Срезанная ветвь (СИ) - Скоробогатов Андрей Валерьевич. Страница 66

Платформы были не особо быстрые. Маршрут между кратерами, барханами и дюнами, несмотря на ровную, казалось бы, поверхность, занимал больше времени, чем казалось. Дольше всего приходилось искать брод и объезд у немногочисленных рек, каждая из которых протекала в глубоких каньонах, а мосты в этой части мира либо отсутствовали, либо были разрушены в ходе какой-то разрушительной войны. Ближе ко второй половине пути запасы еды кончились, и ход ещё замедлился ещё и из-за необходимости пополнять провиант. Благо, мой желудок к тому времени уже привык к местным копытным, хотя мне для насыщения требовалось вдвое больше, чем среднему аборигену.

Однажды мы пополнили запасы в деревне дикарей. Те приняли нас не то за богов, не то за сборщиков податей и щедро наградили провиантом. Дважды мы проезжали мимо того, что когда-то было городом — обломки бетона, стекла и незнакомых мне материалов, над которыми всегда кружила пара, а то и тройка драконов вместе с незнакомыми летающими тварями поменьше. Мы предусмотрительно туда не заглядывали.

Итого — к концу пути мы проезжали за день сто пятьдесят, от силы двести километров. Я перестал считать дни в районе десятого декабря. Когда я следующий раз включил мобильник во время накатившей ностальгии, чтобы посмотреть фотографии Нинели Кирилловны и близких, то обнаружил, что на календаре двадцать девятое декабря. Уже больше месяца длился наш путь, мы преодолели больше трети марсианского экватора, а конца ему не было.

— Ты помнишь детство? — однажды спросил я Ольгу. — Как ты отмечала Новый год?

— Не помню, — сказала она. — И я ненавижу праздники.

— Может, просто потому что у тебя никогда не было близких? Или Верховный Секатор, твой муж, близкий тебе человек?

— Он мой создатель, а не муж, — криво усмехнулась она. — Это красивый миф для Лифтёров, которым он кормит новичков. Я не знаю, кто носил это тело, когда мне было пятнадцать или двадцать лет. Я биоробот, моё сознание перед каждой подобной миссией — чистый лист, на котором написаны строки задания. Он стирает меня, когда потребуется, он делает меня моложе, когда я старею. То, что происходит в Бункере, мне неведомо, это совсем другая я. Может, он спит со мной, а может, у него и вовсе нет половых органов.

— Ты хоть понимаешь, что Верховный Секатор — точно такой же маг, как и все местные сенсы?

— Любая достаточно развитая технология неотличима от магии, — произнесла она.

— А ты понимаешь, что уже давно стала человеком?

— Понимаю, и это мне не нравится. В человеческой жизни мне нравится только секс, поэтому пойду-ка я к нашим темнокожим мальчикам.

Это был наш первый и последний разговор по душам.

Уже через два местных дня — сола, в ночь на тридцать первое декабря две тысячи десятого года по земному календарю, мы достигли краёв неведомой цивилизации.

Вернее, мы достигли вполне конкретного края, который преодолеть на этот раз не могли: стены из гранита высотой в сотню метров, идущую с севера на юг, от горизонта до горизонта.

Об этом нам рассказывали две проводницы, которых мы взяли с собой. И они же говорили о том, что купцы, преодолевавшие стену, выходили из «отверстий» в ней.

— Разделимся? — предложил я. — Я двинусь на юг, ты — на север.

— Нет уж. Так просто ты от меня не отделаешься. Мы отправим три телеги на юг, а сами двинемся на север.

Мы проехали около сотни километров на север и уткнулись в километровый обрыв огромного каньона, который выходил в море.

— Тупик, — констатировала Ольга. — Разворачиваемся.

Едва мы успели развернуть телеги, как огромная тень вынырнула из-за края стены и с грохотом уселась на скалистый грунт.

Аборигены раньше нас спрыгнули с телег и уткнулись в поверхность лбами, словно страусы — вероятно, это был рефлекс, сформированный годами общения с драконами. Из-за горизонта показались десятки, а может быть сотни настоящих хозяев этой планеты. Они усеяли всю степь, словно голуби, прилетевшие на заплесневелую буханку.

«Иди», — услышал я голос в голове.

В этот же миг стена из многотонных гранитных блоков принялась разбираться, отворяя туннель внутри.

Я пошёл вперёд. Лекарь, недолго думая, бросилась за мной.

Глава 40

На выходе из тоннеля нас ждала процессия из десятка странно одетых метисов, гораздо более напоминавших кавказцев или арабов, чем тонмаори.

Мы молча взобрались на широкую платформу, тихо поднявшуюся над землёй и поплывшую на высоте в несколько метров.

Сначала шли поля. Затем начались сады, вырастающие идеальными лабиринтами. Затем — жилые кварталы. Ближе к границе каньона — ступенчатые пирамиды, напоминавшие пирамиды Майа. Артефакторный транспорт, даже включая какое-то подобие общественного.

Драконы пролетали между нами десятки раз. Я заметил несколько полей, вполне очевидно рассчитанных для их приземления. Вскоре мы вошли в центральную часть столицы — разноцветный и одетый в яркие цвета народ собирался вдоль улиц, чтобы поглядеть на нас. Я увидел, куда мы идём — к высокой, в пару сотен высотой, башне, сочетавшей в себе что-то и от древней архитектуры, и от ар-деко, и даже от сталинского ампира.

Она стояла на самом краю каньона, её окружали стены высотой в два десятка метров, затем — стены поменьше.

Напряжение нарастало. Я чувствовал, как сила струится по мне с удесятерённой мощью, но не понимал, почему так. Когда мы преодолели первый ряд стен, я оглянулся, чтобы взглянуть на них с обратной стороны…

И обнаружил, что Ольги, которая стояла за моей стеной, нет.

— Ольга! — позвал я её.

— Тише. Вы разбудите их, — на чистейшем русском сказал сопровождающий жрец.

Холод пробежал по спине. То, что я принял за идеальной формы клумбы и странные бассейны во внутреннем дворе, оказалось двумя десятками Первичных источников. А ещё я вдруг понял, что не взял оружия. Это выглядело безумием — отправиться в самое сердце незнакомой мне цивилизации и не иметь ни малейшего средства защиты.

Впрочем, я к тому времени настолько глубоко проник в стан врага, что отпираться было поздно.

Платформа въехала через широкий проём в центр башни, жрецы сошли с неё, и я начал медленно подниматься наверх через полупустые этажи. Сперва всё было в запустении. Чем выше, тем живее этажи становились — там начались мастерские, затем — оранжереи, устроенные прямо под оконными проёмами, затем пахнуло едой.

Вполне привычной, человеческой едой — уж я-то теперь разбирался в различиях.

Платформа остановилась в десятке этажей от самого верха здания. В зале, украшенном небогато, но со вкусом, в первую очередь бросились в глаза не то мультимедийные, не то артефакторные экраны на широкой стене. Там мелькали чьи-то человеческие лица, улицы городов, в угловом — какой-то странный фильм.

Под экранами стоял стол.

За столом сидел человек. Мужчина средних лет. Достаточно высокий, плечистый, в странной куртке из кожезаменителя. Он поднял взгляд на меня, и я узнал его лицо.

Узнал через века, разделявшие нас со дня предыдущей встречи.

— Нестор, — произнёс я его имя.

Передо мной был один из легендарных Секаторов Бункера. В известных мне реальностях он был Секатором всю вторую половину двадцатого века.

Я вспомнил то, что рассказывали мне некоторые Лифтёры, попадавшиеся в прошлых жизнях. Говорили о том, что он какой-то особенный человек-парадокс, чьи воплощения совпадали в совершенно-разных веках. Что его называют также Гаурангой, Бахауллой и ещё чёрт знает кем. Разумеется, не во всех воплощениях он был Секатором миров, но где-то…

Значит, вот кто возглавляет ту самую команду «других ребят», про которых говорила Ольга. Интересно, знала ли она об этом?

— Здравствуй, сын мой, — сказал он, подойдя и протянув руки для объятия.

— Здравствуй. Но я знаю своего отца, он другой человек.

— Ты всё забыл, Эль. Я твой приёмный отец. Именно я вынес тебя во младенчестве на руках из умирающего мира. И именно я возродился с тобой в Бункере, а затем провёл с тобой там твои первые десять лет жизни.