Уже мертва - Райх Кэти. Страница 84
Я разглядела оба съежившихся предмета и невольно вспомнила о пауках и крысах в тех ужасных проходах. Я вдруг поняла, на что именно смотрю, хотя в реальной жизни ничего подобного никогда не видела.
— Это лапы.
— Что?
— Лапы какого-то животного.
— Вы уверены?
— Переверните какую-нибудь.
Он перевернул. Авторучкой.
— Видите обломки костей?
— Для чего они ему понадобились?
— Откуда же мне знать, Райан?
Я вспомнила про Альсу.
— Господи!
— Проверьте холодильник.
— О господи!
В холодильнике лежали небольшие, завернутые в прозрачный полиэтилен трупики с ободранной шкурой. И многие другие ужасные вещи.
— Кто это?
— Какие-то мелкие млекопитающие. Без шкуры трудно определить точно. По крайней мере, не лошади.
— Большое спасибо, Бреннан.
В кухню вошел Бертран:
— Что вы тут нашли?
— Мертвых животных. И вторую перчатку, — ответил Райан.
— Может, он этих зверей просто ест?
— Может. А из людей делает абажуры для ламп. Надо как следует обыскать это логово. Забрать все, что есть в кухне: ножи, миксеры, все содержимое чертова холодильника. Где, твою мать, застрял Жилбер?
Райан шагнул к телефону на стене слева от двери.
— Подождите, — остановила его я. — На аппарате есть кнопка повторного набора?
Райан кивнул.
— Нажмите ее.
— Наверное, последний, кому он звонил, был его священник. Или бабуля.
Райан надавил кнопку ручкой. Мы прослушали мелодию набора номера — семь нот — и четыре гудка. Затем зазвучал голос, и страх, который до недавнего момента достигал уровня моего горла, с силой шибанул в мозг. Голова пошла кругом.
— Veuillez laissez votre nom et numero de telephone. Je vais vous rappelez le plutot possible. Merci.
«Оставьте, пожалуйста, свое имя и номер телефона. Я перезвоню вам при первой же возможности. Спасибо».
36
Звук собственного голоса долбанул по мне, как молотом. Начали подкашиваться ноги, я стала хватать ртом воздух.
Райан помог мне опуститься на стул, подал воды, не задавая вопросов. Не знаю, как долго я просидела на этом стуле, не ощущая ничего, кроме беспредельного опустошения. Когда самообладание потихоньку вернулось ко мне, мысли заработали сбивчиво и тревожно.
Он звонил мне. Когда? Зачем?
Я видела, как Жилбер надевает перчатки, осматривает содержимое мусорного ведра, что-то из него достает и кладет в раковину.
«Ему понадобилось пообщаться со мной? — думала я. — Или с Гэбби? Что он собирался сказать? Может, хотел просто помолчать в трубку, припугнуть меня?»
По гостиной ходил, делая снимки, фотограф. Вспышка его камеры, будто светлячок, озаряла погруженную в полумрак квартиру.
«В последнее время автоответчик не раз фиксировал звонок без сообщения, — прозвучало в моей голове. — Это он звонил?»
Человек в перчатках и спецодежде складывал книги в пакеты для сбора вещественных доказательств, наполненные пакеты опечатывал, маркировал и ставил на них свою роспись. Другой посыпал черно-красные поверхности полок белым порошком, третий — освобождал холодильник, складывая его содержимое в пакеты из плотной коричневой бумаги, а затем в контейнер-морозильник.
«Может, он убил ее здесь, — размышляла я. — Может, вот эти стены, эта мебель — последнее, что она видела в этой жизни?»
Райан о чем-то разговаривал с Шарбонно. Обрывки фраз доносились до меня со всех сторон сквозь удушающую жару. «Где Клодель?.. Уехал… Проверить чердак… подвалы… Найти ключи…»
Шарбонно куда-то удалился, вернулся с женщиной средних лет в халате и тапочках. Они опять ушли, а с ними и человек, упаковывавший книги.
Райан снова и снова предлагал отвезти меня домой, осторожно повторяя, что я уже ничем не могу помочь. Я это знала, но не могла уехать отсюда.
Бабушка явилась часам к четырем. Она не проявила ни враждебности, ни желания помочь: нехотя рассказала, что собой представляет мсье Тэнгуэй. Спокойный. С каштановыми редеющими волосами. Среднего телосложения, роста. Похожий на тысячу других мужчин Северной Америки. Она понятия не имела, когда и куда ее сосед ушел. Он и раньше исчезал, но всегда ненадолго. Об этом ей было известно только потому, что Матье кормил его рыбок. К ребенку он относился хорошо, за помощь платил. Больше она ничего об этом человеке не знала, да и виделась с ним довольно редко. Ей казалось, у него есть работа и машина, но это только казалось. Она не интересовалась им и не хотела ввязываться в эту историю.
Следственно-оперативная группа обрабатывала квартиру до позднего вечера. Я уехала раньше. В пять часов мной овладело непреодолимое желание уйти из этого логова. Когда Райан в очередной раз предложил увезти меня, я согласилась.
В машине мы почти не разговаривали. Райан сказал, что я не должна покидать квартиру и что за моим домом установлено круглосуточное наблюдение. Никаких ночных вылазок. Никаких самостоятельных расследований.
— Довольно, Райан, — ответила я, выдавая голосом свое изможденное состояние.
Остаток пути мы оба хранили напряженное молчание. Остановив машину у моего дома, Райан вышел вместе со мной на улицу и посмотрел на меня как-то по-особому:
— Послушайте, Бреннан, я не хочу своими поучениями усугублять ваше страдание. Скажу одно: мы задушим эту мразь, и мне очень бы хотелось, чтобы вы дожили до этого счастливого момента.
Его забота тронула меня сильнее, чем я того желала.
На поимку Тэнгуэя полиция бросила все силы. Каждому копу в Квебеке, полиции провинции Онтарио, полиции штатов Нью-Йорк и Вермонт были разосланы распечатки с его словесным портретом. Но Квебек велик, пересечь его границу и где-нибудь спрятаться — задача вполне осуществимая.
В последующие несколько дней все мои мысли были заняты только одним — гаданием, где Тэнгуэй. Может, затаился в какой-нибудь норе и довольно посмеивается. Или вообще умер. Или сбежал. Серийные убийцы нередко так поступают: предчувствуя приближение опасности, срочно куда-нибудь уезжают. Некоторых вообще не удается найти. Нет. В то, что мы никогда его не поймаем, я отказывалась верить.
Все воскресенье я просидела дома. Мы с Берди как будто спрятались в кокон: я не одевалась, не включала ни радио, ни телевизор. От одной мысли, что я увижу на экране фото Гэбби или услышу описание жертвы и подозреваемого, делалось дурно.
Позвонила я всего троим людям. Сначала Кэти, потом своей тете в Чикаго. С восьмидесятичетырехлетием, тетушка! Всего наилучшего!
Я знала, что Кэти в Шарлотте, просто хотела в этом удостовериться. Она мне не ответила. Неудивительно. Проклятые огромные расстояния! Нет. Спасительные расстояния. Я не желала, чтобы моя дочь находилась где-нибудь в этих краях, под боком у монстра, который недавно держал в своих грязных лапах ее фотокарточку. Она об этом ничего не должна была знать.
Третий звонок — родителям Гэбби. Ее мать, напичканная лекарствами, лежала в постели. Я поговорила с мистером Макаулеем. Похороны были назначены на четверг.
Некоторое время я безутешно рыдала, сотрясаясь всем телом. Демоны, живущие в моей крови, орали, что жаждут алкоголя: «Накорми нас! Заглуши! Утоли нашу боль! Все так просто!»
Да, очень просто. Но я не сделала этого. Выстояла. Если я сдамся сейчас, то потеряю работу, друзей, уважение к себе. И позволю Сен-Жаку — Тэнгуэю с легкостью с собой расправиться.
«Нет, я не сдамся, — решила я твердо. — Ни бутылке, ни маньяку. Ради светлой памяти о Гэбби. Ради себя и дочери».
Абсолютно трезвая, я ждала, сгорая от желания выложить Гэбби все, что творилось в моей душе. Очень часто я подходила к окну и проверяла, не уехали ли копы.
В понедельник около половины двенадцатого позвонил Райан. Ламанш закончил аутопсию. Причина смерти — перетяжка кровеносных сосудов. Несмотря на то что тело уже начало разлагаться, Ламанш нашел на шее Гэбби глубокий след от удавки. Кожа над этим следом и под ним была порвана в нескольких местах.