Блондинка в черном парике - Коултер Кэтрин. Страница 12

– Мне нужно переобуться в кроссовки. Встретимся через десять минут у коттеджа Амабель.

– Превосходно, – обрадовался Джеймс, и он действительно имел это в виду.

Теперь дело пойдет. Пройдет не так много времени, и он ее раскроет, просто раскроет, как устрицу. Скоро она расскажет ему все: и про мужа, и про мать, и про покойного отца, который не звонил ей по телефону. Конечно же, не звонил, потому что это невозможно. К тому же она выглядит абсолютно нормальной, и это его тоже беспокоит. Вчера, когда он застал ее бьющейся в истерике, его это не удивило – этого он и ждал. Но ее спокойствие, открытая улыбка, в которой он, присмотревшись критическим взглядом, не смог уловить ни тени вины или злобы, вызвали у него такое чувство, будто он упустил последний поезд в Голливуд.

Когда они встретились перед домом Амабель, Салли снова ему улыбнулась. Где же, к черту, ее чувство вины?

Через пятнадцать минут она беседовала с ним так, словно ее жизнь была абсолютно безоблачной.

– ...Амабель рассказывала, что Коув не представлял собой ничего особенного, пока некий бизнесмен из Портленда не скупил все земельные участки и не построил здесь коттеджи для отдыхающих. Какое-то время все шло гладко, но в шестидесятых годах все почему-то позабыли о существовании Коува.

– Судя по тому, что город будто сошел с цветной открытки, кто-то о нем явно помнит, причем у этого человека, должно быть, куча денег. – Джеймс вспомнил, что Тельма Неттро рассказывала то же самое.

Салли пихнула попавшую под ноги гальку.

– Да, – согласилась она, – странно, правда? Если город некогда пришел в запустение, то почему он снова возродился? Здесь нет ничего: ни своей фабрики, где бы люди могли получить работу, ни какого-либо другого предприятия. Амабель говорит, что средняя школа закрылась еще в семьдесят четвертом году.

– Может, кто-то их здешних нашел способ проникнуть в компьютерную систему департамента социального обеспечения?

– Это могло сработать, но ненадолго. В фонде не так уж много денег, на сколько их может хватить? На пятнадцать месяцев? Не думаю, что кто-то стал бы на это рассчитывать.

Они остановились на краю узкого мыса и посмотрели вниз. Волны с шумом ударялись о черные валуны, взметая вверх брызги и хлопья белоснежной пены.

– Как красиво, – прошептала Салли, глубоко вдыхая соленый морской воздух.

– Да, впечатляет. Но, честно говоря, вся эта вольная стихия вселяет в меня какую-то тревогу. Это слепая сила, у которой нет совести, ей ничего не стоит убить тебя.

– Какие романтические мысли у вас возникают, мистер Квинлан, – усмехнулась Салли.

– Вовсе нет. Нo ведь это так. Этой силе все равно, хороший ты парень или плохой, она не знает различия. И меня зовут Джеймс. Хотите, попробуем спуститься вниз? Видите тот одинокий кипарис? Как раз рядом с ним тропинка, и на вид она кажется не слишком опасной.

– Если вы подойдете слишком близко к этой самой «вольной стихии», не хочу, чтобы вы упали в обморок прямо на меня, Квинлан.

– А вы только пригрозите ударить меня коленкой в одно место, и я до конца жизни забуду, что значит чувствовать слабость!

Салли рассмеялась и пошла впереди. Узкая тропинка была усыпана камнями довольно внушительных размеров, изобиловала корягами и выступающими корнями какого-то низкорослого кустарника. Спуск уходил вниз очень круто. Салли поскользнулась и, громко вскрикнув, уцепилась за корень.

– Осторожнее, черт возьми!

– Хорошо, буду. О нет, не говорите, я и так знаю, что вы собираетесь сказать: вы не хотите возвращаться. Мы оба будем очень осторожны.

Вдруг тропинка оборвалась. Путь дальше был засыпан. Судя по тому, что камни уже вросли в землю и между ними успел вырасти кустарник, обвал произошел несколько лет назад. Конечно, можно было бы попытаться перебраться через завал, но рисковать не хотелось.

– Достаточно, – сказал Квинлан. Салли собиралась сделать еще шаг, но он схватил ее за руку. – Мы пришли. Давайте сядем здесь и приобщимся к стихии.

Внизу, на самом берегу, не было никакого пляжа – сплошное нагромождение камней. Груды валунов образовали причудливые формы, которые давали такую же богатую пищу воображению, как переменчивые облака над головой. Один камень даже образовал между двумя другими подобие моста, и под ним бурлила вода. От всего этого захватывало дух, но Джеймс был прав: ощутимое могущество слепых сил природы действительно несколько пугало.

Над водой с криком кружились чайки, над головой галдели еще какие-то морские птицы.

– Сегодня не особенно холодно.

– Да, не так, как вчера ночью.

– Я снял комнату в восточной башне гостиницы Тельмы. Сегодня всю ночь в моем окне дребезжали стекла.

Вдруг Салли замерли, ее взгляд наткнулся на что-то справа от дорожки, и она прошептала:

– Нет, этого не может быть!

Джеймс мгновенно вскочил и положил руку ей на плечо.

– Что такое?

Салли показала рукой.

– О Боже! Оставайтесь на месте, Салли. Просто оставайтесь здесь, я пойду проверю, в чем там дело.

– Идите вы к черту, Квинлан! Нет, Квинлан мне не нравится, так и быть, буду называть вас Джеймсом. Я тут не останусь.

Но Квинлан в ответ только покачал головой и стал осторожно прокладывать себе путь меж камней, пока наконец не остановился пятью футами выше мертвого тела женщины.

Волны прибоя то относили ее ближе к камням, то, отступая, тянули за собой обратно, и так снова и снова, туда и обратно. Крови на воде совсем не было.

– О нет! – воскликнул Джеймс. Салли оказалась рядом с ним и тоже смотрела на женщину.

– Я так и знала, – сдавленно сказала она. – Я была права, но меня никто не хотел слушать.

– Надо забрать ее отсюда, пока еще осталось, что забирать. – Присев, Джеймс снял спортивные туфли и носки и закатал джинсы до колен. – Стойте здесь, Салли. Я серьезно. Не хватало мне еще волноваться из-за того, что вы можете упасть в воду и вас унесет в море.

Наконец Квинлану удалось подтащить тело. Он завернул женщину, или, вернее, то, что от нее осталось, в свою куртку. Его мутило. Он сделал Салли знак рукой, чтобы та начинала подниматься назад по тропинке. Джеймс старался не позволять себе думать о том, что его ноша когда-то была живым, улыбающимся человеком. Боже, его тошнит от этого.

– Мы отнесем ее к доктору Спайверу, – крикнула Салли через плечо, – он сделает все, что полагается в таких случаях.

– Да, – сказал Джеймс, скорее самому себе, чем Салли, – хочется верить, что он это сделает. Этот заштатный лекарь запросто может заявить, что женщину убили случайно – подстрелили по неосторожности во время охоты на вальдшнепов.

В гостиной доктора Спайвера было очень душно, стоял устойчивый затхлый запах. У Джеймса возникло желание настежь распахнуть окна, чтобы впустить побольше воздуха, но, поразмыслив, он подумал, что хозяина, очевидно, подобная атмосфера вполне устраивает.

Из дома доктора он позвонил Сэму Норту, детективу отдела по расследованию убийств полицейского управления Портленда. Сэма не было на месте, поэтому Джеймсу удалось поговорить только с его напарником, Мартином Эймиком.

– Передайте, что это срочно, – сказал он Эймику, оставляя номер телефона доктора Спайвера, – действительно очень срочно.

Он повесил трубку и сел, наблюдая, как Салли Сент-Джон Брэйнерд расхаживает взад-вперед по роскошному бухарскому ковру цвета красного вина. Это был очень красивый и почти новый ковер.

– Что вы имели в виду, Салли, когда сказали, что знали об убийстве?

– Что? Ах это! Прошлой ночью я слышала ее крик. Она кричала три раза, и в последний раз я как будто почувствовала, что ее убили. Крик оборвался так резко, как будто кто-то просто ее ударил, и все было кончено. Амабель посчитала, что это ветер. Он действительно сильно завывал, не спорю, но я-то знала, что слышала именно женский крик, точно такой же, как в ту первую ночь. Я вам про это уже рассказывала. Как вы думаете, это была одна и та же женщина? – Не знаю.