Дразнящий аромат - Жеро Мишель. Страница 44

– Я сам чуть с ума не сошел, пока дождался этого дня. Это же настоящий ад: видеть тебя и не сметь прикоснуться! – И он прижал ее к себе еще теснее, вспомнив об этой пытке.

Тесса нежно поцеловала его и уютно свернулась под боком.

– Знаешь, по пути сюда я вдруг подумала, что понятия не имею о том, чем ты занимался в последнее время.

– Я уже ответил тебе на этот вопрос.

– Нет. – Она нахмурилась и покачала головой. – Ты сказал только, что ушел в отставку и ловил рыбу со своим зятем. Но это лишь малая часть того, что я хочу знать.

– А что, если я не хочу об этом говорить? – глухо промолвил он и положил ладонь ей на бедро.

Тесса с сердитой гримасой шлепнула его по руке и сказала:

– А что, если я хочу?

Лукас понял, что она не шутит, и с обреченным вздохом перекатился на спину.

– Большую часть этого времени я служил в Майами и в Мексиканском заливе, ловил нелегальных мигрантов, перевозчиков наркотиков и контрабандистов. Пока не попал на Берингово море. Ты понятия не имеешь, каково это: столкнуться с пьяными русскими и гадать, не станет ли это началом международного инцидента…

– Я имела в виду вовсе не это. Ты когда-то говорил, что хотел бы делать что-то значительное, полезное. Вот я и спрашиваю: удалось тебе это или нет?

Тесса моментально почувствовала сковавшее Лукаса напряжение. После паузы он ответил:

– И да, и нет. Чертовски трудно сравнивать Майами с Чибойганом в штате Мичиган.

– Когда-то ты мог говорить со мной обо всем, – со вздохом заметила Тесса, щекоча его грудь.

Он посмотрел на нее и отвернулся. И через минуту сказал:

– Я под самую завязку насмотрелся на всякое дерьмо. Мне хотелось бы помогать людям, но слишком часто у меня ничего не получалось. Допустим, мы перехватили один катер с кокаином. А сколько их еще успело проскочить мимо нас? А беженцы… Черт побери, с этими хуже всего! Я понимаю, что они никому не нужны, но ведь ни один добропорядочный гражданин не нюхал, чем пахнут их лодки, не вылавливал из воды их раздутые тела, не смотрел в глаза матери, потерявшей ребенка, и не пытался остановить мужчину с мачете в руке, считающего тебя единственным препятствием к жизни и свободе!

Лукас заложил руки за голову, по-прежнему глядя в потолок. Его лицо стало суровым и отчужденным.

– Здесь, на Великих озерах, нам почти не приходилось никого преследовать или спасать. Но в заливе и на побережье все по-другому. Дежурство тянется целую вечность, и ты не можешь ни есть, ни спать – только мотаешься взад-вперед по своему участку и изо всех сил надеешься, что на этот раз ты найдешь их прежде, чем будет слишком поздно.

– Как с той маленькой девочкой?

– Да, – тихо откликнулся он. – Примерно так. В мое последнее дежурство в прибрежных водах Аляски мы получили SOS от рыболовного траулера. Корабль уже шел ко дну, и мы ринулись туда… Черт, я до сих пор удивляюсь, как наши моторы тогда не взорвались.

– И вы не успели прийти к ним вовремя? – Тесса уже знала ответ. Его застывшее лицо все ей сказало.

– В северных широтах вода такая холодная, что человек замерзает раньше, чем тонет. Все решают минуты. – На скулах у Лукаса выступили тугие желваки. – Мы нашли одни трупы. Некоторые из погибших даже не успели надеть спасательные жилеты. Если бы они оказались в воде хотя бы на пару минут позже, мы могли бы их спасти.

Тяжелый стук его сердца у Тессы под ухом выдавал терзавшую его боль, несмотря на небрежную позу и спокойный голос.

– Ты ведь участвовал в спасательных работах, когда над Майами упал тот «Боинг-747»?

Сердце Лукаса стало биться чаще, а кожа под ее щекой разогрелась и повлажнела от пота.

Не дождавшись от него ни слова, Тесса приподняла голову и окликнула:

– Лукас! Ты там был?

– Да.

Наступило молчание. Через минуту она спросила шепотом:

– Тебе слишком больно об этом говорить?

По-прежнему глядя в потолок, он процедил сквозь зубы:

– Господи, я никогда не видел такой каши… я до сих пор помню того ребенка.

Тесса закрыла глаза и перестала водить рукой по его груди.

– У него был такой вид, будто он заснул. У меня перед глазами до сих пор стоит его лицо.

– Просто не укладывается в голове, как можно не сойти с ума, день за днем сталкиваясь с такими трагедиями. – Ее передернуло от ужаса, и Тесса еще теснее прижалась к Лукасу. – То, чем ты занимался… Я заранее могу сказать, что такая работа не для меня. Я бы и дня не выдержала. Не говоря уже о двадцати годах.

– А я не жаловался. – Он недовольно нахмурился, когда Тесса ласково отвела волосы у него со лба. – Я просто делал свое дело.

Его грудь высоко поднялась и опустилась в такт глубокому вздоху.

– В глубине души каждый понимает, что невозможно все время выигрывать. Но тем не менее ты каждый раз вступаешь в игру и выкладываешься до конца, на совесть, потому что терпеть не можешь сдаваться. Просто не можешь – и все.

Тесса поколебалась, прежде чем сказать:

– Я читала официальные отчеты о несчастном случае на «Макки».

– Тогда тебе должно быть известно, что я вообще не должен был находиться на этом корабле. Я взял отпуск, чтобы съездить в Шарлеву, в гости к сестре, и по дороге решил заглянуть на базу. Когда радист поймал SOS, там не было ни одного офицера, кроме меня. Даже патрульный катер вышел на дежурство. На базе осталась простая моторка да несколько перепуганных салажат. Я был намного опытнее любого из местных спасателей и понял, что это не простая авария.

– Ты поступил так, как велел тебе долг, и сделал все, что мог, и даже больше того, Лукас. В этом никто не сомневается.

– Конечно, когда мы наконец дотащились до «Макки», там уже был настоящий ад, – продолжал он, словно не слыша ее слов. – Нос погрузился почти полностью, и пробоина в борту все увеличивалась. Все обезумели от страха. Ну как я мог приказать этим молокососам спуститься в машинное отделение?

Тесса не мешала ему говорить. Ей было нелегко слушать это повествование о последних минутах жизни брата, но Лукасу было необходимо выговориться. В его исповеди она даже находила некоторое горькое утешение, как будто сблизилась с Мэттом в последний раз, с помощью очевидца оживив сухие детали официальных отчетов.

– Я вплавь добрался до баржи со связкой спасательных жилетов, взобрался по трапу на палубу, а вот потом… – Лукас надолго умолк, а затем и вовсе отвернулся. – Я ничего не помню из того, что было потом.

– Но почему? Ты же был там и что-то делал! Разве могло все начисто испариться из памяти?

Он по-прежнему избегал смотреть на нее.

– Врачи сказали, что после травмы мозга почти всегда бывает потеря памяти. И не только частичная, но и полная.

Тесса не могла бы сказать, вызвано ли его раздражение только нежеланием лишний раз копаться в прошлом – или он помнит больше, чем говорит, и не желает в этом признаваться.

Она не стала приставать к нему с расспросами. Вместо этого она снова стала массировать ему грудь.

– По-моему, ты слишком разнервничался. Успокойся. Ты столько лет занимался тем, что помогал другим и исправлял их ошибки… А теперь для разнообразия позволь себе расслабиться. Пусть кто-то позаботится о тебе!

Лукас покорно закрыл глаза, а она старательно принялась разминать его напряженные мышцы от плеч до самых лодыжек. Прошло немало времени, прежде чем Тесса заметила, как скованность постепенно отпускает его огромное, мощное тело.

– Ну, а ты что поделывала все это время? – наконец поинтересовался Лукас низким, рокочущим басом. – Теперь твоя очередь рассказывать.

Легким толчком Тесса заставила его лечь ничком и взялась за его спину, стараясь не слишком нажимать на шрам под ребрами. Ей не требовалось выяснять, что это след от трубки, подключавшей его к искусственным легким. В отчетах содержалось детальное описание полученных им травм. Из них же Тесса узнала, что на борту спасательного вертолета Лукас пережил клиническую смерть.

Господи, он же был на волосок от гибели!