Цена империи. Фактор нестабильности - Тарханов Влад. Страница 5

Но один из летних дней оказался весьма неожиданным и столь же плодотворным. В этот день я успел устать с самого утра. Блин, как меня достала эта каторга! И как это надо справляться с этим даже не ворохом, а лавиной бумаг, которые нужно не только пробежать глазами, но изучить, вникнуть и лишь затем начертать свою резолюцию. Эти мысли постоянно распирали мою бедную «царскую» голову, и каждый раз, когда Витте приносил очередной ворох бумаг на подпись, вспоминались слова Поэта: «Ох, тяжела ты, шапка Мономаха». Хорошо еще, что скоро должен подойти Сандро и, по легенде, отчитаться перед строгим родителем об усвоении пройденного курса наук. А реально «сынок» должен помочь подготовить материалы к запланированному на завтра совещанию, посвященному делам подводным. Академик и в прошлой жизни был не прочь съехидничать в адрес своих аспирантов и докторантов, но после попадания в тушку юноши его язвительность приобрела несколько большие масштабы. Вот и вчера, когда оговаривали повестку, этот наглый старикан в обличье подростка, невинно хлопая глазками, к месту процитировал А. С. Пушкина: «Не хочу быть вольною царицей, хочу быть владычицей морскою». Но после шлепка по затылку, нанесенного тяжелой отеческой дланью, чуток присмирел и, потирая ушибленное место, заверил в полном понимании ответственности вопроса и обещал подготовить парочку идей. Вообще-то мы с ним обсуждали эту проблему на протяжении всего мая и к началу лета сформировали список персоналий, без присутствия коих не стоило надеяться на позитивный результат. Слава богу, что я в детстве зачитывался книгами о подводных лодках Перли и Шапиро, а уж «Мастера потаенных судов» Быховского содержали подробный перечень имен, дат и фактов. Но без Коняева я бы не справился. Его память, отточенная специальными тренировками, немногим уступала компьютеру, и в результате коллективных усилий на стол моего секретаря Витте лег перечень фамилий с указанием: найти и пригласить ко мне на понедельник, 14 июня ровно в полдень. Последним штрихом стал подписанный Указ о производстве и урегулировании некоторых формальностей с Капитулом императорских орденов и с одним из банков столицы.

В назначенный день в зале, где я проводил совещания, собралась весьма живописная компания. Моряков представляли адмиралы А. А. Попов и К. П. Пилкин, а также капитан-лейтенант С. О. Макаров. От кораблестроителей был П. А. Титов. К категории конструкторов подводных лодок относились С. К. Джевецкий и И. Ф. Александровский, а к миру науки Д. И. Менделеев и доцент Санкт-Петербургского лесного института Д. А. Лачинов. Ну а тех, кого по заслугам можно именовать изобретателями, представляли Ф. А. Пироцкий и О. С. Костович. Часть этих людей были не только хорошо знакомы, но и явно недружны. Во всяком случае, на лицах Пилкина и Александровского не было ни малейшего намека на взаимную приязнь, а скорее неудовольствие и неприязнь созерцания друг друга. Но воля императора священна, и все присутствующие, разбившись на несколько групп, негромко переговаривались. Всю эту картину я наблюдал из соседней комнаты, через совершенно незаметное отверстие, и как только часы пробили двенадцать раз, распахнул дверь и вошел в зал.

– Добрый день, господа, прошу вас, присаживайтесь.

К услугам гостей был большой круглый стол, накрытый бархатной зеленой скатертью. На столе лежали новомодные блокноты и письменные принадлежности, а также стояли несколько графинов с водой и прохладительными напитками. Стулья были совершенно одинаковыми, и лишь один из них немного выделялся и предназначался для председательствующего сего собрания. Я занял именно его и положил перед собой большую папку с бумагами и шкатулку.

– Итак, господа, я собрал вас для того, чтобы обсудить ряд вопросов, кои крайне важны для нашей матушки России, и для их решения нужны ваши ум, знания и опыт. А посему предлагаю общаться без чинов, как принято на флоте, по имени-отчеству. Но прежде чем начнем нашу совместную работу, я хочу исправить несправедливость по отношению к одному из присутствующих.

Я встал и, жестом призвав остальных пока оставаться на своих местах, обратился к Александровскому, который менее всего этого ожидал:

– В воздаяние трудов, для пользы общественной подъемлемых, присутствующий здесь господин Александровский производится в чин действительного статского советника и награждается орденом Святого Владимира второй степени.

Услышав эти слова, Иван Федорович вначале оглянулся по сторонам, как будто рассчитывая увидеть своего однофамильца, но наконец поняв, что император обращается именно к нему, вскочил и застыл. Понимая его состояние, я сделал паузу, давая ему прийти в себя, извлекая из папки текст указа, а из шкатулки крест и звезду ордена. И лишь помощь Дмитрия Ивановича Менделеева, оказавшегося поблизости, позволила Александровскому взять себя в руки и двинуться ко мне. Я же, улыбаясь и желая его поддержать, обратился к присутствующим:

– Господа, давайте все вместе поздравим господина Александровского с заслуженным производством и награждением, – а когда вручал ему документы заметил: – Завтра, Иван Федорович, посетите свой банк. Все недоразумения, связанные с задержкой причитающихся за ваш труд выплат, устранены, и надеюсь, что вы с новыми силами продолжите трудиться во благо Отечества. А вот это, – я показал пальцем на запечатанный конверт, – лично от меня.

Когда шум поздравлений стих, а также были осушены бокалы шампанского, занесенного лакеем в зал, все вновь расселись по своим местам, и я продолжил:

– Господа, а теперь вернемся к делам. Но вначале я обязан предупредить присутствующих о том, что все, что вы здесь услышите, относится к государственной тайне и не подлежит оглашению нигде и никогда. Любой из вас вправе встать и покинуть этот зал до того, как начнется наше совещание, и сие не повлечет никаких последствий. Но те, кто останется, должны дать слово чести хранить все в тайне и подтвердить это письменным обязательством.

Прошла минута, вторая… Никто не поднялся со своего места и лишь с ожиданием смотрели на меня.

– Я рад, господа, что не ошибся в своем выборе, и вижу перед собой настоящих патриотов России. А посему продолжаю. Для вас не секрет, что Англия находится с нами в состоянии войны, и то, что пушки пока еще молчат, объясняется лишь отдаленностью наших стран и тем, что если флот островитян в значительной степени сильнее российского, то настолько же их армия уступает нашей. По сему случаю есть весьма удачные слова канцлера Германской империи Бисмарка: «Если британская армия высадится в Германии, я просто прикажу полиции арестовать ее». Это, естественно, в некотором роде шутка, но доля правды в ней несомненно есть. Подлые дети Джона Буля привыкли воевать на суше чужими руками, но на морских просторах пока главенствует только Royal Navy. Мы, к сожалению, не в состоянии спустить со стапелей столько броненосцев, чтобы сойтись с британцами в линейном бою и устроить им вторую Чесму или Калиакрию. На сегодняшнем совещании присутствуют боевые офицеры Российского Императорского флота, которые олицетворяют его славное прошлое, настоящее и будущее. А посему я предлагаю выслушать краткое сообщение адмирала Попова по сему вопросу. Прошу, Андрей Александрович, приступайте, можете не вставать.

Безусловно, адмирал был заранее мной предупрежден и лаконично, но ярко и эмоционально огласил данные по броненосцам и иным боевым кораблям обеих империй. Закончил же свой доклад он сравнением возможностей промышленного производства, в коем британцы почти в три раза превосходили Россию. Естественно, что услышанное не улучшило настроение присутствующих, а Макаров не удержался и выдал тираду, кою матушка-государыня Екатерина из женской деликатности и политесу относила к чисто морской терминологии. Однако народ повеселел, при виде того, как адмирал Пилкин пинками локтя пытается успокоить разгорячившегося капитан-лейтенанта. А Попов на правах старейшего из присутствующих, одетых в военные мундиры, по-отечески покачал головой и погрозил ему кулаком.