Это всё ты (СИ) - Тодорова Елена. Страница 89

– Позвоню, если вы не будете мне мешать. Я настраиваюсь.

Ума не приложу, откуда черпаю хитрость и хладнокровие. Потому как, едва мама кивает и закрывает за собой дверь, я снова плачу.

И звоню… Глядя на парующую на тумбочке чашку, звоню Яну.

– Воу, – прерывает длинные гудки мой любимый голос.

– Почему ты не ответил на мой смайл? – разражаюсь бурными рыданиями. – Почему?! Наказываешь меня? Это обидно!.. Э-э-э-э-х… – всхлипывая, задыхаюсь через слово. Откровенно захлебываюсь. – Я и так не знаю, как к тебе после того разговора подступиться?.. Э-э-э-э-х… Не знаю, что можно говорить, а что нельзя теперь… Э-э-э-э-х… Я не смогу молчать! Я-я-ян… Э-э-э-э-х… Я люблю тебя! Даже если тебе эти слова не нравятся. Что теперь?.. Э-э-э-э-х… Я столько раз тебе этот вопрос задавала, потому что я сама… Э-э-э-э-х… Я не знаю! Не знаю, как не говорить, что люблю тебя!.. Э-э-э-э-х… Тем более сейчас, когда ты сделал так много для всех!.. Э-э-э-э-х… Когда я так сильно тобой восхищаюсь!.. Э-э-э-э-х… Когда я так сильно тобой горжусь!.. Э-э-э-э-х… Когда я так сильно скучаю!.. Э-э-э-э-х… Когда так сильно хочу быть рядом с тобой! Скажи и ты… Э-э-э-э-х… Я-я-ян… Э-э-э-э-х… Один раз скажи… Э-э-э-э-х… Ты меня любишь?

За то время, пока из моей истерзанной души низвергается эта вулканическая лава, Ян лишь периодически вздыхает. Не произносит ни слова. И после молчит.

Господи, слишком долго молчит!

– Я перезвоню, – толкает в конечном итоге.

И отключается.

Я даже плакать прекращаю. Ошеломленно смотрю на потухший экран телефона. Естественно, не реагирую на стук в дверь.

– Подкрепление, – бодро толкает мама с улыбкой успешного и уверенного в себе человека. – Помощь нужна?

– Нет, мам… – стону охрипшим тоном, неосознанно облизывая стянутые солью губы. – Я жду, когда Свят перезвонит, – вру, отворачиваясь в другую сторону. – Если будет нужно, я позову. Закрой, пожалуйста, дверь.

– Хо-ро-шо, – протягивает она понимающе и терпеливо, но от этого не менее раздражающе. – Мы на кухне, Ангел.

– Угу.

Едва остаюсь одна, конечно же, снова плачу. Еще горше, чем до этого рыдала. Из меня буквально летят – слезы, сопли, слюни. А звуки, которые издаю, рвут нутро и сводят с ума. Я снова в истерике, потому что сейчас мне реально не за что зацепиться. Обхватывая себя руками, скручиваюсь на кровати в позе эмбриона, а мечтаю исчезнуть.

Он меня не любит… Не любит…

Тогда что это? Зачем я ему?

Нет, не может такого быть! Без любви ведь не называют СВОЕЙ ДЕВОЧКОЙ! Нет, не называют!

Да что я понимаю??? Ничего!

Но с Яном Нечаевым… Я чувствую! Чувствую!

И все же… Когда он звонит, я затихаю, но принять вызов не могу.

Слушаю песню, которую на него поставила, и сердце кровью обливается.

Ян Нечаев: Возьми трубку.

Это приходит между вызовами. Ответ удается напечатать, но далеко не с первой попытки. Пальцы не слушаются.

Юния Филатова: Не могу. Мне страшно.

Ян Нечаев: Шутишь???

Ян Нечаев: Давай, зай. Возьми!

Он снова звонит. Я снова слушаю трек до финала.

Очередной стук в дверь бьёт по нервам похлеще раскатов грома. Адреналин подскакивает за миг до того, как в проеме появляется мама.

– Ангел, телефон звонит, слышишь? – указывает с улыбкой.

– Да оставьте же меня в покое! – рявкаю, будто умалишенная.

– Ангел… – выдыхает мама ошеломленно.

– У меня от тебя нервный тик, мам, понимаешь?! Еще раз откроешь дверь, я выброшусь в окно!

Плевать, что у нас второй этаж. Сам факт моего заявления шокирует не только маму, но и остальных сбежавшихся на крик.

И… Не подозревала, что с моими родителями способно сработать нечто подобное, но они исчезают. Последнее, что я запоминаю, это выкатившиеся из орбит папины и без того крупные глаза.

Но об этом я подумаю завтра, иначе реально рехнусь.

«Стыдно, дочь!»

«Разочаровываешь, дочь…»

«Завтра! Я подумаю об этом завтра!» – убеждаю себя, а на подкорке ведь уже вертится.

Выключаю звук в телефоне.

Ян звонит и звонит. Смотрю на его фото, тихонько поскуливая и не зная, как научиться заново дышать.

А потом… Потом он присылает голосовое.

56

Пока смотрю на аудиодорожку, дрожь за грудиной усиливается, а сердце, превратившись в пылающий комок, берет сумасшедшую высоту. Понимаю, что нужно успокоиться, иначе оно попросту убьет меня. Но как это сделать – не знаю. Да и… Плевать, что со мной будет.

Все, что беспокоит – содержимое голосового.

Желая оградиться от мира, достаю трясущимися руками наушники. Вставляю их в уши, падаю обратно на бок, заношу палец над значком воспроизведения и бездыханно замираю.

Но замираю ненадолго.

Прикрываю веки, судорожно тяну воздух и прикасаюсь к экрану.

– Любовь? Ха-ха, – прошивает меня молниями дико осипший голос Яна. Тысячи энергетических волн, и все они целенаправленно движутся к сердечной мышце. Разряд, и я содрогаюсь всем телом. Испугавшись этого воздействия, на автомате нахожу кнопки громкости и приглушают звук. Но едва Ян продолжает, тут же обратно прибавляю: – Ю, ты издеваешься?! После всего??? Нет, правда… Зай… Какая, мать твою, любовь?! – и снова я, задрожав, скручиваю громкость. – Какая любовь, Ю? У меня, блядь, продвинутая степень! Это намного больше, чем это хре́ново слово! Это намного больше, чем кто-либо способен представить, – высекает яростно, но вместе с тем будто отчаянно. Его голос дрожит, и меня этими вибрациями захлестывает, словно штормовой волной. Но я все равно прибавляю звук, чтобы услышать каждый надорванный вздох Яна, каждую глубинную эмоцию, каждую вышедшую из-под контроля интонацию. – Я не хочу… Эх-х-х… Мм-м… Блядь, Ю… Блядь… – стонет мучительно. И берет паузу. Но в застывшей тишине вздохов становится больше. Одышка такая, словно Ян мгновение назад кросс пробежал. Всхлипывая, лихорадочно жму верхнюю кнопку громкости. Боюсь упустить что-то важное, хотя и того, что слышу, достаточно, чтобы сердце, наконец, разорвалось на куски. – Можно мне хоть в чем-то проявить слабость?! – сокрушается зло. – Знаю, что это ненормально, но меня реально ебет… Э-х-хр… Ебет беспощадно то, что это слово говорил тебе Свят! Меня, блядь, ломает, Ю! Ставит на колени эта херь! Я ревную! Не могу не ревновать!!! Ненавижу, Ю! Ненавижу это долбаное слово! Но если ты так хочешь… – обрыв, тяжелейший вздох и шаткая тишина, заставляющая меня оцепенеть, словно при просмотре хоррора, когда подсознание подсказывает, что через секунду случится нечто грандиозное, значительное и оглушающее. Еще один хриплый вздох на том конце провода, и слова действительно обрушиваются с громоподобной силой: – Я люблю тебя.

Еще один влажный судорожный вздох, и запись заканчивается. А меня скручивает так сильно, что я, потеряв телефон, прикладываю ладонь к груди, вся сжимаюсь и срываюсь на рыдания. Это радость, облегчение, эйфорическая разрядка после критического напряжения. Лютый фейерверк эмоций. Межгалактический взрыв. И метеоритный дождь.

Плачу, пока все эти чувства и ощущения не иссякают. Еще немного лежу, выравнивая дыхание и успокаивая сердце.

А потом… Рискую снова взять в руки телефон.

Ян Нечаев: Обещаю, что преодолею все свои затыки. Просто мне тоже нужно время.

Ян Нечаев: Ты мне не ответишь?

Ян Нечаев: Зай…

Ян Нечаев: Напиши хоть что-нибудь.

Ян Нечаев: Ты успокоилась?

Ян Нечаев: Ю???

Ян Нечаев: Выгляни в окно.

Мое сердцебиение росло с каждым новым сообщением, но на последнем оно подскакивает так сильно, что на миг глохну. Стискивая в ладони телефон, слетаю с кровати и подбегаю к окну. Осторожно раздвигаю шторы и тут же прижимаю ко рту ладонь, чтобы сдержать череду непроизвольных звуков.