Хозяин Вороньего мыса - Коултер Кэтрин. Страница 20

– Рабыня не может нанести удар, – спокойно ответил Меррик. Обернувшись, он позвал:

– Олег, принеси чашу меда.

Олег вошел в палатку и молча уставился на Ларен, затем кивнул, передал чашу Меррику и мгновенно исчез.

Меррик поднес чашу к губам Ларен, и она отхлебнула немного.

– Пей до дна, – приказал Меррик, – это поможет тебе уснуть.

Она подчинилась.

Прежде чем ладья повернула на север, через Норвежский залив в Копанге, им пришлось пережить два штормовых дня посреди Балтики. Как ни странно, Ларен бури почти не испугалась, она хлопотала только о том, чтобы успокоить Таби. Как и все обитатели ладьи, мальчик промок насквозь, и Ларен, не зная, чем помочь брату, просто рассказывала ему одну сказку за другой. На щеке у Ларен разлился желто-багровый синяк, который не причинял ей особых страданий, но девушка боялась, что теперь она и вправду похожа на ведьму. Болела, огнем горела нога, однако те же муки испытывал и Деглин, и от одной этой мысли боль утихала. К тому же Меррик заставил скальда грести наравне с остальными викингами.

Ларен опасалась, что Деглин умрет, он беспрерывно стонал и жаловался, согнувшись над веслом, и никто не обращал на него внимания. Но Деглин оказался довольно вынослив, на пятое утро, когда на ясном небе взошло солнышко и ветер стих, превратившись в легкий бриз, достаточный, чтобы наполнить паруса, Ларен заметила, что Деглин уже не так скверно себя чувствует, он даже перестал скулить. Деглин умолк, и это по-настоящему напугало Ларен – она догадывалась, что этот мужчина обдумывает свою месть. Деглин поймал ее взгляд, и Ларен тотчас отвернулась. С той роковой ночи никто из гребцов не просил ее продолжить повествование о Грунлиге Датчанине. Интересно, смогла бы она завершить эту историю, если бы се попросили? Ларен кивнула в ответ своим мыслям. Да, конечно. Чего ради ей считаться с Деглином?

Над головой замелькали чайки, с пронзительным воплем они пикировали вниз и в последний момент вновь взмывали в небеса. Кто-то из викингов громко вскрикнул, когда крыло с размаху задело его по лицу Появились десятки грузных бакланов, мужчины теперь переговаривались весело, вспоминая свой дом, жен, детей и хозяйство. Толковали они и о добытом в походе серебре, каждый из них возвращался домой намного богаче, чем уезжал четыре месяца назад.

Только Меррик хмурился, разглядывая синяк на лице Ларен. Каждый вечер он втирал мазь в пострадавшую ногу, хотя теперь Ларен вполне могла бы поухаживать за собой сама, и она сказала об этом Меррику. Тот только головой покачал и продолжал делать свое дело.

Торговый город Копанг был огражден изгородью из высоких, заостренных вверху кольев, расположенных на небольшом расстоянии друг от друга полукругом. Здесь насчитывалось не менее дюжины причалов, выдававшихся вперед, к островку, и Меррик приказал гребцам направить ладью к ближайшему из них. С радостными воплями викинги устремились на берег, они уже почти достигли дома.

Мужчины не собирались ничего покупать в Копанге, но они испытывали потребность в женщинах, тем более что на обратном пути из Киева не попадались рабыни, с которыми они могли бы позабавиться. Мужчины изголодались, хотели провести одну, последнюю ночку на свободе, прежде чем вернуться к своим семьям. Ларен понимала их состояние и не испытывала отвращения к своим новым друзьям, она радовалась, что никто из них не польстился на нее – и все благодаря Меррику.

В ту самую минуту, когда Меррик помогал Ларен перебраться на сухое место, она шепнула ему:

– Спасибо, что уберег меня.

– Я не сумел, – возразил он, – ты сильно обожглась.

– Я не о том. Твои воины избавятся здесь от похоти, они даже не пытались обратить свои желания на меня. Я очень благодарна тебе за это.

Меррик ничего не ответил на ее слова, обернувшись, он приказал тем, кто оставался в лодке, хорошенько стеречь их добро:

– Будьте на страже. Мы вернемся через шесть часов, тогда наступит ваш черед.

– Ты можешь сама идти? – спросил он Ларен. Она кивнула.

– Клив присмотрит за Таби. Тебе стоит сходить в баню.

Они прошли через большие двойные ворота, и Ларен оказалась на крошечном пятачке, где народ суетился среди маленьких деревянных домишек и торговых лавок, соединенных между собой деревянными настилами. Похоже, все вокруг что-то продавали или делали что-то на продажу, другие уговаривали что-нибудь купить у них либо выменять. Все говорили разом. Ларен хотела на минутку остановиться, поглядеть хотя бы на прекрасные миски из мыльного камня, выставленные у порога одной из лавчонок, но Меррик уже двинулся дальше. Ларен заметила также оружейный магазин и подумала, как хорошо было бы приобрести нож, однако решила, что четырех маленьких серебряных монеток на это не хватит. Меррик привел Ларен прямиком к купальне, сидевшая там старуха даже не посмотрела Ларен в лицо, она оглядела только ее поношенные штаны и грязную рубаху, затем процедила сквозь гнилые зубы, чтобы Меррик отвел жену внутрь.

Ларен провозилась не меньше часа, но сумела все-таки вымыть волосы и выкупаться целиком, не замочив при этом больную ногу. Когда Меррик вновь вошел в плохо освещенную купальню. Ларен прикрылась все той же старой рубахой. Меррик бросил ей на колени сверток одежды.

– Надень чистое. Здесь платье и верхняя рубаха. Я не намерен появиться дома с этаким мальчишкой-оборванцем.

Ларен молча уставилась на него.

– Спасибо, – с трудом выговорила она наконец.

– Заканчивай, нам надо еще заглянуть к сапожнику. Тебе нужны башмаки.

Когда через три часа они возвращались на ладью, живот Ларен был набит едой, на ней было красивое платье, а мягкие кожаные башмаки облегали ее ступни.

За последние два года она ни разу не чувствовала себя так хорошо. Девушка казалась себе.., о нет, она даже не могла подобрать слова, чтобы выразить, как все это замечательно.

– Мне страшно, – внезапно произнесла она, обращаясь к Меррику, медленно шагавшему рядом с ней.

Ларен сильно хромала, но Меррик не предлагал понести ее на руках или как-то помочь, и это ей тоже нравилось. Мягкая шерстяная юбка не терзала больную ногу так, как штаны, и это тоже было прекрасно.

– Чего ты боишься?

– Что ты собираешься сделать со мной и Таби?

И с Кливом?

Меррик нахмурился, но ответил только:

– Придет время, и я тебе скажу. Пойдем, посмотрим, сумел ли Клив подобрать одежду для Таби.

Братишка выглядел таким же умытым и нарядным, как и она сама, но еще больше Ларен удивилась, обнаружив, что Клив тоже получил новую рубаху и новые штаны, а на ногах у него кожаные башмаки с мягкими ремешками, пересекающимися под коленями. Выглядел он просто замечательно. Усмехаясь, он напыжился специально для Ларен. Она впервые увидела его таким веселым. Как ему шла улыбка! Ларен едва замечала шрам, который так уродовал Клива, особенно когда он улыбался, но этот рубец будто не имел никакого отношения к самому Кливу. Она так радовалась за него!

Наверное, даже если бы Ларен успела подумать, она все равно сделала бы именно то, что сделала: повернувшись к Меррику, она испустила радостный клич и, обхватив его обеими руками, всем телом прижалась к нему.

– Спасибо… – пробормотала она, не разжимая объятий, но, едва она посмотрела ему в лицо, как тотчас осознала, что натворила: она по собственной воле прикоснулась к этому викингу, более того, она прижалась к нему, словно к верному другу, брату, а то и мужу. Только в эту минуту она заметила наконец, что Меррик – высокий, красивый мужчина, и ей приятно обнимать его, ощущать пальцами его плечи и руки, она никогда не испытывала столь странного чувства и напугалась, поняв, сколь сильное это доставило ей удовольствие. И все же Ларен не выпустила Меррика из своих объятий, напротив, она еще теснее прижалась к нему, удерживая его, удерживая ту радость, которую познала от этого прикосновения.

Меррик не шелохнулся, он словно застыл, руки его бессильно повисли. Он не сумел выдавить из себя ни единого слова. И Ларен не сразу заметила, что Меррик будто оцепенел. Должно быть, она осрамила его своим поведением. Ведь она всего-навсего рабыня, которой он покровительствует ради Таби, а сама по себе она ничего не значит для него. Ларен поспешно разжала руки и отступила, ссутулившись.