Срезанная ветвь (СИ) - Скоробогатов Андрей Валерьевич. Страница 31

На трассе как назло было пусто, лишь откуда-то с леса слышалось грозное завывание какой-то незнакомой твари. Выбраться помог опыт подобных мероприятий ситуаций — в ход пошли подложенные брёвна, цепи и умело приложенный вектор ускорения при толчке.

Однако это вычло из нашего запаса времени ещё полчаса.

— Ну что, ужинать в Столбовом будем? — спросил Степан. — Насколько помню, кафе там должно быть, ребята рассказывали.

Отец пожал плечами.

— Я его несколько раз проезжал, но не останавливался. Так себе местечко, хмурое. Тут рядом несколько племенных поселений, может быть беспокойно.

Стоило нам выехать из колеи и взять дорогу дальше — появился очередной тягач строителей, который бы так пригодился.

Узнав, что мы планируем остановиться в Столбовом, он принялся нас отговаривать:

— Не стоит туда. Там племя пришло закупаться. Всё занято, лучше мимо проезжайте.

— Что за племя?

— Тангата-ава, речники вроде, судя по пончам.

Отец нахмурился, поблагодарил и поехал дальше.

— Они не любят сенсов, насколько помню. Лучше не останавливаться.

— Бензин на исходе, аккум тоже, — сказал Степан, севший за руль.

— Я про аккум забыл, — признался отец. — Надо было на станции тебе на зарядку попроситься встать, как раз бы дотянули. Ладно, лучше остановимся подзарядиться. Там на окраине должно быть.

Придорожный посёлок выглядел очень странно. По сути, это было что-то вроде небольшой крепости, протянутой вдоль трассы с четырьмя здоровенными воротами.

Лес в этом месте пересекала обширная просека, на которой виднелись характерные шалаши и горели костры. Вокруг костров прохаживались вьючные животные, и увидев их, я раскрыл рот от удивления.

Это было что-то напоминающее шестиногих верблюдов, волосатых, как яки и чуть более приземистых. Я уже встречал их в каком-то фильме, но подумал, что это чья-то очередная фантазия, потому что в современном кинематографе про Австралию и Антарктиду такое случалось сплошь да рядом. На этот раз зверюги же оказались вполне реальными.

— Горбунки, — усмехнулся Степан. — Давненько их не видел. Мясо у них жёсткое, не вкусное.

— Четвёртые ворота, — скомандовал отец. — Степан, встань вон в тот карман, Эльдар, возьми канистру, быстро налей, да поскорее давай, а то вон пробка небольшая. Позже зальём.

На съезде в последние ворота действительно виднелся небольшой затор — пара внедорожников, большой грузовик и броневичок всё той же Специальной полиции, рядом с которым толпилось несколько местных, разговаривавших на непривычном гортанном диалекте.

Увидев, как я выпрыгнул из джипа с канистрой, несколько местных обернулись и принялись сверлить меня взглядом. Защитная цепочка была на мне, но резала она от силы пять процентов из семи. Неужели те самые нюхачи?

Я зашагал к заправке, к отдельной стойке, где можно было наливать в канистры вне очереди. Встал, засунул в купюроприёмник десяток местных, союзных. Журчание бензина по дну бака немного успокоило, и я не заметил, как буквально за моей спиной бесшумно нарисовался меднолиций всадник на том самом горбунке.

— Привет, — сказал я, улыбнувшись.

Мужик в цветастом пончо расплылся в полу-беззубой улыбке, приподнял подол, показал основательных размеров ствол. Не знаю зачем, я свободной от канистры рукой тоже приподнял куртку, обнажив кобуру с пистолетом. Мужик понимающе кивнул, затем направил своего возницу ещё ближе ко мне, наклонился, пошмыгал носом. Неужели «нюхач» — это так буквально?

Его глаза округлились, на лице нарисовалась интересная гамма чувств. Он дал шенкеля горбунку, и тот вразвалочку зашагал обратно к кострам.

— Плохо, — сказал отец, когда я пересказал ему случившееся уже в пути. — Сейчас могу выследить. По просекам.

— Зачем выследить? Чем я им так интересен.

— Шмот интересен. Колечки, аккумуляторы. Они их вполне успешно применяют. Давай-ка мы свернём и заночуем у железнодорожников, есть тут одни знакомые демидовские.

Антарктическая магнистраль как раз должна была заканчиваться примерно в этих краях. Мы свернули на какую-то совершенно-мутную грунтовую дорогу, через пару километров закончившуюся у просеки. Частокол, штабели заготовленной древесины, долдюжины вагончиков и десяток единиц техники.

И два самоходных броневичка с средним калибром. Нас встретили предупредительным выстрелом в воздух из автомата.

— Свои! — рявкнул отец.

Русского языка в этом случае оказалось достаточно, нам выделили пустой промёрзший вагончик на самом краю, дали три порции быстросупа и термос с кипятком, мы укутались в спальники и уснули.

Проснулся я под утро от стрельбы. Отец двинул в плечо, скомандовал:

— Наружу! Живо, к машине!

Стенки контейнера тем временем прошило что-то крупнокалиберное, отец рявкнул:

— Пригнитесь! Стёпа, брось спальник! Стволы возьми!

Стволы мы благоразумно занесли на ночь в вагончик. От машины до двери было метров десять, мы стояли в двадцати метрах от частокола, но стреляли откуда-то с деревьев.

Сзади бахнула пушка броневичка, один раз, второй. Геологи — народ боевой, подумалось мне. Отец прыгнул за ближайшее укрытие, отправил очередь куда-то над частоколом, выстрелы на миг стихли, но затем откуда-то с ворот послышались новые — стреляли на этот раз по машине, но безрезультатно. Вспышки гаснущих пуль очерчивали ровную полусферу над всем нашим «Атлантом», и я понял, что бронь нашей машины — не только техническая, но и артефакторная.

Я не понял, как оказался в машине, причём за рулём, и как меня ничего не задело.

— Таранить? — зачем-то спросил разрешения, кивнув на ворота.

— Тарань! — рявкнул отец.

Я вдавил газ в пол, затем отжал сцепление. «Антилопник» машины сбил замок с ворот, затем врезался то ли в странный снегоход, то ли в старинных квадроцикл, стоявший за ним, газанул, выкатился на узкую обочину, едва не врезавшись в вековую лиственницу, затем въехал на колею, свернул обратно. Пули сыпались с боков, в лесу виднелся десяток фонарей и чьих-то глаз.

Погони не было. Мы ехали до Елаута невыспанные, злые, голодные и потерявшие спальники. А когда достигли каменной крепости — было ещё одно долгое разбирательство с военными, где мы доказывали, что не являемся преступниками, не участвовали в подрывной деятельности, что на нас напало племя, и оружие не следует конфисковывать.

— Чёрт возьми, у вас в пятидесяти километрах банда аборигенов на геологов напала, а вы тут мне мозги промываете! — возмутился отец.

Не знаю, почему он не стал применять гипноз. На этот раз мой козырь в виде награды от главы администрации всё же пришлось вытащить из рукава, и неожиданно — это подействовало, конфликт был улажен, а ружья не стали конфисковывать — опломбировали и записали.

Наконец, мы засели в столовке обговорить случившееся и построить планы. В городе за бетонными стенами мы чувствовали себя безопасно, я успел даже оценить древнюю архитектуру — массивные каменные пирамиды доколонизаторской эпохи, на верхушках которых в девятнадцатом веке успели построить не то православные, не то сторообрядческие часовни.

— Останавливаться в городе не будем, — сказал отец. — До Ведьминого Лога километров тридцать, если, конечно, дорога не залита. Сейчас заедем к тому милиционеру, который её видел, а затем…

— Её⁈ — удивился Степан. — Это… Она? Я думал, что мы разыскиваем опасного преступника, а тут.

— Она. Это девушка. Молодая. Даже юная. И она не преступник… по крайней мере, я надеюсь на это. Она…

Наш диалог прервали крики в кафе, а отец вдруг внезапно замер и упёрся куда-то за окно остекленелым взглядом. Люди прильнули к стёклам, кто-то выбежал наружу.

Я увидел, как быстрая тень, напоминающая тень от облака, пронеслась вдоль горизонта по панорамным окнам, и не сразу догадался, что это.

— Летит! — расслышал я.

— Летит. Я чувствую, — подтвердил отец и тоже зашагал на улицу. — Кто-то из девочек.

И только тогда я понял, что мне предстоит вторая встреча с драконом.