Уже мертва - Райх Кэти. Страница 80

Тогда от кого же письмо? От соседей, которым мешает мяуканье Берди? От Гэбби?

Нет. Письмо не от соседей и не от Гэбби. Это было вовсе и не письмо. В конверте я нашла две вещи. Теперь обе они лежали передо мной на столе, безмолвные и ужасающие. Я пялилась на них, чувствуя, как дрожат руки, слыша бешеный стук собственного сердца. Я понимала, что́ эти вещи означают, но отказывалась признавать, что понимаю это.

Пластиковая карта — удостоверение личности с именем, датой рождения и медицинско-страховым номером Гэбби, рельефно выделяющимися белыми знаками на красном фоне в левой половине. Вверху справа фотоизображение Гэбби — дреды торчат в разные стороны, в мочках ушей что-то блестит.

Небольшой квадрат — вырезка из крупномасштабной карты города. Названия на французском, цветовой код улиц и пространств, обозначенных зеленым цветом, до ужаса мне знакомы. Улица Бошан. Улица Шамплен. Нет, я не знала, что это за места. Может, передо мной кусок вовсе не монреальской карты. На карте не было ни одного названия, которое я бы узнала. Лишь единственный знак — большая черная «X» в самом центре.

Я смотрела на эту «X», не помня себя от испуга. В воображении уже мелькали чудовищные картинки, но я пыталась прогнать их, упрямо отказываясь верить в очевидное.

«Это запугивание, игра, — твердила я себе. — Как череп в саду. Маньяк дразнит меня. Демонстрирует, как он умеет нагонять страх».

Не знаю, как долго я таращилась на фотографию Гэбби, переносясь сознанием то в один, то в другой эпизод из прошлого. Гэбби в клоунской шляпе на дне рождения трехлетней Кэти. Гэбби в слезах вспоминает о самоубийстве брата.

В моей квартире царила оглушающая тишина. Время как будто остановилось.

Внезапно реальность обрушилась на меня всей своей неумолимой жестокостью.

Это не игра. Боже праведный! Гэбби! Бедная, милая Гэбби! Какой кошмар!

Райан поднял трубку после третьего гудка.

— Он таки добрался до Гэбби, — прошептала я, стискивая трубку в руке и усилием воли заставляя голос не срываться.

— Кто? — спросил Райан, чувствуя мое отчаяние и сразу переходя к главному.

— Не знаю.

— Где они?

— Я… не знаю.

Я услышала, как он провел ладонью по лицу.

— Почему вы решили, что что-то произошло?

Я все рассказала.

— Проклятье!

Пауза.

— Я заеду за вырезкой, мы выясним, что это за место, и я немедленно отправлю туда ребят.

— Я сама могу привезти вырезку.

— Вам лучше не выходить из квартиры. За вашим домом надо опять установить наблюдение.

— Не одна я в опасности! — выпалила я. — Этот скот схватил Гэбби! Возможно, уже убил ее!

Мои руки сильнее задрожали, и я сжала их в кулаки.

— Бреннан, я тоже ужасно беспокоюсь за вашу подругу. Я помогу ей, чем только смогу, поверьте. Если этот психопат просто стащил ее сумку, то сама Гэбби, возможно, в полном порядке, где бы она ни находилась. Если же он что-то сделал с ней и показывает нам, где ее искать, значит мы ничего уже не в состоянии изменить. Но подумайте о том, что этот сукин сын принес вам письмо. Он приходил в ваш дом, естественно, знает и вашу машину. Если это и есть убийца, ему ничего не будет стоить добавить к списку своих геройств и еще одно. Об уважении к чужой жизни он не имеет ни малейшего представления. В данный момент все его внимание сосредоточено на вас.

Я все это понимала.

— Я отправлю кого-нибудь и к дому того типа, за которым вы следили, — добавил Райан.

— Как только местонахождение этой проклятой «X» будет установлено, пожалуйста, позвоните мне, — произнесла я медленно и спокойно.

— Брен…

— Это так сложно? — повысила я тон.

Я вела себя безумно и сознавала это, но Райан сдался, очевидно опасаясь, что в противном случае я впаду в истерику. Или я просто ему надоела.

— Не сложно.

Около полуночи Райан заехал за конвертом, через час мне позвонили из полиции. На карточке обнаружили отпечатки пальцев только одного человека. Мои отпечатки. Знаком «X» на карте обозначался незастроенный участок в Сен-Ламбере. Спустя еще час мне позвонил Райан. Патруль осмотрел участок и близлежащие дома и ничего не нашел. Утром туда должна была выехать оперативно-следственная бригада. С собаками. Нам опять предстояла поездка на южный берег.

— В котором часу они прибудут туда? — спросила я дрожащим голосом.

Подавлять в себе боль за Гэбби я была уже не в состоянии.

— Я планирую назначить операцию на семь.

— На шесть.

— Хорошо, на шесть. Хотите тоже поехать?

— Спасибо.

Он помолчал.

— Может, с ней все в порядке.

— Да.

Я начала готовиться ко сну, хотя знала, что не смогу сомкнуть глаз. Чистка зубов. Умывание. Нанесение крема на руки. Переодевание в ночную рубашку. Вместо того чтобы лечь в кровать, я принялась ходить по комнатам, усиленно пытаясь освободить свой мозг от мыслей о фотографиях семи женщин на досках в нашем кабинете. О местах совершения убийств. Об отчетах патологоанатомов. О Гэбби.

Потом я поправила покосившуюся картину на стене, сдвинула к центру вазу на столе, собрала шерстинки Берди с ковра. Мне стало холодно, и я приготовила чашку чая и выключила кондиционер. По прошествии нескольких минут я вновь зашагала из комнаты в комнату. Берди, смертельно устав наблюдать за моим бессмысленным хождением, отправился в спальню и заснул на кровати. Я же не могла остановиться.

Около двух я растянулась на диване, закрыла глаза и попыталась расслабиться. Сосредоточиться на звуках ночи. Отдаленном реве сирены «скорой помощи». Шагам на верхнем этаже. Воде, бегущей по трубам. Скрипе половиц. Едва уловимом треске оседающих стен.

Перед моими глазами поплыли нескончаемой вереницей, как кадры из голливудского фильма, привычные образы. Клетчатая блузка Тротье. Вспоротый живот Моризет-Шанпу. Прогнившая голова Изабеллы Ганьон. Отсеченная кисть. Торчащая из бледных губ отрезанная женская грудь. Убитая обезьяна. Статуэтка. Вантуз. Нож.

Я не могла спастись от своих дум. Я создала в воображении целый кинофильм смерти, раздираемая мыслями, что и Гэбби должна стать участницей этого фильма. Ночная тьма едва начала рассеиваться, когда я поднялась с дивана и оделась.

34

Солнце едва выплыло из-за горизонта, когда мы нашли тело Гэбби. Марго тотчас же определила нужное место, когда ее впустили за фанерный заборчик, огораживавший тот свободный от построек кусок земли. Желто-оранжевое сияние зари освещало все вокруг.

Могила располагалась у превратившегося в груду крошек фундамента какого-то старого здания. Неглубокая, вырытая наспех; ее поверхность украшал ровный овал, выложенный из осколков кирпичей. Теперь труп Гэбби лежал на земле, в застегнутом на молнию пакете. Полицейские оградили территорию пильными козлами и желтой пленкой, хотя в том не было особой необходимости. В столь ранний час народ еще спал, и, когда тело извлекали из земли, никто не глазел на страшное зрелище.

Я сидела в патрульной машине и пила холодный кофе из пластикового стаканчика. Я приехала сюда как профессионал, готовый выполнять свою работу, но обнаружила, что сегодня не в состоянии быть профессионалом. Я пребывала в оцепенении.

Мне не хотелось видеть Гэбби раздувшейся и побелевшей в чертовой яме. Я мгновенно узнала ее серьги. В форме слоников. Мне вспомнилось, как она объясняла, что они означают. Бога Ганеша. Доброго бога. Счастливого бога. Не бога боли и смерти. Где же ты был, Ганеш? Почему не помог своему другу? Почему никто не защитил ее?

У меня начиналась истерика. Я не хотела ей поддаваться.

Я дождалась того момента, когда смогу опознать ее. А потом Райан подошел к Пьеру Жилберу, о чем-то с ним переговорил и направился ко мне.

Теперь он сидел на корточках у раскрытой дверцы машины, положив руку на подлокотник. Было утро, а температура поднялась уже до двадцати семи градусов, поэтому волосы Райана и рубашка под мышками повлажнели.

— Мне очень жаль, — пробормотал он.