Уже мертва - Райх Кэти. Страница 73

— Что — мелкие правонарушители?

— Они могут увлекаться записками или, скажем, рисунками?

— Случается.

— По изображению на рисунке ты в состоянии определить степень опасности, которую человек представляет?

— Не всегда. Одни люди выливают в рисунок всю внутреннюю потребность в насилии, другие таким образом только разжигают свою страсть. Или изображают то, что они уже совершили когда-то.

— Я нашла изображение женщины с разрезанным животом и торчащими внутренностями. Что это означает?

— У некоторых скульптурных изображений, дошедших до нас из древности, нет рук или члена. Что это означает? Прелесть искусства? Подавление подсознательных влечений? Сексуальную аномалию?

Я молчала. Что я могла сказать?

— Этот рисунок вы нашли в коллекции Сен-Жака?

— Нет. Я нашла его в мусорной корзине в собственной комнате для гостей. Ты сказал, что жажда насилия нередко прогрессирует в преступниках?

— Да. Поначалу они могут довольствоваться подсматриванием и телефонным хулиганством. Некоторые на этом и останавливаются, другие движутся дальше: начинают оголяться в присутствии незнакомых людей, кого-нибудь преследовать, залезать в чужие квартиры. Для третьих и этого оказывается недостаточно: они насилуют и убивают.

— Значит, некоторые из сексуальных садистов не опасны?

— Опять ты о сексуальных садистах! Верно, не все они причиняют окружающим вред. Некоторые удовлетворяют свои потребности при помощи каких-нибудь неодушевленных предметов, некоторые — при помощи животных, некоторые отыскивают себе подходящих партнеров.

— Подходящих партнеров?

— Таких людей, которые соглашаются принимать участие в воплощении их фантазий в жизнь и которые не прочь почувствовать себя униженными или даже испытать боль. Часто это подруги или жены извращенцев или женщины, получающие от них плату.

— Проститутки?

— И они, конечно, тоже. Большинство проституток сталкиваются с подобным в своей практике.

— Значит, присутствие такой подруги в жизни садиста утоляет его жажду?

— Пока эта подруга согласна быть его игрушкой, да. Но когда ей все осточертевает и она грозит ему уйти или даже рассказать кому-нибудь о его отклонениях, он звереет. Убивает ее, находит это занятие приятным и желает повторения.

Слушая его, я все сильнее нервничала.

— А что это за неодушевленные предметы, о которых ты упомянул?

— Картинки, куклы, одежда — да что угодно.

— М-да. Но ответь мне, пожалуйста, еще раз: если человек занимается такими вещами — рисует картинки или использует кукол, — это еще не означает, что он способен на убийство?

— Нет, но в подобных делах все крайне сложно. Кто знает, сработает ли в этом человеке механизм переключения на более серьезные потребности? Сегодня он доволен картинками, завтра их ему уже мало.

— А случается такое, что подобный псих занимается и тем и другим?

— Что ты имеешь в виду?

— Ну, что кого-то он убивает, а кого-то просто преследует?

— Конечно. Бывает, одна женщина играет в его фантазиях одну роль, другая — другую.

— Выходит, даже тот преступник, который уже пробовал убивать, может в будущем вернуться к своим прежним, более невинным развлечениям?

— Да.

— А тот, который на первый взгляд не представляет угрозы, может оказаться гораздо опаснее?

— Естественно.

— То есть нельзя думать, что человек, который преследует женщину, мучает ее звонками, посылает ей жуткие рисунки и при этом держится на расстоянии, безопасен?

— Ты ведешь речь о Сен-Жаке?

— Думаешь, это он?

— Не знаю. Просто считаю, что мы обсуждаем именно того типа, с которым вы встретились в какой-то каморке.

— Джей Эс, я… Я говорю о проблеме личного характера…

— О чем именно?

Я все ему рассказала. О Гэбби. О ее страхе. О том, как она исчезла. О своем гневе, теперь превратившемся в страшную тревогу.

— Черт подери, Бреннан! И как ты умудрилась по уши погрязнуть в этом дерьме? Послушай меня внимательно: чокнутый твоей Гэбби, может, вовсе и не Сен-Жак. Но такая вероятность не исключается. Так или иначе, он преследует женщин. И Сен-Жак преследует женщин. А еще рисует выпотрошенные женские фигуры и носит с собой нож. Сен-Жак, или кем бы этот дьявол ни был, убивает, режет и расчленяет своих жертв. Он крайне опасен. Когда Гэбби впервые обратила внимание на этого типа?

— Не знаю.

— До или после того, как заварилась каша?

— Понятия не имею.

— Что тебе вообще о нем известно?

— Немного. Иногда он крутится возле проституток, платит им, разыгрывает сцены с нижним бельем. Носит при себе нож. Большинство женщин его избегают.

— Тебе самой все это нравится?

— Нет.

— Темпе, я обязан передать информацию ребятам, с которыми ты работаешь. Пусть все проверят. Возможно, тот парень и безопасен, ведь ты сама говоришь, что твоя подруга непредсказуема. Но кто-то угрожал и тебе. Череп. Преследователь на машине.

— Наверное, ты прав.

— Гэбби переехала к тебе. Потом неожиданно исчезла. Непременно следует подключить к этому делу копов.

— Тогда Клодель так рассвирепеет, что тут же мне назло отыщет и арестует убийцу ночных сорочек.

— Убийцу ночных сорочек? Темпе, по-моему, ты слишком часто общаешься с полицейскими.

«Тьфу, — мысленно произнесла я. — Убийца чучел, а не ночных сорочек».

— У нас есть еще один редкий экземпляр. Несколько лет он проникает в чужие дома, набивает тряпьем женские ночные сорочки, протыкает их и уходит. Его называют убийцей чучел.

— Если это длится вот уже несколько лет, значит он отнюдь не глупец.

Чучело. Сорочка.

Джей Эс что-то добавил, но я не услышала его слов. Мои мысли заработали в новом направлении. Чучело. Белье. Нож. Шлюха по имени Жюли, соглашающаяся играть в игры с сорочкой. Рисунок. Газетные вырезки, найденные на улице Берже, одна — статья об убийце чучел, другая — моя фотография, помеченная знаком «X». Череп в моем садике. Лицо Гэбби, перекошенное от страха. Хаос в комнате для гостей.

— Я должна идти, Джей Эс.

— Темпе, пообещай, что последуешь моему совету. Вполне вероятно, что псих твоей Гэбби и есть тот самый Сен-Жак, которого вы встретили на Берже. Он может убить тебя. Ты в огромной опасности. Ты стоишь у него на пути, мешаешь ему. Вы нашли у него твою фотографию. И возможно, череп Грейс Дама принес в твой сад именно он — человек, который знает о тебе все. Ему всегда известно, где ты находишься. Будь предельно осторожна.

Я не слушала его. Мысленно я была уже совсем в другом месте.

На то, чтобы пересечь центр и отыскать в Мейне свою аллею, у меня ушло полчаса. Когда я перешагивала через раздвинутые ноги какого-то пьяницы, что сидел у стены, качая головой, он улыбнулся, поднял кулак и разжал его, протягивая мне ладонь.

Я достала из кармана долларовую купюру и отдала ему, надеясь, что пьяница в качестве благодарности присмотрит за моей машиной.

Мейн заполоняли его ночные обитатели: попрошайки, проститутки, наркоторговцы и туристы. Коммерсанты и торговцы, бесстрашные в хмельном веселье, стояли тут и там отдельными группками. Для некоторых посещение ночного Мейна — шумная игра, для других — безрадостная реальность. Добро пожаловать в отель «Сен-Лоран».

В отличие от предыдущей прогулки по Мейну, на сей раз у меня был четкий план. Я сразу направилась к Сен-Катрин в надежде найти там Джуэл Тамбо. У отеля «Гранада» стояла уже привычная для меня смена, но Джуэл я не увидела.

Перейдя улицу, я оглядела женщин. Ни одна из них не подняла с земли камень. «Уже хорошо», — решила я.

В прошлый раз я четко усвоила, чего здесь делать не стоит. Как поступить сейчас, я не знала.

Я стараюсь придерживаться в жизни одного правила: если сомневаешься, то не покупай, не говори, не предпринимай. Нарушишь это правило, значит обязательно потом пожалеешь. Я вспомнила свое красное платье с кружевным воротником, письмо, написанное и отправленное вице-канцлеру в порыве гнева. Нет, на сей раз я не захотела рисковать.