Без мозгов - Иванова-Неверова Оксана. Страница 9

Именно поэтому я не стал топить банку. Была у меня мысль бросить её в реку, но… Обладатели консервированных мозгов чересчур цацкались со своими артефактами, прямо королевские пингвины на яйцах. И я не решился избавиться от тлетворного груза окончательно. Хотя мне совсем не улыбалось быть причастным к воровству школьного имущества. Номинально я перекрал мозги у Юрика, но это объяснение не устраивало даже меня самого. Отец-программист сказал бы, что «глупость обычно бывает логична», мать-педагог… Ох, что сказала бы мама, я даже представить не берусь. Я ввязался в сомнительное мероприятие – с огромным количеством неизвестных. Я подставлялся.

Перебрав в голове возможные варианты, я взял ключи из супницы на серванте и пошёл в квартиру напротив – прятать банку. Наша соседка – пенсионерка Людмила Михайловна, – в последнее время стала часто уезжать. У неё больное сердце, и ей то дают путёвку в санаторий от больницы, где она раньше работала, то кладут на обследование. Ещё её стали приглашать на консультации по разным случаям, так что она уже и не пенсионерка считается – дома её трудно застать. А мы, вроде как, присматриваем за квартирой. Мама поливает цветы, а я иногда захожу, беру книги, смотрю сувениры – Людмила Михайловна разрешила, мы с ней вообще-то с детства друзья. В смысле, с моего детства.

Удачнее места, чем пустая квартира, я и желать не мог. С одной стороны, банка от меня изолирована, с другой – в непосредственной близости. В общем, на время я избавился от формалинового гнёта. И расслабился – совершенно напрасно.

Глава 9. Она меня не поняла

Огурцов не проявлялся. Я решил, что либо он хватился мозгов и затаился, либо прекрасно себе без них обходится. Может даже, ему полегчало, и скоро он снова станет нормальным Юриком – моим другом, а не конским братишкой.

В школу я пришёл пораньше, но Маринка уже успела переодеть сменку и стояла возле кулера. Она сжала в руке пустой стаканчик, и он захрустел, как голова дрессировщика в пасти льва. Надо было вчера ей всё объяснить. Ну, не поверила бы, пусть, зато была бы начеку. Неужели я опоздал?!

– Ты… – я осторожно подошёл ближе. – Дёмина, только не ври мне. Ты сестричка?

Маринка закатила глаза, и это меня обрадовало.

– Орлов, – сказала она, – давай так. Или ты рассказываешь, что у вас с Огурцом за новый феноменальный проект, или не отсвечивай.

– Рассказываю, – легко согласился я, и Дёмина посмотрела на меня с недоверием.

Так или иначе, Дёмина оставалась Дёминой – надёжной и неболтливой. Я объявил, что в гимназии орудуют мозги-паразиты. И на сегодняшний день мы имеем четверых зависимых. Одного, возможно, в процессе излечения.

Моя серьёзность Маринку не впечатлила, не после всех наших розыгрышей. С другой стороны, она не могла объяснить ни странности Коня, ни новоявленную пловчиху Рубанову, ни Юрика с запасом бутылок.

– Он ведь мне звонил, – вспомнила Маринка. – Шипел в трубку, булькал водой. Сев, ты правда веришь в это, гм… Дурное влияние?

Она поёжилась. Мне стало неприятно, что Юрик зачем-то звонил Маринке, а не мне. Ведь я ждал. Надеялся, что он прояснит ситуацию, раз уж нам обоим известно, что я раскусил их странное сообщество. В конце концов он мог бы разозлиться, что я вмешиваюсь, и наорать. Но он не сделал даже этого. Я знал, что после уроков снова пойду к Огурцову. И потребую честного разговора. Но пока…

– Вот, держи. – Я достал коробку с кнопками. – Распихай во все карманы, только сама не сядь. Они боятся металла. Я не вполне понимаю, как это действует, но им больно. Ну, заражённым. Не как тебе, а как человеку, которого акула ест. Если бы только я был уверен, что это разрушает связь, я бы устроил Юрику принудительное иглоукалывание. Но, может, это просто сигнал опасности. Вроде как нарушение целостности объекта, на который они воздействуют.

– Они? – Маринка криво улыбнулась. – То есть мозги?

– Мозги, Дёмина, мозги. Или жидкость в банке. Мозги там, может, для вида, а формалин – какая-нибудь неведомая плазма. Конь, и Рубанова, и Юрик… все о банках пекутся. Как будто щенков в рюкзаках носят. Рина мне даже прикоснуться к своей не дала. И ещё они пьют!

– Что пьют?! – Маринка вытаращилась на меня, будто застукала дошколят с энергетиками.

– Всё пьют. Чай во время урока, чужой компот в столовке, воду из полторашек под кроватью. Из бассейна пьют, в который ходят вместо музыкальной школы и самбо. В ванне мокнут, несмотря на ветряночные прыщи. Думаешь, чем Огурец себя выдал? У него вода набиралась! Юрка тоже… того. Иначе зачем ему банка?! Он и в школе-то не был, чтобы её взять. Его Коняшка завербовал.

– Я не знаю… – Бедная Дёмина действительно не знала.

Она налила себе ещё воды, попила и снова потянулась к кранику.

– Руку дай, – не выдержал я.

Она протянула руку, и, хотя мне очень не хотелось этого делать, я всё же накрыл её ладонь своей и… Нажал.

– АЙ! – Маринка выдернула ладонь и уставилась на красную точку от канцелярской кнопки. – Орёл, ты псих, или это испытание?!

– Я так рад, – признался я.

– То есть я прошла в клуб избранных? Мы будем тыкать всех кнопками?

– Ну, время от времени. Для собственной безопасности. Но Коня и Рубанову тыкать не советую. Поверь мне, ты не захочешь это услышать. Держись от них подальше.

– От кого? – Рядом с нами возникли Конь и Рубанова.

Они именно что возникли, как бесшумные черти. И они улыбались.

– Ну-ка, дай-ка, – Миха заграбастал у меня кнопку и всадил её себе в ладонь. – Прикольная игра.

Моё лицо вытянулось. Маринка поиграла бровями. Конь заржал. Лидочка покачала головой и снисходительно улыбнулась. Не мне – Коню.

– Марина, – сказала Рубанова. – Можно тебя на минутку?

Маринка отошла, а я наконец оторвал глаза от кнопки и посмотрел на Коня. Миха ухмылялся. Недвусмысленно и нагло. Он поставил кнопку на большой палец и пульнул её указательным.

– Вот так-то, – обронил он и в довершение моего унижения похлопал меня по макушке.

Я сбросил его лапищу и, не придумав, что сказать, просто вытаращился на Миху, как сумчатый долгопят. Под моим взглядом Конь вдруг напрягся. По его лицу пробежала судорога, глаза на секунду остекленели и вперились в пространство над моей головой. Я уже было оглянулся, но тут Конь моргнул, и я понял, что он издевается. Миха между тем придвинулся ко мне.

– Вот ещё что, – с нажимом произнёс он. – Ты к Юре больше не ходи.

– Не тебе решать! – Я сжал кулаки.

– Отчего же не мне, – ноздри Коня раздулись, – у меня тоже интерес.

– Юрик – мой друг! И тебя это не касается.

Миха вздохнул и засунул руки в карманы:

– Нам не нравится, что ты к нему ходишь. И ему тоже не нравится. После твоих визитов он себя плохо чувствует. Поэтому просто не ходи к нему, Сева. Лады?

Миха говорил, как взрослый. И я в очередной раз засомневался, что вообще хоть немного его знаю. Я ничего не ответил, настолько был ошарашен. Подошла Маринка, сказала, что у Рубановой разболелась голова, и Лидочка пошла в медпункт. Конь, как верный рыцарь, немедленно бросился её догонять.

Маринка проводила его взглядом, ссыпала кнопки из кармана в мусорное ведро и пожала плечами. Потом она нахмурилась и обернулась ко мне:

– Правда, что Кускова рассказывает?

– А что Кускова рассказывает? – уточнил я.

– Что тебе много кто нравится.

Я засмеялся, Кускова была в своём репертуаре.

– А, это. Это да, тут не врёт. Тебе сейчас Рубанова сказала?

На самом деле мне плевать было на все эти обсуждения, я просто хотел убедиться, что Лидочка не пыталась заманить Маринку в ловушку. Как выяснилось, я не зря волновался.

– Рубанова меня в кружок звала. По просьбе Рины Викторовны. Сегодня после уроков будет подготовка к олимпиаде.

– Не ходи, – сказал я.

После Коня и кнопки все мои аргументы звучали неполноценно. Я едва не зарычал.

– Марин, не ходи. У них что-то в башке. Они не в своём уме! Все. Миха, Лидочка, Рина Викторовна и… – я вздохнул, – и Юрик.