Хозяйка графских развалин (СИ) - Черная Мстислава. Страница 11

Внешне Гарет с его голубыми глазами и тёмными волосами привлекательный, его манеры, его поведение мне нравятся. Но я не готова к большему! Мне начинать паниковать?

— Что-то не так, Даниэлла?

— Я устала, — говорю я чистую правду.

— Комната должна быть уже готова, — заверяет Гарет.

— Специально для меня? — улыбаюсь я.

— Разумеется, Даниэлла. В вашем распоряжении Персиковая Опочивальня, смежная с моей.

Личная комната — это прекрасно.

— Спасибо.

— Даниэлла, вам не нужно благодарить. Опочивальня ваша по праву.

На языке крутится вопрос про первую брачную ночь, но острое смущение буквально лишает дара речи, и я убеждаю себя ни о чём не спрашивать. Какая разница? Захочет граф настоять и применить силу или нет, от меня не зависит.

Проще притвориться больной, не так ли?

Гарет отпускает мою руку, когда мы выбираемся на поверхность. Он отвлекается, чтобы задвинуть плиту. Я делаю шаг в сторону, хватаю морозный воздух. Мими и Гебби здесь, Бетти уже ушла. Бросила сестёр? Моё впечатление от старшей из сестёр всё хуже.

— Как вы, леди? — спрашиваю я Гебби.

— Скоро мне будет лучше, — улыбается девушка, однако Мими, судя по выражению её лица, оптимизма не разделяет.

К нам подходит Гарет. Очевидно, что двоих тащить он не сможет . Да и зачем? Я достаточно твёрдо стою на ногах. По крайней мере мне так кажется.

Путь обратно я запоминаю плохо.

Снег, развалины, узкий проход мимо стены Дома и холод — всё, что оседает в памяти.

Само собой получается, что вчетвером мы — Гарет, близняшки и я — не поднимаемся на жилой этаж, не расходимся по комнатам, а все вместе идём на кухню, где в очаге трещит ржаво-рыжее пламя, где притяно тепло и пахнет травами. Тётушка Хлоя, напевая под нос, что-то растирает в ступке толстым пестиком. Будто ведьма заговор читает.

Почему я на неё взъелась? Тётушка не сделала мне ничего плохого, наоборот.

Я ей признательна, что не мешает мне смотреть на неё с большим подозрением.

Она замолкает, откладывает ступку и низко кланяется:

— Граф, графиня.

Хм, она первая приветствует меня по титулу.

— Тётушка, Гебби не приняла лекарство, — Гарет помогает Гебби устроиться за столом и забирает у неё тяжёлый плащ..

— Ой, лишенько! Да как же так! Леди, вы уж потерпите, я мигом. Ой, леди…

Каким-то образом Бетти умудрилась прийти бесшумно, и лишь на последних шагах она звонко цокает подковками по каменным плитам пола:

— Кто бы сомневался, что простолюдинка пожелает обедать не в гостиной, а на кухне. Дорогой брат, вам пришло письмо от вашего тестя.

— Так быстро? — удивляется Гарет.

Бетти кладёт на стол запечатанный конверт.

— Неужели я была права, и господин мошенник спешит уведомить, что денег не будет и брак следует отменить? Ха…

То, с какой лёгкостью Бетти придумала благовидный предлог, чтобы оправдать заведомый обман с деньгами, меня неприятно удивляет. Вряд ли она устраивала мозговой штурм ради обидного упрёка. Скорее всего идея пришла к ней легко. Если вспомнить, как Бетти провоцировала брата, чтобы добиться от него признания в негодности на роль главы рода и забрать титул, то очень хочется спросить, а кто тут настоящий мошенник. Медведь, которого пока что упрекнуть не в чем, или сама Бетти? Её хитровывернутости на десятерых хватит. А вот аристократического благородства в ней не больше, чем у рыжухи — вообще нет.

Её выпад остаётся без ответа.

Покосившись на неё, Гарет не утруждает себя участием в очередной перепалке, он молча поднимает конверт. Я с любопытством смотрю на кляксу сургуча. Конверт выглядит невскрытым, но кто знает, какие у Бетти ещё таланты.

Кажется, Гарет думает в том же направлении. Он медленно проводит подушечкой пальца ко конверту. Выглядит его движение как жест задумчивости, а на самом деле Гарет, вероятно, проверяет конверт на ощупь.

Под его пальцами сургуч ломается. Гарет вынимает белый лист бумаги, пробегает текст письма взглядом.

— Вы ошиблись, сестра. Господин Пегкер надеется соблюсти традицию и сообщает, что откроет переход со своей стороны завтра в полдень. Он пишет, что объяснит причины спешки и обещает обсудить вопрос с приданым.

— Обсудить вопрос и передать деньги несколько разное. Вы не находите, брат?

— Я нахожу, что ваши подозрения грубы. Вы совершаете ошибку за ошибкой, но продолжаете. Бетти…

— Удачи, брат. Я надеюсь, вы сдержете обещание и вернётесь не с пустыми руками, а с лекарством для Гебби.

Бьёт по больному.

Так и не найдя ни поддержки, ни одобрения, Бетти покидает кухню, и без неё словно легче дышать. Провожая её взглядом, я задаюсь вопросом — почему бы Бетти не пойти… замуж? На правах старшей в семейной иерархии я могла бы устроить ей помолвку. Только будущего жениха жалко.

Я не всерьёз. Какой брак на фоне нищеты и императорской опалы? Был бы характер приятным… На Бетти женится разве что какой-нибудь вдовец из неблагородных. Словом, глупости. Но они помогают мне отвлечься, развлекают.

Тётушка подаёт на стол обед — ставит пышущий жаром котелок.

Близняшки уныло переглядываются. Кажется, они надеялись, что в честь свадьбы обед будет праздничным, но тётушка подала единственное блюдо. Вероятно, она уже какое-то время готовит одно и то же.

Она расставляет тарелки, подаёт ложки и черпаком принимается разливать содержимое котелка.

— Графиня, вы уж не обессудьте. Рыбный супчик, иного нет.

— Вы ловите рыбу? — удивляюсь я.

— Ловлю, графиня. Без рыбы совсем худо было бы. Повезло, что в проливе она непуганая, едва ли не руками брать можно.

На ум приходит обрывок легенды, как люди ловили карпов голыми руками, пока царь драконов не запретил им, и тогда люди стали ловить рыбу сетями…

Тётушка наливает в глубокую суповую миску разваристую гущу. Кусочки рыбного мяса перемешаны с кусочками незнакомого овоща. Внешне похоже на картофель, но это явно не он. Зато я узнаю луковицу и морковные кубики.

— Очень вкусно, — заверяю я, попробовав.

Суп действительно неплохо.

Только сейчас я понимаю, насколько голодна. Возможно, отчасти моё плохое самочувствие из-за голода? На меня накатывает усталость, аппетита нет. Мне бы лечь под тёплое одеяло и забыться сном. Вот бы проснуться с воспоминаниями о вчерашнем дне, о позавчерашнем, о всей моей жизни. Я зачёрпываю ложкой суп.

Пока я ем, можно не участвовать в общем разговоре. Пересмеиваются близняшки, причём активна Мими, а Гебби поддакивает.

Гарет в основном отмалчивается и поглядывает на меня. Несколько раз мы даже встречаемся взглядами, и я чувствую, как краснею от смущения. Ну или я просто заболеваю, и у меня жар.

Я доедаю порцию, благодарю тётушку.

— Вы устали, Даниэлла? Я провожу вас, — Гарет помогает мне встать и накидывает на плечи плащ, потому что тепло только на кухне от очага, в доме холод.

Мы поднимаемся на второй этаж.

В какой коридор мы сворачиваем, я не запоминаю, но не думаю, что это важно. Дом небольшой, сориентируюсь. Я почти что засыпаю на ходу и едва успеваю прикрыть ладонью рот, когда широко зеваю.

— Простите, — извиняюсь я.

— Мы пришли, Даниэлла, — Гарет кивком указывает на дверь. — Опочивальня графа. Следующая дверь ведёт в Опочивальню графини.

Он открывает дверь, пропускает меня вперёд и заходит следом. Как законный муж он… в своём праве. Но Гарет ничего не делает, не намекает на консумацию. Он всего лишь показывает комнату. Точнее, анфиладу комнат. Гостиная перетекает в рабочий кабинет, из него мы попадаем в небольшой будуар, а из будуара — в спальню, где для меня уже подготовлена кровать.

Для меня или для нас?

— Я…

— Вы устали, Даниэлла, и нуждаетесь в отдыхе. Разумеется, — он с улыбкой склоняется в полупоклоне, целует мне руку и скрывается в своей спальне, пройдя через смежную дверь.

Створка хоть запирается?

Сил нет.

Как я снимаю плащ, как оказываюсь в кровати я не помню, зато очень остро ощущаю, как проваливаюсь то ли в сон, то ли в забытьё. Впечатления дня выцветают, и прежде, чем сознание окончательно уходит, я успеваю испугаться, что очнусь с пустой головой. Вдруг, когда я проснусь, воспоминаний не останется?