"Фантастика 2023-154". Компиляция. Книги 1-19 (СИ) - Барон Алексей Владимирович. Страница 100
Очень хотелось оставить все подвиги и приключения позади. В беспощадном, грубом, горячечном Ящерленде. Хватит. Набегался, напрыгался, навоевался. Намиссионерствовался. Дьявол-Кричащий-в-Ночи весьма желал отставки. Но как раз сильные желания удовлетворяются не часто. Вероятно потому, что иначе можно разучиться желать. Половина ночи уже миновала, когда из-за поворота реки послышалось ржание. Хзюка окаменел.
– Что это, Мартин? – прошептал он, осторожно, без всплеска вынимая весло из воды.
– Так кричат лошади. Это наши шуссы.
– Значит, впереди воины?
– Да.
– Высадимся на берег?
– В лапы хачичеев?
– Мы высадимся на другой.
– Откуда ты знаешь, что на другом никого нет?
– Ниоткуда. Но что-то надо делать.
Мартин на секунду задумался.
– Хзюка! Ложись и не двигайся. Попробуем проскользнуть.
Хзюка мгновенно распластался на мокрых бревнах. Тетива на его луке уже была натянута. Да, подумал Мартин, трудно быть оптимистом, если рядом нет кого-нибудь вроде Хзюки. Настоящее всегда принадлежит скептикам и практикам. Оптимистам достается одно лишь будущее. Но еще хуже пессимистам, у которых есть только прошлое.
10. Армия – это вам не мед стакану
И вот пришли повестки. Вечером призывники пошумели, покуролесили, но в меру. Слишком еще свежи были две могилы. В одной лежала Каталина, а во второй – все то, что осталось от несчастного Тео. Так что наутро и голова-то ни у кого не болела.
Правда, выспались не все. Иржи полночи просидел на берегу против мельницы. Темной, с запертыми ставнями, глухой какой-то. Вспоминал, вздыхал, горюнился. Но вдруг прибежал Бернгардт, полез лизаться, ну, и все настроение перебил, псина. А прогнать – рука не поднялась. Уж очень Иоганнов пес ценил человеческое общество после того, как полюбовался драконом, причем особо выделял Иржи. Что-то он понял, что-то изменилось в собачьей голове; при каждом удобном случае Бернгардт стремился сразу и полностью выразить всю силу своей солидарности любому подвернувшемуся теплокровному существу.
– Все, испортилась собака, – сокрушался Иоганн. – Очеловечилась. Блаженный Бернгардт…
Следующим утром Иоганн отвлекся от починки дома, усадил защитников отечества в казенную подводу, да и свез сердешных на сборный пункт. А располагался тот сборный пункт в соседней деревне Геймель, куда зерно возили на помол.
Там они застали десятка полтора местных новобранцев. Один за другим подошли еще несколько парней с отдаленных ферм. Наконец притопала целая команда из пограничной деревни Прешер, восточнее которой начиналась уже Федеральная Земля Остланд, территория соседнего военного округа.
Побросав свои котомки на землю, распаленные и не совсем трезвые прешерманы окружили колодец. Лица многих цвели свежими ссадинами да синяками, – прощальными отметинами жезьеров. Никто уж и не помнил первопричины застарелой вражды между Прешером и Жезье, пограничными деревнями двух соседних федеральных земель, но власти не могли покончить с ней на протяжении вот уже нескольких поколений.
На площади у полицейского участка толпились провожающие. Среди них выделялись степенные, осанистые главы семейств, влезшие по случаю в мундиры своей молодости. Раздобревшие тела в эти мундиры помещались плохо, выпирали в разные стороны и все не куда нужно, но это никого не смущало. Для мудрого человека важнее не то, как он выглядит в чужих глазах, а то, каким он себя представляет.
В собственных же глазах молодые солдаты – всегда задубелые вояки, а самые замшелые отставники воображают себя прежними огонь-пострелами. Так было всегда: не можешь обмануть старость – обмани себя. Из века в век ведется, потому что легче так живется.
Сдав короткий список фельдфебелю, Иоганн хлопнул Иржи по плечу и посоветовал подаваться куда угодно, только не в пехоту. Лучше всего – в егерские войска. И кормят сытнее, и служба интереснее. Да и отношения получше.
– Главное, напирай на то, что хорошо ездишь верхом.
Иржи кивнул.
– Постараюсь. За матерью присмотришь?
– Не переживай. А вы, ребята, – тут Иоганн обратился к остальному землячеству, – держитесь вместе. Сами не задирайтесь, но и друга в обиду не давайте, понятно? Главное, учебный лагерь пройти, дальше будет попроще.
– Ясен перец. Пройдем, – прогудел Ференц, кузнец и сын кузнеца.
– Ну, ни пуха вам.
– А к черту!
Иоганн погрозил пальцем.
– Не хочу. Мы с Иржи уже знаем, где есть черти.
– И где?
– Да под землей, разумеется. Где же еще?
Иоганн захохотал, сел в свою телегу, хлестнул лошадь и укатил. И как-то сразу после этого завертелась новая жизнь. Иржи и взгрустнуть-то не успел. Прежде всего, рекрутам устроили перекличку. Потом быстро накормили в местном трактире, вывели на площадь между полицейским участком и все тем же трактиром, который имел название «Ясен Перец».
Вдоль строя прошелся рыжий егер-сержант. Ламбо Макрушица, сына бистрицкого трактирщика, он ткнул в круглый животик и предупредил:
– Это есть твой главный враг.
Ференцу бравый вояка пощупал бицепсы. Перед Иржи он почему-то задержался, внимательно глянул в лицо, но ничего не сказал. Зато зычно гаркнул всем:
– Рэвняйсь! Смирнаа!
На крыльцо «Ясного Перца» вышел осанистый вахмистр. Вытер платочком усы, лениво ткнул пальцами в козырек.
– Все на месте?
– Так точно. Разрешите выступать? – спросил рыжий.
– Ну а чего ж время-то терять? Солнце высоко, до Юмма далеко.
– Взво-од! В колонну по трое… Стысь!
До Юмма, в самом деле, было неблизко, больше восемнадцати километров. И все восемнадцать они прошли только с одним коротким привалом. Вероятно, этот привал был бы еще короче, если б не пришлось пропускать встречную воинскую часть – полностью отмобилизованный пехотный полк курфюрстенвера.
Несмотря на мирное время перед полком ехала егерская разведка. Командовавший ею офицер задержался и что-то спросил у вахмистра рекрутской команды. Выслушав ответ, кивнул, пришпорил лошадь и догнал своих солдат.
За разведкой потянулась пехота. Шеренги заполнили дорогу от обочины до обочины. Солдаты шли с полной выкладкой, с касками, штуцерами, ранцами, штыками, шинельными скатками, гранатными сумками. Перед каждым батальоном верхами ехали офицеры с ординарцами, а в середине колонны проследовала двуколка с откинутым верхом. В ней сидел сердитый оберст и курил сигару.
Такого количества вооруженных людей Иржи видеть еще не доводилось. За каких-то полчаса мимо прошагало столько молодых и здоровых мужчин, сколько и жителей-то не наберется во всей деревне Бистриц, даже если с младенцами и старухами считать. Мало того, прокатились еще батарея четырехфунтовых пушек, обоз, санитарные фуры, потом протопал запыленный взвод саперов. Наконец показался арьергард – десяток конных егерей, после которых деловито пробежала лохматая собака.
– Семьдесят первый полк седьмой пехотной дивизии, – сообщил Ламбо, знаток шевронов, погон и лампасов.
– В наши места идут, – с тревогой сказал Ференц. – Тут одна дорога. Неужто ящеры опять зашевелились?
Иржи усмехнулся.
– Да дня четыре назад что-то такое было. Не приметил?
– Больше не будет, – заверил Ламбо. – Не пустят их. Вон какая силища поперла! Слушай, Иржи, а ловко ты тогда дракону в пузо бабахнул. Где такие пистолетики-то раздобыл, а? Не армейские, нет. Дамские какие-то. Ты когда с лошади свалился, я хорошо их разглядел.
– А мама подарила, – сказал Иржи. – Ко дню рождения.
– Ух ты! Боевая мамочка. А мне вот новые штаны сшили.
– Мать, она лучше всех знает, чего сыночку не хватает, – сказал Ференц.
Ламбо захихикал.
– Ага, конечно. Тебе, небось, кувалду поднесли. Маринованную!
Их вахмистр явно повидал на своем веку все, что можно повидать, поэтому ничего нового не ждал и от жизни. Со скучающим видом он ехал перед колонной, оглядываясь только для того, чтобы изредка бросить через плечо пару слов команды.