Некомбатант 2 (СИ) - Лысак Сергей Васильевич. Страница 28

Мои люди на мостике и на палубе вообще ничего толком не могут разглядеть сквозь дождь кроме огней, а вот мне хорошо видны два систер-шипа «Таифа», стоящие в глубине бухты. Остальные не вызывают беспокойства, а вот эти... То ли это случайность, то ли турки специально держат здесь два пароходофрегата в состоянии готовности к выходу. И очень может быть, что благодаря нам. Сообщение о прибытии «Лебедя» в Константинополь могли давно доставить в Буюкдере конным фельдъегерем, так что время подготовиться к встрече у турок было. Но вот информация о нашем выходе из Золотого Рога сюда еще явно не дошла, даже если проспавшие наш побег наблюдатели и спохватились.

Как бы то ни было, вскоре бухта Буюкдере осталась за кормой, и впереди уже виден выход из пролива. Вернее, виден он только мне. Остальные, кроме сильного дождя и редких огней на берегу, ничего не видят. То-то разговоров будет по приходу в Одессу. Но деваться некуда, игра уже пошла по другим правилам. Конечно, придется выслушать на первых порах много «комплиментов» в свой адрес как от одесских чиновников, так возможно и от своей одесской родни, но тут уже деваться некуда. Тем более, скоро придут новости из Константинополя о провале миссии князя Меншикова и о разрыве отношений с Турцией. Тут уже впору думать об обороне Одессы, а не о хлебных поставках во Францию.

Проходим мыс Бурну. Ветер усилился, и даже здесь ощущается волнение. Еще немного, и слева виден свет Румелийского маяка, установленного на европейском берегу на входе в Босфор. Впереди неспокойное Черное море, которое сразу же показывает свой крутой нрав. «Лебедь» зарывается носом в волны, вода с шипением гуляет по палубе, но главное — мы все-таки прошли! Назло всем проискам англичан и стараниям их холуев турок, прошли! Вокруг слышны радостные возгласы и крики «Ура!!!» Огонь Румелийского маяка остается за кормой, а очертания берега теряются во тьме. Обручев и Ахтырцев, простоявшие весь проход Босфора рядом со мной, сняли фуражки и перекрестились.

- До последнего не верилось, Юрий Александрович! Ведь ничего толком не видно было! Как Вы ориентировались в Босфоре?

- Просто я хорошо знаю Босфор, господа. Предвидел такую ситуацию, вот и подготовился заранее. Обучался этому искусству у одного старичка грека пару лет назад в Константинополе, который Босфор, как свой собственный дом знает. Вот он меня и научил уму разуму. Как видите, результат налицо. Но в этом большая заслуга паровой машины. Мы все время шли по середине пролива, фактически не обращая внимания на встречное течение. На паруснике так никогда не получится.

- Да уж... Кто бы сомневался...

А теперь домой, в Россию! Далеко впереди нас ждет родная Одесса. Ветер хоть и был довольно свежий, но дул с норд-веста. Если бы работал норд-ост, было бы гораздо хуже. Такой ветер разгоняет большую волну через все Черное море, от берегов Крыма. А так мы сразу после выхода из Босфора взяли влево. И пошли против ветра к мысу Эмине, находящегося в северной части Бургасского залива. В случае усиления ветра, и если он не изменит направление, спокойно пройдем вдоль западного побережья Черного моря хоть до самой Одессы. А зайдет на норд-ост, либо станем на якорь в Бургасском заливе, либо успеем добежать до мыса Калиакра и укроемся от непогоды там. Как бы то ни было, но мы уже в Черном море. И перехватить нас англичане с турками не смогут, даже если очень сильно постараются. Не турецким «колесникам» тягаться в скорости с «Лебедем». А от парусников легко уйти, просто взяв курс строго против ветра. Сейчас идут последние месяцы затишья. Но скоро вспыхнет пламя очередной русско-турецкой войны. А потом и Восточной войны, как ее назвали в Европе. Наша задача сделать так, чтобы господа «просвещенные» европейцы боялись собственной тени в море. И мечтали только о том, как бы поскорее удрать отсюда, а не окончательно решить «русский вопрос».

Глава 7

Одесские новости

Переход до Одессы прошел благополучно. Пока шли к мысу Эмине, ветер начал стихать и к утру погода улучшилась. «Лебедь» следовал экономическим ходом вдоль западного побережья Черного моря, а я уже думал, как нас встретят в Одессе. Информация о нашей дерзкой выходке туда дойдет через несколько дней после нашего прихода вместе с рейсовым пакетботом, поскольку телеграфного сообщения между Одессой и Константинополем еще нет. Посмотрим, как отреагируют одесские власти. Либо посмеются и скажут, что все правильно сделали, либо начнут строить разные козни вплоть до судебного разбирательства. Вот сразу и узнаю, кто чем дышит.

Для начала попробую действовать строго по закону. В конце концов, ничего серьезного я не совершал. Пройти Босфор без лоцмана и не получив на это официальное разрешение от турецких властей — не бог весть какое прегрешение даже по турецким законам. А уж российскому правосудию это и вовсе не поднадзорно. Но, как говорится, есть нюанс... Если нужно достать одного слишком резвого и много о себе возомнившего молодого буржуя, то в ход пойдет все. И заведомо ложные обвинения, и фальшивые улики, и лжесвидетели. В этом случае попробую обойтись малой кровью — дам на лапу, кому надо. Если же и это не поможет, то придется пойти на крайние меры. Нет, это не то, о чем вы подумали. Перед выходом из Петербурга Бенкендорф снабдил меня секретной бумагой, подписанной не кем-нибудь, а самим начальником Третьего отделения собственной Его Императорского Величества канцелярии и шефа Корпуса жандармов генералом Орловым, в которой всем военным и гражданским чинам Российской Империи было приказано оказывать мне всяческое содействие. И не только. Многословный текст был написан довольно витиевато, но суть сводилась к тому, что «Все, что сделал предъявитель сего, сделано по моему приказу и на благо государства». Так же, как в «Трех мушкетерах». Разумеется, слова были другие, но смысл именно такой. Не думаю, чтобы кто-то из одесских чинуш рискнул сказать что-то против, увидев такую бумагу. Сумасшедших среди них нет. Но эта бумага — на самый крайний случай. Если только я ее предъявлю, то вся моя легенда накроется медным тазом. Поэтому, если не сработает вариант «дать на лапу», и чтобы не доводить дело до крайностей, просто уберем лишние фигуры с доски. Либо самому вместе с Гансом, либо привлеку для этой цели своих «самураев». Зря я, что ли, их с собой в Одессу тащил. Вот и пусть поработают «по специальности», коли нужда заставит.

После полудня ветер и вовсе стих. Волнение почти улеглось, и тут меня снова начали доставать мои «кулибины». Как оказалось, они время зря не теряли, и сумели в какой-то степени довести до ума искровой радиотелеграф. Возможности испытать его на большой дальности не было, но во всяком случае установленные на носу и корме «Лебедя» антенны принимали четкий сигнал. Осталось проверить работу установки на берегу, постепенно увеличивая расстояние между приемником и передатчиком. Эх, не вовремя... Но вслух поздравил обоих энтузиастов с успехом и велел работать дальше, совершенствуя свое творение. А чуть позже я их подтолкну размышлениями «дилетанта» в нужном направлении, чтобы не блуждали в потемках и не полагались исключительно на метод «научного тыка». Не спорю, научный тык иногда творит чудеса. Но времени на него может уйти очень много. Того, чего мне катастрофически не хватает. Поэтому помогу юным изобретателям, но так, чтобы это выглядело исключительно их заслугой. Юрий Давыдов же останется в истории создания радио, как меценат, вовремя оценивший новое открытие в физике, и не пожалевший денег на его изучение. Лавры Попова и Маркони мне не нужны.

Команда «Лебедя» тоже на меня поглядывает с уважением. Особенно Обручев с Ахтырцевым. Уж они-то не молодые восторженные пацаны, недавние выпускники мореходных классов. Понимают, что по чем. После прорыва ночью через Босфор в условиях ограниченной видимости мой авторитет в их глазах взлетел на недосягаемую высоту. Мелочь, а приятно. По крайней мере, среди флотских я уже не буду считаться «сухопутной крысой», а это может сыграть положительную роль в общении с черноморскими адмиралами. Если только они вообще сочтут уместным общаться со штатской штафиркой по вопросам, касающимся войны на море. По поводу мичманов и лейтенантов у меня сомнений нет, эти обязательно заинтересуются. А вот их превосходительства могут и не воспринять мои «бредни» всерьез. Во всяком случае до того момента, как минные катера пустят ко дну первые корабли неприятеля. Вот тогда может и соизволят снизойти до беседы с «зарвавшейся сухопутной крысой». А может и не соизволят...