(Не) любимая жена Владыки драконов (СИ) - Вечер Ляна. Страница 6

Драконья чума закончилась год назад, но мне кажется, что эта дрянь до сих пор бродит призраком по коридорам моего дворца. Боль от воспоминаний не утихает в сердце.

Вот и сейчас я сижу за рабочим столом в своих покоях, а передо мной разложены десятки свитков. Прошения министров, доклады военачальников, мои приказы — всё они так или иначе связаны с драконьей чумой. Бушара излечилась, но шрамы на теле города останутся надолго.

Из кувшина, который стоит у дверей, высовывается мой джинн:

— Владыка, ваш брат просит принять его.

В такой час? Должно быть что-то очень срочное. И, кажется, я знаю что.

— Пусть войдёт.

Джинн щёлкает пальцами, двери открываются, и в комнату заходит мой младший брат Шахаан. Он останавливается в десятке шагов от меня и молчит — смотрит испепеляющим взглядом. Я и за меньшее казнил…

— Не хочешь поприветствовать своего господина? — гну бровь, разворачивая свиток.

— Доброй ночи, — цедит сквозь зубы Шах. — Владыка…

О поклоне он не вспоминает. Я перевожу взгляд на бумагу.

— Говори или уходи, — бросаю холодно.

— С каких пор мне запрещено заходить на женскую половину дворца?

— С сегодняшнего дня, — поднимаю глаза. — Мне надоели твои интрижки со служанками, Шах.

— Верни гарем, и я не буду трогать служанок.

— Женись, и дели постель с законной супругой! — швырнув свиток на стол, я встаю.

Первое, что я сделал, заняв на трон — распустил дворцовый гарем. Сотни девушек отправились жить в город. Каждой было выдано дорогое приданое, но это обошлось дешевле, чем кормить бесполезную армию наложниц всю жизнь.

— Наш отец, Великий владыка, считал главным богатством гарем и детей, которых ему родили жёны, — брат щурится, глядя на меня.

Наш отец не правил Бушарой сразу после смертоносной эпидемии драконьей чумы. У меня на счету каждый хамм. Я не могу себе позволить содержать гарем.

— Ещё одно твоё слово против моих решений, Шах, и я прикажу бросить тебя в темницу, — сажусь. — Мне стоило избавиться от тебя ещё год назад.

— Но ты этого не сделал, — на губах брата появляется кривая ухмылка.

Не сделал. После драконьей чумы от правящей семьи осталось немного — я и Шахаан. Казнить родного брата в такой ситуации — верх безумия. А ведь есть за что.

— Ты пропал на много лет и вернулся, когда наш отец умер. Совпадение? Не думаю, — бросаю обвинение в лицо Шаху.

— Я здесь уже год, и ни разу не заставил тебя усомниться в моей верности. Но ты продолжаешь меня ненавидеть. За что?

— Я не доверяю тебе, Шах. Ты знаешь об этом.

Ещё до чумы Шахаан повёл войска на город, который мы собирались захватить, и пропал. Наша армия была разбита, а о судьбе Шаха ничего не известно. Мы ждали гонца от врагов — думали, что за моего брата потребуют выкуп. Но гонца не было. Пять долгих лет мы считали Шахаана мёртвым. А он вернулся… в день смерти отца, когда трон остался пустым.

Шах объяснил это тем, что варвары опасались соваться в Бушару из-за драконьей чумы. Даже гонца отправить не решались. Ждали, когда всё закончится. Только не дождались — Шаху удалось бежать.

— Если бы я хотел, — брат складывает руки за спину, копируя меня, — я бы мог стать владыкой. Я младше, но ты тогда овдовел — мы были равны как наследники. Я уступил.

— Или что-то пошло не так, — у меня кулаки сжимаются сами собой. — Я ведь тоже был болен чумой. Думаю, ты просто ждал, когда я покину этот мир. А я выжил.

— Ты, как и наш отец, видишь во всех заговорщиков, — парирует Шах. — О чём говорить, если папа казнил своего первого советника из-за доноса кухарки, — хмыкает. — И ты такой же, Хан. Одержимый.

Бессмысленный разговор. Мы начинали его тысячу раз и тысячу раз заканчивали. Ничем.

— Вон пошёл, — хриплю тихо.

— Знаешь, а я согласен, — брат игнорирует приказ, — я женюсь. На служанке, — широко улыбаясь, разворачивается и идёт к двери.

— Ты не посмеешь! — у меня в ушах звенит от ярости.

— Посмотрим, — бросает мне на прощание и выходит из комнаты.

Шах женится на служанке назло мне…

Он знает, что такой брак вызовет бурю из сплетен в городе. Люди будут чесать языками, а драконы будут недовольны. Члены правящей семьи должны выбирать себе в пару женщин из благородных семей, а не служанок.

У меня давно руки чешутся отправить брата в темницу, но мы росли вместе и в детстве клялись быть заодно, что бы ни случилось. Клятва почти забыта, но немного светлых чувств к этому дракону всё ещё есть в моём сердце.

Мне не даёт покоя история с возвращением Шаха из плена, но… За год, что мой брат дома, он не совершил ни одного серьёзного проступка. Не дал в себе усомниться. Его интрижки с прислугой, мотовство и лень — лишь способ задеть меня. Месть за моё недоверие.

Чую, ночь будет бессонной…

Я массирую виски пальцами — в голове пульсирует боль. Править Бушарой непросто, но ещё сложнее найти общий язык с собственным братом.

***

Гюле выдаёт мне одежду и мешочек с личными вещами и идёт к девушкам доедать ужин. А мне положено оставаться голодной… и злой.

Сидя на циновке, я проклинаю мадам Жужу и мир, в который угодил Шах. Я не знаю, как и зачем его сюда занесло, но обязательно спрошу об этом, когда мы встретимся.

Сплошное средневековье, честное слово!

Комната прислуги — это огромный зал, оформленный в восточном стиле, только красота не покроет некоторых печальных нюансов. Высоченный потолок с купольным сводом — прекрасен, но на самом верху на деревянных балках мостятся голуби. Со всеми выпадающими из них последствиями. Они свободно залетают сюда в небольшие окна под куполом, а ещё из-за этих окон в зале страшный сквозняк.

Пол каменный, и от него веет холодом. Я уже продрогла. Представить страшно, как девушки здесь спят! Вместо кроватей — невысокие деревянные помосты, на них тонкие циновки и валики — видимо, вместо подушек. Ни одеял, ни хоть чего-то, что смогло бы обогреть совсем немаленькое помещение, нет.

Неудивительно, что люди умирают от банальной простуды. Нечеловеческие условия и отсутствие адекватного лечения делают своё дело.

Мне становится совсем нехорошо, когда я вижу, как служанки, закончив ужинать, подходят к небольшому бассейну в центре зала — моют в нём руки, ноги и одновременно пьют оттуда.

— Боже мой… — шепчу и отворачиваюсь.

Чтобы глаза не липли к странному зрелищу, я решаю посмотреть, какие личные вещи полагаются дворцовой служанке. Развязываю мешочек — свечи, огниво, гребешок, склянка с ароматным маслом и что-то вроде мочалки. Но главное — зеркало!

Позабыв про голод и злость, я морально готовлюсь познакомиться с собственным лицом. Волнуюсь. Жужу сказала, что моя новая внешность будет весьма привлекательной. Но на вкус и цвет…

Понравлюсь ли я Шаху? Этот вопрос волнует меня больше всего.

На выдохе заглядываю в зеркало, и сердце перестаёт стучать. Красивая… Я очень красивая! О такой внешности я могла лишь мечтать.

У меня даже ладошки вспотели от волнения. Осторожно трогаю пальцами точёные скулы, провожу ими по пухлым губам и аккуратному подбородку. Мне теперь даже собственный нос нравится! Ровненький, аккуратный. Прощай, ненавистная горбинка!

Стоп, а это что ещё такое?..

Ну конечно, обязательно должен быть изъян, и он есть. Один глаз у меня серого цвета, а другой зелёного. Экзотично, чёрт подери!

— Налюбоваться на себя не можешь? — тон Гюле отдаёт насмешкой.

— Что? — я быстро прячу зеркало в мешок. — Нет, просто… А куда все делись? — замечаю, что, кроме меня и белокурой пышки, в зале никого нет.

— Ушли работать. И нам пора, — хмыкает девушка. — Переодевайся.

Вещи, которые я должна надеть, кто-то уже надевал до меня. Они чистые, но точно не новые. Вздохнув, я стягиваю с себя сорочку.

Гюле пялится на меня без зазрения совести. А я чувствую себя так, словно стою в час пик на Пятой авеню. Голая.

— В чём дело? — хмурюсь.

— Красивое тело, — служанка отвешивает мне комплимент.