По дороге на Оюту. Наперегонки со временем - Лунёва Мария. Страница 8
Сгубила себя.
Но и его я простить не могла. Эта тварь впилась в сестру как пиявка: он не давал ей прохода, пел серенады о вечной любви, а потом снова калечил. Этот урод должен ответить за всё.
Открыв контакты, я выбрала тот самый, и моя рука снова дрогнула.
Отец.
Я никогда не звонила ему прежде. Мы не общались уже очень много лет. Он сидел в колонии на Палладе, а мы выживали здесь. И наше положение – его вина. Он никогда не ценил семью. Не помогал матери. Всё какие-то дружки, дела мутные, разборки на районе. А мама горбатилась, не разгибая спины там, где теперь работала я. Она всё хотела вывезти нас отсюда и легализовать меня.
Переживала, что я расту как сорняк. Обещала, что и я когда-нибудь получу свои документы. Но она ничего не успела.
Её убили.
Ограбили недалеко от дома. Мама умерла почти там же, где и Аника.
И что сделал отец?! Нет, не о дочерях он подумал, а о своей репутации. Тронули его женщину. И он пошёл мстить. Не за мать, а за то, что посмели качнуть его авторитет.
Мстить, а не успокаивать своих плачущих детей.
Мне было двенадцать, в тот день моё детство развеялось без следа. Мы с Аникой занимались вопросами похорон. Мы! А не мой папаша. Бегали по крематорию. Выясняли, когда будет запускаться печь. Нанимали спецтранспорт и везли тело мамы в последний путь. Аника была уже взрослой: ей всё это далось легче. А мне нет. Я всё ждала поддержку от папы. Сидела у окна с урной и высматривала его. Но он так и не пришёл. Его повязали. А через два года после суда, Аника принесла мне Юлу и исчезла на неделю со своим дружком.
И вот теперь мне понадобилась помощь того, кто уже предал однажды.
В нерешительности я села. Волнение сковывало. Но ведь она его дочь. Он всегда её любил больше. Баловал. А я так – нечаянно рождённая. Так он выражался.
Ну и ладно. Раз она была ему так дорога, так пусть теперь отомстит и за неё. Раз больше ни на что не способен.
Я резко провела пальцем по тачскрину.
Мне ответил неживой электронный голос диспетчера Паллады.
– Представьтесь и обозначьте цель звонка.
– Аника Карс, – соврала я, чтобы номер соответствовал имени владельца, – разговор с отцом – заключенным Эгетом Карс.
Тишина и скрежетание. Я ждала. Напряжение достигло предела, и вдруг услышала знакомый голос. Будто из прошлого.
– Аника? Что случилось, доченька?
– Анику убили, папа, – сухо ответила я.
Молчание. Видимо, он переваривал эту новость.
– Криста, это ты?
– Да, – выдохнув, поднялась. Он даже меня не узнал.
– Что у вас произошло?
На мгновение я пожалела о том, что связалась с ним. Он даже голос мой забыл. Папаша.
– Криста, ты там?
– Он её зарезал там же, где убили маму, – зло прорычала я.
– Кто?
– Её дружок, этот недоделок, – мои ладони слабо тряслись. Разговор явно не вязался. – Ты ведь знаешь, с кем она таскалась.
– Знаю, – в голосе отца прорезалось недовольство. Ну, хоть в чём-то мы были солидарны. – Когда это случилось?
Уперевшись в стол руками, я снова взглянула на планшет. Изображение отца поддёргивалось. Он постарел. Заметно. Но всё ещё выглядел настоящим гигантом. В его предках знатно наследили марионеры. Даже цвет кожи имел красноватый оттенок, как у коренных марсиан.
– Криста…
– Она всё ещё лежит там, – выдохнула я. – А он в машине у оперов. На нём красные наручники. Его вина неоспорима. Куча свидетелей. И ни одной машины с медиками. Они ведут себя так, будто она проститутка. Но это не так. Аника таким не занималась. Это неправда.
– Нет, твоя сестра работала в салоне на Титане. Я это точно знаю. Но что ты хочешь от меня? Чем мне помочь?
Вот мы и подошли к главному.
– Убей его, – тихо выдохнула я.
– Что? – он явно не ожидал таких слов.
– Убей его, – повторила я, – тебе ведь всё равно на волю не нужно. Что тебе здесь делать?
– Я… – отец запнулся, – я думал вернуть к вам.
– А нет уже нас. Ты загубил дочерей, – я криво растянула рот в улыбке, – а теперь хоть за неё отомсти.
– Криста, ты не понимаешь, что сейчас говоришь, я выйду, дочь, и мы заживём.
Наверное, это нервы, но я громко захохотала. Заживём мы, ага. Сказочник.
– Тебе сидеть ещё десять лет, – прошипела я сквозь смех. – Юла не протянет столько. Я, возможно, тоже. Я не прошу тебя подставляться. Но есть же у тебя дружки – должники. Он нам жизнь испортил. Её мучил. Так пусть ответит. Пусть он сдохнет, наконец!
– Успокойся, Криста. Ты добрая, хорошая девочка.
– Какая?! – меня просто пробрал истерический хохот. – Я стриптизерша, отец. Очнись!
Снова повисла тишина. Видимо, он не знал. Ну что же, добро пожаловать в мою реальность.
– Аника рассказывала о тебе, говорила, что стоишь на овощах и подрабатываешь официанткой.
О как! Оказывается, моей персоной всё же интересовались. Надо же, какая честь.
– И это тоже. Одно другому не мешает. От вас же помощи никакой.
– Я посылал деньги, – странно мне показалось, что он выглядит виноватым. Неужто совесть проснулась.
– Кому ты их посылал? Я от тебя помощи никакой за все эти годы не получала. А Аника, она с радостью всё просаживала. С моих карт воровала. А между тем я даже за приют плачу сама. И за этот дом. За всё. Так почему бы тебе хоть раз не позвонить мне и не спросить, а как я существую. Меня эта жизнь во все щели уже поимела. Я себя старухой чувствую. А ты деньги посылал ей на развлечения.
– Криста, я…
– Хватит, мне на тебя плевать, как и тебе на меня. Но Анику ты любил, так что разберёшься с ним. Тебе не впервые.
Глава 9
Меня трясло. Слишком много эмоций. Слишком много боли и обиды. Всё это разом хлынуло наружу.
Отец молчал. Не знаю, о чём он там думал – мне было уже всё равно.
– Хорошо будет так, как ты просишь, дочь. Этот поганец своё получит. Можешь забрать её документы?
Документы! Я покачала головой. Ведь я о них и не вспомнила.
– Нет, они всегда были у него. А сейчас, скорее всего, уже у оперов. Да и толку с доков, если они на зарегистрированного мертвеца.
Отец тяжело вздохнул, изображение на тачскрине подёрнулось.
– Я буду помогать тебе, Криста. Конечно, платят здесь крохи, но всё же.
Ха, слушать было смешно. Мало ему там отстёгивают. Я тут за «крохи» эти наизнанку выворачиваться готова. Сколько же он сестре денег отсылал? Какие у него там гроши?
– Юле нужно лечение, – грубовато процедила я. – Сегодня ей вызывали врача. Я ещё не получила счёт от него. Но и так ясно – всё, что заработала, придётся отдать. Мне и твои «крошки» пригодятся. Я не гордая, отец, а голодная.
Мой взгляд упал на ящик с овощами. Сейчас они были как нельзя кстати.
– Я всё понимаю, дочь, – взглянув на отца, снова заметила эту растерянность в его глазах. Когда-то я считала, что мой папа сильный мужчина, а по факту размазня. Не приведи Вселенная, вот от такого ребёнка родить. Ни на что не способная тряпка. Нет. Если уж и связываться с мужиком, то с таким, кто за своих порвёт.
– Понимал бы, – устало прошептала я, – не в колонии сидел, а дома рядом со мной и живой Аникой. Это твоя вина. Надеюсь, ты это осознаёшь. Мы твои дочери, а ты даже не смог нас защитить. Даже не попытался. Тебе и в голову не пришло, что мы останемся одни. Ты сгубил всю семью. И тебе с этим жить. Если убьют меня – тебе и не сообщат об этом, потому что я не существую. Меня спалят в крематории с такими же никому не нужными нелегалами, а ты даже не узнаешь об этом. А Юла? Ты хотя бы видел фото внучки?
– Нет, – тихо произнёс он. – Аника редко о ней говорила.
– А ты и не спрашивал, правда? Ребёнку пять лет, а ты и не знаешь, как внучка выглядит. Тебе на себя в зеркало смотреть не противно. И неужели ни разу рука не потянулась мне позвонить и спросить, а почему твоя старшая дочь не показывает внучку. А хочешь, я тебе расскажу то, что узнала сегодня? Так вот, а она вся в тебя выросла, ей плевать было и на меня, и на Юлу. Кровь не водица – дочь вся в отца.