Фрилансер. Повелитель ареала (СИ) - Кусков Сергей Анатольевич. Страница 75

— Шутки кончились, сеньоры! — закричал я, чтоб слышало как можно больше народу за преградами. — Сеньор Гомес задержан до выяснения его лояльности, но вы, все, кто искренне готов защищать свой дом, будете мобилизованы — вы и так по сути мобилизованы. Кто хочет играть во власть — сложите оружие и уходите, вас не будут преследовать! Слово спецпредставителя! Просто не мешайте! Мы и так мобилизуем только добровольцев, и любой, кто уйдёт по домам не будет привлечён за невыполнение! Я прошу всего лишь сложить оружие и уйти тех, кто не желает подчиняться! Или же ждать нового командующего!

— Да пошёл ты! — не выдержал и оскалился сеньор Гомес, поняв, что всё слишком серьёзно и на самом деле, а его расчёты оказались пшиком. — Где ты был эти дни, пока мы…

Пим!

Всё. Одна единственная игла в лоб, и сеньор стал заваливаться. Я жутко старомодный, и по корпусной привычке держу игольник в поясной кобуре. Этот игольник комплектный, идёт вместе с костюмом, но на самом деле в бою от него толку нет, и многие предпочитают оставить его, чтобы не мешался при маневрировании в застройке. А я, как уже сказал, слишком старомоден, и при посадке в конвертоплан первым делом проверил его работоспособность, никуда не собираясь убирать.

— Уважаемые бойцы ополчения! Мне некогда отвлекаться на предателей! — снова заговорил для всех, ибо народ пока ещё не понял, что произошло. Падающее тело, да, но как-то ТАКОГО не ждали. А может это было что-то другое? — Да — и вы подчиняетесь и выполняете приказы! Нет — и вы мятежники со всеми вытекающими! Приказываю ВСЕМ сложить оружие и выходить из-за баррикады с поднятыми руками! Все, на ком нет крови сограждан, кто участвовал в защите дома, а не бандитизме, будут отпущены. Повторяю, армия Венеры приказывает всем выходить без оружия! Вы будете переоформлены в…

И тут два бойца охраны сеньора сделали глупость. То ли нервничали, то ли боялись, но среагировали только сейчас. Причём не все четверо отреагировали, а всего лишь двое. Начали вскидывать «Жала» в мою сторону.

Секунда, и все четверо отлетели, прошитые не просто иглами, а крупным калибром. Я успел упасть на землю до того, как от баррикады открыли огонь (его в итоге так и не открыли — некому стало), и наши запустили в ту сторону несколько импульсов и пару ракет. Ангелы же вдавили гашетки стрелковки заливали оную баррикаду иглами, чтобы оттуда гарантировано никто не высунулся, и плевать, скольких невинных убьют, когда иглы прошьют машины навылет.

Десять секунд, и всё кончилось. Только тут я сообразил и активировал шлем, закрыв лицевой щиток и забрало. Медленно поднялся — рядом на колени, целясь в баррикаду, опустилось несколько кобылиц Сюзанны.

— Всё в порядке? — Сама Сюзанна по внутренней.

— Ни царапины. Успел, — отчитался я.

— Они опоздали, не сделали ни одного выстрела, — констатировала она. — Тебе повезло.

Я усмехнулся — повезло, ага, как же. Хотя нет, повезло, конечно же. Что в своё время пришёл в здание с бело-розовыми колоннами. А ещё в том, что там обучают таких, как мои боевые сёстры, реагирующих быстрее, чем клиент поймёт, что хочет нажать на гашетку.

— Спасибо! — Расплылся в улыбке, по голосу это чувствуется. — Как говорят гринго, вы спасли мою задницу.

— Вы слышали приказ командующего? — заорала Сюзанна по внешке. — Выходить по одному, с поднятыми руками! Мы — армия Венеры! Неподчинение приравнивается к мятежу, смерть! Раненым окажем помощь! Начинайте!

— Не стреляйте! Мать вашу, не стреляйте! — голос оттуда. — Мы не собираемся открывать огонь, не стреляйте! Я хочу говорить! Просто говорить! Хуан, как там тебя, я не выговорю твоё полное имя! Скажи, чтобы они не стреляли! Я без оружия!..

— Всем — не стрелять! — взял я снова на себя командование. Добавил для вылезшего таки из-за грузовика барьера парня:

— Выходи! Один, без оружия.

Кстати, что удивило, несмотря на взрывы, грузовик не шелохнулся. Обшивка фургона от импульса «потекла», но сам грузовой фургон отнюдь не деформировался. Они что-то туда напихали, так что, возможно, иглы тоже не смогли прошить преграду насквозь, и на той стороне не такой и адский ад.

Это был молодой парень, не более тридцати лет. И я ахнул, когда память подсказала, где его мог видеть. Да-да, это был знакомый парень! Хоть он был в лёгком доспехе, да и после шлема вид у человека не всегда соответствует его же в повседневном состоянии, я его узнал.

— Хуан, я знаю тебя! Мы играли с тобой в контрас! –подтвердил моё узнавание и он сам. — Рождество, турнир компании! Я — капитан команды Авроры! Совещание у полковника! Вспоминай!

— Я тебя помню! — выкрикнул я, поднимаясь, наконец, на ноги. Сюзанна также встала с колена, впрочем, не убрав «Жала» — оружие по-прежнему смотрело сеньору в грудь.

— Мы подчиняемся приказам командования! — скороговоркой проговорил держащий руки вверх приблизившийся парень. — И признаём законную власть её высочества. Гомес — придурок! Просто придурок с самомнением! — А теперь он про себя своего бывшего командира припечатал — Не надо стрелять, люди наоборот, ждали вас! Особенно резервисты, но не только — мы все хотим двигаться вперёд.

— Ты из Авроры, твой дом не здесь, — грустно усмехнулся я, когда парень встал в полутора метрах. Собеседник на это лишь поёжился.

— Да, нас перекинули перед заварушкой, как в лохматые годы контракта. Но я не слепой, видел, что эти упыри творят в захваченных куполах. У нас беженцы, они такого нарассказывали. — Вздох. — Хуан, не стреляйте, мы верны присяге и подчиняемся. Скажи своим, мы не предатели. Остальные, кто присягу не давал, также просятся в регуляры. Присылай генерала.

— Кто у вас сейчас остался самый старший по званию? Или должности? Кто командует? Ты?

Качание головой.

— Нет. Я просто тебя знаю. — Он назвал имя.

— Давай его сюда, будем разговаривать. И эту хрень уберите — техника пройдёт, — кивнул на заграждение.

Тип нахмурился.

— Время надо, пока краны зацепят. Там непросто всё. Мы фуры внутри двухкомпонентным бетоном залили. Не против вас — про вас до недавнего вообще не догадывались. Других гостей ждали. — Он зло усмехнулся.

Проблема. Рядовые бойцы мятежников, кто шёл штурмовать дворец, уверен, девять из десяти делали это потому, что им просто приказали, не думая. Как этим бойцам отдавал приказы придурок Гомес. И его слушали, потому, что положено, как те ребята слушали своих командиров. Я клялся убивать всех, кто будет стрелять в своих, не беря пленных, как собак бешеных, но ситуация куда сложнее, чем хочу сам себя убедить. К сожалению.

— Много пострадало от нашего огня? — кивнул в сторону баррикады.

— Есть немного, но жить будут. Только не стреляйте, мать вашу! Мы — свои, не надо дружественного огня!..

— Хуан, зачем ТАК? — ругал меня Моралес через полтора часа, когда наш разговор с Гомесом и последующим его устранением разлетелся по всей планете. Его копировали, перекопировали и пересылали, делились во всех сетях. Мой резкий взмах рукой, пиу, и хорохорящийся и кидающий понты «главком» падает навзничь, и больше не поднимется.

— Да, ты показал крутизну власти. Что вы ни с кем не договариваетесь, что либо подчинение, либо смерть. Но ты представляешь, сколько людей формально подчинится, но уйдёт в оппозицию? Сколько народу отвернётся и не захочет ничего делать, помогать? Сколько поддержки мы из-за этого потеряем? Он был тот ещё тип, я не буду давать оценку и плясать на костях бывшего своего сотрудника, но убивать-то зачем⁈ Арестовал бы и…

— Адреналин, — усмехнувшись, произнёс я.

— Чего? — Нахмурился сеньор. Я чувствовал его эмоции, как в зеркале отражались, хоть говорили и без картинки.

— Когда сердце пациента останавливается, ему делают укол адреналина. В это самое сердце. И оно рефлекторно сокращается и запускается. Да, больно, да, сложно, да, трудно. Но если этого не сделать — пациент умрёт, без вариантов.

— Я даю этой планете адреналин, сеньор Моралес! — воскликнул я — немного повело. — Полумёртвому пациенту, безусловно больному, лежащему на операционном столе. Адское средство излечения, но только оно запустит его остановившийся мотор. Мы не просто ленивая нация, мы самоубийцы, которые продолжают собачиться друг с другом и бороться за мифические права и привилегии, когда враг в нашем доме, имеет нас и поодиночке множит на ноль. Наше сердце по сути остановилось, и гондон Гомес — показатель оного. Я суровый доктор, сеньор, но я оживлю своего пациента! А если кто-то будет цепляться за старое, за прежние порядки и договорённости — тем хуже для него.