Тоси Дэнсэцу. Городские легенды современной Японии - Власкин Антон. Страница 53

— Исикава Фусаносукэ должен пройти мимо того места, — сказал хозяин, — подождём его и расспросим как следует.

Но время шло, а Исикава всё не появлялся. Всех охватило тревожное настроение, и казалось, что вечер для весёлой игры в карута превратился в Хякумоноготари, когда собравшиеся рассказывают страшные истории и гасят светильники. Надо сказать, место, где сидела старуха, называлось переулком Онибабы. Это тесная улочка, уходящая в низину Тани. В низине той протекала когда-то речка Янагава, и нехорошие разговоры ходили о реке той. В одну винную лавку, расположенную в переулке, каждый вечер с наступлением темноты странная старуха приходила. Платила, брала бутыль с вином и исчезала в темноте. Один любопытный работник решил проследить за ней, но старуха спустилась в переулок и исчезла на глазах преследователя, как будто её и не было. Видно, то была ведьма! А в другой раз в лавку со сластями по вечерам повадился заходить лохматый мальчишка. Хозяин по имени Дзюбэй приметил, что среди окрестных ребят такого паренька он и не знает. Решил он проследить за мальчуганом, когда тот со сластями из лавки пойдёт. Мальчишка заметил, что за ним следят, добежал до канавы, что в реку вела, и исчез. Нет сомнений, что это был каппа.

Все призадумались, вспомнив эти истории, и тут вбежал слуга.

— Исикава Фусаносукэ сидит перед воротами! — выпалил он.

В изумлении все высыпали наружу, а слуга поведал, что он услышал шум и выглянул. Некий самурай метался в снегу и поражал воздух ударами меча, потом воин как будто устал и сел прямо у ворот. Оказалось, что это сам Исикава! Друзья подняли его на ноги и отвели к очагу. Был Исикава смугл лицом, но сейчас все поразились тому, как он бледен.

— Странное дело! Мне кажется, что я схожу с ума, — сказал наконец Исикава. — Спешил я к вам по переулку Онибабы, но вдруг увидел, что у дороги сидит вся в снегу скособоченная старуха.

— Вот оно как! — воскликнули все.

Я шёл вперёд, но заметил, что вновь оказался в начале переулка, а старуха сидит впереди, там, где я сам был мгновение назад. Я поспешил вперёд, но чертовщина повторилась, и я опять оказался на прежнем месте. Так повторилось ещё раз, я сорвал с ноги сандалию и запустил в старуху, которая тут же исчезла. Я поспешил покинуть проклятый переулок, дошёл до замка и увидел, что прямо передо мной опять сидит эта проклятая! «Ты кто такая?!» — воскликнул я и обнажил свой меч. Но каждый раз, когда я замахивался на старуху, она непостижимым образом оказывалась у меня за спиной, хотя при этом не двигалась с места. Я обессилел и уселся у ворот.

— А что же старуха? — спросил Ясабуро Хоригути.

— А чёрт её знает! Исчезла вроде как. Привратник вообще сказал, что никого перед воротами не было.

— Может, это Юки-онна? — предположил самый молодой из гостей, — надо бы пойти посмотреть.

— Отец, я всё же выйду и во всём разберусь, — молвил вновь Ёитиро.

Старый поэт сказал: «Что Цуна явился — лишь слух в дождливую ночь». Когда великий удалец Ватанабэ Цуна отправился к воротам Расёмон, чтобы усмирить демона Ибараки, поползло так много удивительных слухов, что сам подвиг Ватанабэ как бы померк по сравнению с теми выдумками, на которые горазды люди. Так и здесь случилось. Собравшиеся успели наговорить столько всего, что невольно страх закрадывался в душу и ведьма казалась страшной, как тысяча демонов. Вышли из замка трое: Сатаро Дзинан, Ясабуро Хоригути и сын Такахара Ориэ — Ёитиро. Они обошли замок, переулок и весь квартал, но ничего такого не обнаружили. Троица вернулась в замок, и игра в карута всё-таки началась. Под весёлую беседу, обильную выпивку и закуску гости просидели за игрой всю ночь, и утро, и часть нового дня. Однако Исикава Фусаносукэ был смущён, беспокоили его мысли о таинственной старухе. Он поблагодарил хозяина за гостеприимство и собрался уходить. Между тем на улице снова смеркалось.

— Смотри, как бы вновь не схватился бы ты со старухой, пожалей себя! — засмеялся Хоригути, но Исикава на шутку не ответил и ушёл мрачным. Оставшиеся ещё погалдели и решили, что надо ещё раз в следующем месяце собраться за игрой, после чего попрощались с хозяином и пошли по домам. Трое же из них — Сатаро Дзинан, Ясабуро Хоригути и Кабэй Моризуми — пошли всё тем же путём через проклятый переулок. Зайдя в него, все трое оглянулись по сторонам и, хотя никто в этом другим не признался, пытались старуху высмотреть. Но никого не было, только снег тихо падал с неба да ворона пролетела над головами. Хоригути шёл первым и внезапно задел ногой сандалию, утонувшую в снегу.

— Видно, эта та самая, что Исикава в бабку швырял, — промолвил он.

Тут Сатаро, шедший следом, прошептал:

— А ведь впереди и вправду старуха в снегу сидит. Что за наваждение…

И верно: прямо перед троицей, почти неразличимая в сгущающихся сумерках и снегопаде, сидела неподвижная фигура. Увидев её, человек бы мог сказать: «Вот замёрз насмерть нищий. Сидит мёртвое тело, и никому до него дела нет». Но тут белая тень поднялась и метнулась прямо к ним. Не успели друзья схватиться за оружие, фигура достигла Хоригути и поразила его клинком со словами:

— Помнишь, что ты сказал недавно?

Это был Исикава! Прежде чем его смогли поразить мечами, он отскочил в сторону. Взгляд его был безумен, а лицо так исказилось, что в сумраке можно был подумать, что это и не Исикава вовсе, а демон, явившийся из ада. Безумец не вступил в схватку, а бросился прочь и затерялся в снегопаде. Раненого Хоригути отнесли домой, но удар, нанесённый обезумевшим Исикава, был силён и глубок. У несчастного начался жар, он постоянно говорил, что у постели сидит белая старуха, и просил прогнать её. Вскоре он скончался, не переставая поминать страшную старуху.

Жестокая и безумная выходка Исикава поразила всех. Когда он покидал замок, многие слышали шутку, сказанную Ясабуро Хоригути, но какого-то жестокого оскорбления никто в ней не усмотрел, и не могла она быть причиной смертельной ненависти. Исикава и Ясабуро были давно знакомы, и ссор между ними ранее не случалось, так что случившееся злодеяние никто объяснить не мог. На следующий день снег продолжал валить, и друзья покойного, совсем недавно веселившиеся за игрой в карута, собрались в его доме. Отправился и Такахара Ориэ, который не был близким другом Ясабуро, но посчитал необходимым прийти, ведь в его доме завертелась эта история. На улице снег падал так густо, что света фонаря едва доставало, чтобы рассмотреть дорогу под ногами. Вскоре навстречу из белой пелены вышли два человека: отец убийцы, по имени Фусахатиро, и его ученик. Узнав о событиях прошлой ночи, Фусахатиро отправился на поиски сына, но тот как в воду канул. Напрасно обходил он все городские закоулки — вернуться ему пришлось ни с чем. «Каков подлец. Трусливо бежал, даже не показавшись отцу», — вздыхал Фусахатиро. В гневе он поклялся, что как только поймает сына, то лично заставит того совершить сэппуку.

Мужчины двинулись дальше и дошли до середины улицы, как вдруг кто-то тихо промолвил:

— Взгляните, там кто-то сидит. Да что же это за наваждение?!

И верно: у края канавы, вдоль которой шла улица сидела неподвижная фигура, вся засыпанная снегом. Фусахатиро бесшумно вынул клинок из ножен и шепнул ученику:

— Вперёд. Живо.

Вдвоём они бросились на чудище с разных сторон и сбили его на землю. И что же они увидели! Это был Исикава. Его живот был вспорот, и внутренности смёрзлись в отвратительный ком. Непонятно было, где он скрывался это время, но одно было очевидно: он совершил самоубийство и уселся на обочине, засыпаемый снегом, как проклятая старуха. Все молча переглянулись, не зная, что и сказать.

С того вечера название «ведьмин переулок» прочно закрепилось за этим местом. Однако, кто была та ведьма, в чём причина её появления, и как колесо кармы связало всех участников этой истории, никто не мог сказать. Хоригути, усмехнувшийся тем вечером, был убит. Исикава впал в безумие, а позже совершил сэппуку, и никому не ведомо, понял ли он, что натворил. А Кабэй Моризуми, который подал милостыню, вскоре получил повышение по службе и стал важным человеком. Но было ли случившееся воздаянием или наградой, также никто сказать не может. Ведьма же с тех пор в переулке не появлялась.