Цена империи. Фактор нестабильности - Тарханов Влад. Страница 9

И тут были свои сложности. Морские офицеры всегда считали себя элитой, полицейские чины ими были презираемы, как найти среди них того единственного, что был нам нужен? Учитывая странности с госпожой С., я решил обратиться к одному жандармскому чиновнику, с которым сложились давние приятельские отношения. Я пригласил оного господина на обед в весьма недурственное заведение, которое использовал для тайных встреч, ибо оно имело несколько кабинетов, в которых можно было говорить приватно и не бояться быть подслушанным. Ротмистр М. сразу же понял мои проблемы, впрочем, среди морских офицеров к голубым мундирам отношение было еще хуже, чем к полицейским. Но нами была разработана весьма остроумная операция. Правда, последствия ее я сам не мог представить себе, но это оказалось уже не совсем в моей компетенции. 27 июля в Морском собрании торжественно отмечалась первая победа морского флота России в сражении у мыса Гангут над шведской эскадрой. На сем действии собрались практически все офицеры, пребывающие в Кронштадте, а также сотрудники Адмиралтейства. Официанты были заменены нужными людьми, предоставленными жандармерией. В одном из помещений расположилась команда криминалистов-дактилоскопистов, оказалось, что в жандармском управлении сии новшества уже были введены самым скорейшим образом, и все политические преступники проходили через обязательное фотографирование и снятие отпечатков пальцев. В общем, операция проводилась силами политического сыска или контрразведки. Каким образом удалось «уломать» администрацию Морского собрания и была ли она в курсе происходящего вообще, сказать не берусь. Я наблюдал за тем, как официанты приносили бокалы то с одного стола, то с другого, эксперты снимали с них отпечатки. Шел уже второй час работы, когда один из них сказал волшебное слово «есть»! Это был один из столиков, за которым веселились шестеро офицеров с одного из кораблей Балтийского флота. Но кто конкретно из них нам нужен? Официанты пошли на «второй заход», при этом внимание было уже непосредственно к искомому столику. Новых шесть бокалов… и пусто! Нет совпадения. Проверили. Совпадение было! Неужели агенты что-то напутали? Но тут один из «официантов» вспомнил, что к этому столику подходил кто-то с соседнего, вроде они с одного корабля. Третий заход – уже с прицелом на новый стол, оказался результативным. Это был лейтенант М. с того самого корабля, на офицеров которого мы невольно обратили свое внимание. Тут же был разработан план операции, в результате которого сей офицер был арестован. Его увезли жандармы. А мне пришлось составить докладную записку насчет того, что лейтенант М. подозревается в убийстве госпожи С., совершенном на почве ревности. А еще через две недели я встретился с бывшим ротмистром М. Почему бывшим? Да потому что он был повышен в чине, и мы обмывали и его повышение, и его новое назначение. М. и шепнул мне, что обыск в доме лейтенанта дал весьма интересные результаты. Там были найдены чертежи кораблей, набросок плана новой морской программы и вообще секретные документы, к которым сей лейтенант никакого отношения не имел. А еще жандармы получили «пальчики» почти всех офицеров Балтийского флота. Зачем это им? М. только загадочно пожал плечами. Хотя я могу себе это представить. Не обошли своим вниманием и меня. Государь лично поблагодарил за проявленную инициативу и подарил мне табакерку с драгоценными каменьями и благодарственной надписью, которую моя супруга обязалась хранить до конца наших дней.

А 1 ноября сего года я начинаю преподавать в Санкт-Петербургской полицейской академии основы сыскного дела. Из-за огромной занятости я начал чувствовать усталость, да и сердечко стало пошаливать. Мелькнула мысль подать в отставку, оставив себе только преподавание, но пока еще не решил. Врачи советуют все-таки временный отдых. Да знаю ведь себя – не тот я человек, чтобы сидеть ровно на одном месте и ничего не делать. А мемуары мне писать рановато. Есть еще неотложные дела!

Глава пятая. О пользе серебра

Санкт-Петербург. Ново-Михайловский дворец

27 августа 1880 года

ЕИВ Михаил Николаевич

В последнее время мысли о деньгах, а точнее об их хронической нехватке, не просто не покидали мою голову, а грозили разнести ее на части, взорвавшись подобно перегретому паровому котлу. В ушах постоянно звучали мелодии и слова песен на эту же вечную тему. Причем справа доминировала Лайза Минелли, а слева – шведская четверка «АББА». Черт возьми, до чего же обидно: в казино сотни тысяч не просаживаю, яхты и пудовые брюлики своим любовницам не дарю, по причине отсутствия таковых, все заработанное непосильным трудом несу в дом, в смысле в казну. А финансы продолжают выть свои нескончаемые романсы… Насколько проще было с правителями и сатрапами прошлого, с которыми меня частенько сравнивают в некоторых иностранных газетах и в кулуарных разговорах, ведущихся при плотно закрытых дверях и окнах в домах пока еще недобитой гидры прозападной оппозиции. Мои августейшие коллеги из веков минувших в подобной ситуации действовали по простейшей и отработанной схеме: обвинение в измене государству или религии, в попытке сменить сюзерена, сменив в некотором роде прописку, в наведении порчи на обожаемого народом царя, цезаря, султана, падишаха или эмира. А далее вынесение приговора справедливым судом, в котором монарх выполняет обязанности прокурора, судьи и адвоката по совместительству. Как дань веяниям демократии и плюрализму мнений, возможен широчайший выбор реализации выше озвученного вердикта: от кола, петли или плахи до более утонченных: чашечки кофе с алмазной пылью, шелкового шнурка иль добровольного ухода из жизни с помощью пяти выстрелов в спину. Потом имущество в казну, членов семьи врага государства и веры в гарем, монастырь или в папскую капеллу после предварительной хирургической операции. Плебсу – хлеба и зрелищ.

Да, от таких тяжких никак крыша съезжает? Надо остановиться. Еще неделька пребывания в подобном состоянии и придется обращаться к местным светилам психиатрии, а современная мне психиатрия она такая штука, что и до отречения от царства можно докатиться. Тьфу на нее! Дабы успокоиться, приведя при этом мысли в порядок, я занялся делом, которое полюбил не так давно. В ТОЙ реальности я курил. Не так чтобы активно, но полпачки сигарет в сутки у меня уходило. Сигарета с утренним кофе, сигарета на сон грядущий – это обязательная программа. Когда думал, мог организовать несколько перекуров, во время которых выкуривал две-три сигареты подряд. Алкоголем я не баловался. Коньяк, подобно убиенному Николаю Александровичу, терпеть не мог, даже с лимоном в закуску, иногда мог выпить немного водки – не из ложного патриотизма, а потому как считал сей продукт единственно стоящим. А тут как-то пристрастился к курению трубки. Трубку курил академик, я его не понимал никогда. Но тут такой табак! Вот что значит экология! В общем, далеко не каждый день, но вот в таких сложных случаях… да, беру паузу, набиваю трубочку отличным табаком, вот в чем британцам не откажешь, так в том, что умеют они сделать табак необычайно вкусным и ароматным. Послал я не так давно одного человечка. Есть в Боснии одно местечко, там выращивают такой табак… закачаешься! Получил коробку от него на дегустацию. Оно! Крепкий, ароматный, самое то… Очень аккуратная нарезка, из листа удалены все прожилки, такую нарезку называют флор. Что, догадались? Да-да, именно этот табак в моей реальности стали закупать для фабрики «Ява», так и получились знаменитые папиросы «Герцеговина Флор». Вот только мало кто знает, что кроме папирос этот табак выпускался и в коробках, как раз для любителей трубок. Вот и задумал я прикупить там имение, заняться табаководством. А там и у нас надо в южных регионах о табаке серьезно задуматься. Очень серьезно. Табак – это деньги, особенно хороший табак. Нажал кнопку вызова. Витте, увидев, что я набиваю трубку, все сразу понял, через пару минут появился снова – на подносе был небольшой кофейник и несколько квадратиков черного шоколада. Трубка у меня тоже особая – передали из Турции, морская пенка, длинная (турецкая классика) и курится замечательно.