Переиграть Афродиту (СИ) - Самтенко Мария. Страница 13

Так или иначе, богине охоты было по-человечески неприятно находиться в этих беломраморных покоях, сидеть на этих безликих подушках, смотреть в белый давящий потолок и глушить тоску по лесу терпким вином. А ведь потом придется еще и идти к Афродите, в ее заваленные всяким «прелестным» хламом покои, где витает стойкий аромат благовоний и нельзя ступить и шагу, не наткнувшись на изящную статуэтку или еще какую-нибудь безделушку.

— Ты меня не слушаешь, — упрекнула ее Афина, которая, будучи опять же богиней мудрости, терпеть не могла, когда ее болтовню пропускали мимо ушей.

Артемида прикрыла глаза и устало потерла переносицу:

— Прости, задумалась. Ну, что там сказала Нюкта?

Афина передернула плечами с металлическим звоном:

— Она не сказала. Просто выставила меня из дворца. Я замаскировалась под тень и пошла обратно, но наткнулась на Громовержца. Наш с тобой достойный отец, — ее голос чуть смягчился, Афина любила отца (что не мешало ей интриговать, желая превратить его в женщину), — прибыл с братским визитом в Подземный мир. Его приветствовал Владыка Аид и твоя дорогая подружка…

— Персефона?… — Артемида нахмурилась. Слова Афины о Персефоне взволновали ее куда больше, чем ее же полная самобичевания речь о том, что Нюкта отказалась поддерживать Концепцию.

— Она самая. Она приветствовала отца как хозяйка, а не как жалкая пленница нашего подземного дяди.

— Ты уверена? — быстро спросила Артемида.

— еще как, — кисло сказала Афина. — Сначала она стояла там со своим обычным неприступно-царственным видом, — «неприступность» и «царственность» богиня мудрости замечала во всех, кроме себя. — Потом он что-то сказал, а она рассмеялась и взяла его под локоть.

— Рассмеялась?!

— Скорее усмехнулась, — поправилась Афина. — У нее есть такая, знаешь, недобрая и кривая усмешка… но усмехнулась. А потом протянула руку к подземному дядюшке, вот так, слегка коснулась его запястья, потом убрала пальцы и взяла его под локоть. А вокруг носилось это маленькое чудовище и распугивало своими воплями все живое. И мертвое.

— Какое чудовище? — не поняла Артемида. — Танат что ли?

— Макария, — скривилась Афина.

Охотница кивнула. Так, значит, Персефона окончательно переметнулась на сторону врага. На сторону мужиков! Геката, которую они даже не пытались завербовать, была на стороне мужиков, Макария — тоже, и Персефона, похоже, решила брать пример с подруги и дочери. Ах, если бы Артемида могла спуститься к ней в Подземное царство, поговорить по душам…

Услышать, что Персефона избавилась от ночных кошмаров, и что она наконец-то с теми, кого так любила и чью смерть так оплакивала. И что она готова защищать их ото всех на свете, в том числе и от бывших подруг.

Услышать, что и она, Артемида, тоже могла бы защищать брата, отстаивая его право остаться мужчиной. Но нет, вместо этого она пресмыкается перед Пенорожденной в надежде вымолить разрешение превратить его в женщину, а не отправить в Тартар вместе с Зевсом, Посейдоном, Аидом и остальными мужчинами, способными помешать Концепции.

Персефону придется отправить в Тартар вместе с ними. И Макарию тоже — просто на всякий случай. Еще не хватало, чтобы эта излишне энергичная царевна возглавила сопротивление — а она может! Опасность следует ликвидировать в корне.

Вино на губах охотницы вдруг стало горчить.

— Теперь нам придется как-то объяснить это Афродите, — буркнула Афина, не обращая никакого внимания на моральные терзания соратницы. — И с Нюктой, и с Персефоной. У тебя нет идей? А то я потратила недельный запас мудрости на то, чтобы убраться из Подземного мира, не попавшись никому на глаза.

— Что уж тут объяснять, — оживилась Артемида (подумать только, Афина Мудрая нуждается в ее советах, тут даже этическая дилемма насчет Персефоны и брата немного отошла на второй план). — Скажем, как есть, и Пенорожденная сама объяснит все этой… как там ее…. А! Всепобеждающей любовью, пути которой неисповедимы!

Глава 10. Деметра

— Персефона?.. — в голосе Пейрифоя зазвучало нечто, похожее на… испуг.

— Кора, — ласково поправила Деметра. — Ее красота превосходит красу самой Афродиты. А что до характера… так какая доблесть герою взять в жены деву кроткую и неперечливую? Посудите сами, герои — ослица тоже не отличается бурным нравом, но настоящий герой ведь не запрягает ее в колесницу? Нет, герой укрощает коней.

Деметра растекалась душистым медом, уговаривая героя, но Пейрифой продолжал сомневаться. Он честно признался богине, что опасается связываться с Владычицей Подземного мира, у которой даже в девичьей ипостаси сохранился… своеобразный характер. А его любимый друг Тесей явно имел некоторые возражения относительно «не обладающих бурным нравом» ослов — о чем, впрочем, не спешил делиться с богиней.

— К тому же, — продолжила любящая мать, — едва ли моя нежная Кора будет против, когда вы с Тесеем спасете ее из хищных лап этого мерзкого подземного паука, Аида… о, я боюсь представить, что он проделывал с моей девочкой… — она всхлипнула и утерла нос краем своего одеяния.

Если Афродита не хочет спасать ее дочь, решила Деметра, она возьмет это в свои руки. Подземный паук наверняка уже надругался над ее девочкой, второй раз купаться в источнике Канаф и снова возвращать девственность она уже не захочет, поэтому лучшим утешением для нее станут мужественные объятия героя. Например, эти двое, которые так удачно попались ей на пути, когда она возвращалась с Олимпа.

— Проклятый подземный паук…

Напоминать об Аиде ей точно не следовало. Герои тут же представили, что с ними может проделать вернувшийся из небытия Владыка, легенды о котором ходили одна другой страшнее, и им стало не по себе.

Указанное «не по себе» настолько явно отразилось на благородных мужественных лицах обоих героев, что Деметра поспешила успокоить своего нового потенциального зятя и его товарища тем, что мерзкий Аид, как и его братья, не отличается постоянством, и Кора для него — использованная игрушка.

Герои, естественно, слышали о непостоянстве Зевса, ровно как и об интересной супружеской жизни Посейдона и Амфитриты, поэтому аргументы Деметры их успокоили.

Будь на месте Коры какая-нибудь смертная девица, они бы, возможно, побрезговали бы участвовать в похищении девушки, уже таковой не являющейся (дважды!), но Персефона была богиней, и от самой мысли возлечь с ней на ложе Пейрифой, который, собственно, и вытянул этот жребий (Тесею досталась Елена), утрачивал способность рассуждать здраво.

— Я помогу вам пройти в Подземный мир незамеченными и скрыться ото всех чудовищ. Мазь из особых трав, которые я вырастила, притупят обоняние подземных тварей, а чудесный букет из нежных цветов, который вы подарите моей дочери, смягчит — нрав и сделает ее кроткой и покорной, — сказала Деметра. — Я специально вырастила эти цветы, чтобы моя нежная девочка обрела драгоценный покой, но не успела применить. Их аромат успокоит ее… она перестанет нервничать и бояться…

Герои воодушевились.

— Мы согласны, — сказал Пейрифой, и Деметра невольно залюбовалась его прекрасным мужественным лицом, его едва прикрытым коротким хитоном мускулистым телом.

Она не сомневалась, что Персефона тоже оценит по достоинству его чувственные губы, пшеничные волосы, точеные мужественные черты лица и могучие литые мышцы.

Ее дочь заслуживала самого лучшего.

Глава 11. Минта

Минта твердо вознамерилась соблазнить Зевса.

Конечно, он был трудной целью — во-первых, путь в его постель стерег страшный дракон в виде верной (излишне верной, с точки зрения Минты) жены, так еще и на пути к желаемому нужно было расталкивать локтями соперниц. Целое воинство нимф, наяд, дриад, океанид, и иногда даже смертных желало оказаться на ложе Владыки Олимпа, и если Зевс будет принимать всех согласно очереди и не отвлекаясь на тех, кого он желает сам, но кто при этом не желает его (Минта знала, что такие бывают, хотя и считала подобное поведение на редкость странным), ждать придется долго. Поэтому красавица-нимфа хотела обойти очередь страждущих и соблазнить Зевса в первых рядах. Желательно не попавшись при этом Владычице Гере — мало ли какую месть та удумает! Тут Минта не могла даже рассчитывать на заступничество Персефоны — в случае чего, сестра, конечно, попытается ее защитить, но не будет же она караулить покои Зевса! К тому же…