Лабиринт - Коултер Кэтрин. Страница 42

– Вы правы. Всю остальную информацию из него вполне смогут вытащить полицейские и люди окружного прокурора. Мне нечего больше ему сказать. Мы уже можем возвращаться обратно?

Сэвич медленно кивнул, размышляя о том, что же задумала Лейси Шерлок.

В десять часов вечера машина, в которой ехала Лейси, остановилась у дверей ее дома в Вашингтоне. Еще никогда в жизни она не чувствовала себя такой усталой. Однако, несмотря на то что убийца Белинды был пойман, эту усталость никак нельзя было назвать приятной.

Во время перелета из Бостона в Вашингтон она почти не разговаривала с Сэвичем. Диллон работал на компьютере. Пока он вез ее на своем «порше» из аэропорта в Джорджтаун, они тоже все время молчали. Проводив Лейси до самой двери, Сэвич сказал на прощание:

– Выспитесь как следует, Шерлок. Чтобы завтра я не видел вас на работе раньше полудня, слышите? За последние три дня в вашей жизни произошло больше событий, чем за пять лет. Спите, сейчас это для вас самое лучшее лекарство. Договорились?

Лейси на нашлась, что ответить, она была удивлена тем, как точно угадал Сэвич ее внутреннее состояние.

– А вы не споете мне несколько строк из какой-нибудь ковбойской песенки перед тем, как уйти?

Сэвич улыбнулся, поставил ее чемодан на ступеньки крыльца и мягким, чуть гнусавым баритоном пропел куплет о том, как некий ковбой-сердцеед вскружил голову очередной наивной девушке.

– Спасибо, Диллон, это было просто замечательно. Но это было еще и немножко цинично.

– Пока, Шерлок. И повторяю: раньше полудня не приходите. Да ладно вам, это всего только глупая песенка, спетая одиноким мужчиной, которому некуда идти. Этот бедняга-ковбой убеждает себя, что жизнь у него удалась как нельзя лучше, однако сам в это не очень-то верит. До завтра, Шерлок.

Она наблюдала за Диллоном, пока тот не скрылся за углом. И именно в этот момент, как уже было однажды, у нее за спиной раздался сердитый голос. Лейси машинально потянулась к кобуре. Поняв, кому принадлежит голос, она медленно выпрямилась. Как она устала от сердитых голосов!

– Мне бы хотелось, чтобы ты перестала встречаться с этим парнем, Лейси. Это какой-то неудачник. Что за чушь он тебе пел?

– Ты застал меня врасплох, Дуглас. Пожалуйста, не карауль меня больше таким образом. Я могла застрелить тебя.

– Застрелить? Ты же пианистка, Лейси. Ты так здорово играешь на фортепьяно, по крайней мере раньше играла. Ты не станешь стрелять в кого попало. Чем это вы занимались с этим парнем?

Лейси хотелось заорать Дугласу в лицо, что вот уже семь лет она больше не та нежная, чувствительная девочка, которой была раньше, и что два дня назад она всадила пулю в живот психопату, убившему ее сестру. Однако ей удалось сдержаться.

– Мы только что вернулись из Бостона, – сказала она. – Он просто подвез меня домой, вот и все. Кстати, вряд ли стоит считать его неудачником, Дуглас. Благодаря ему и его компьютеру нам удалось задержать человека, убившего твою жену. По справедливости ты бы должен хлопотать о том, чтобы Сэвича наградили. Ну а теперь объясни мне, что ты здесь делаешь?

– Мне надо было с тобой повидаться. Я хотел узнать, что ты думаешь по поводу моей женитьбы на Кэндис. Она солгала мне, Лейси. Что мне теперь делать? – спросил Дуглас и тут только заметил, что рука Лейси висит на перевязи. – О Боже, что с тобой случилось? Ты не сказала отцу, что ранена. Кто это сделал?

– Заходи в дом, поговорим.

Через пять минут, проводив Дугласа в гостиную, она предложила ему бокал бренди.

– Держи, это тебя немножко взбодрит. Дуглас принялся понемногу отхлебывать, осматривая тем временем комнату.

– Ну что же, неплохо, – заключил он. – Все выглядит пристойно.

– Спасибо. Так что же ты мне хочешь сказать такое, чего я не знаю?

Она устроилась напротив Дугласа в широком, обитом бледно-желтым шелком кресле. Пока она была в Бостоне, дизайнер успел оснастить комнату светильниками, их рассеянный и мягкий свет придавал гостиной уютный и, пожалуй, даже какой-то чересчур интимный вид. Лейси это не особенно понравилось.

– Прежде всего расскажи мне, каким образом тебя ранили, – потребовал Дуглас.

– Рана неглубокая и неопасная. Через пару дней повязку можно будет снять. Нет, в самом деле, Дуглас, ничего серьезного, не волнуйся. А теперь расскажи мне о Кэндис.

– Я собираюсь с ней разводиться.

– Вы же поженились меньше недели назад. Что за чушь, Дуглас?

– Она перешла грань дозволенного, Лейси. Она подслушала наш разговор по телефону. Как только я повесил трубку, она на меня накинулась, обвинила в том, что я с тобой сплю, орала, что я спал одновременно и с тобой, и с Белиндой, что ты шлюха и что она до тебя доберется. Я не могу допустить, чтобы она причинила тебе какой-либо вред, Лейси.

– Успокойся, Дуглас. Она просто вышла из себя от злости. Ты был уже женат на ней и в то же время говорил мне такие вещи, которые не следовало говорить. Я бы тоже взбеленилась, если бы услышала такое, так что забудь и прости. Разве ты потом не объяснился с ней?

– Да о чем тут было говорить? Она солгала мне. Твой отед считает, что мне следует с ней развестись. И мать твоя того же мнения.

– Мои отец и мать теперь не имеют к тебе никакого отношения. Это твоя жизнь, Дуглас. Поступай так, как считаешь нужным, а не так, как хочет кто-то другой.

– Ты даешь мне умный совет, Лейси. Ты всегда была такой доброй и умной. Я помню, как сидел на диване в доме твоего отца и слушал, как ты играла прелюдии Шопена. Твоя игра затрагивала какие-то струны в моей душе, давала мне ощущение, что я гораздо чище и лучше, чем на самом деле.

– Спасибо за добрые слова, Дуглас. Хочешь еще бренди?

Дуглас кивнул, и Лейси отправилась на кухню. Она слышала, как ее гость ходит по гостиной. Потом шаги затихли. Она нахмурилась и, вернувшись с кухни, обнаружила, что в гостиной Дугласа нет. Не оказалось его и в ванной. Она нашла его в спальне – он разглядывал заключенные в рамку фотографии на ее туалетном столике. Фотографий было три: на двух была запечатлена Белинда, а на третьей – Белинда и она, Лейси, улыбающиеся прямо в объектив.

– Когда я сделал этот снимок, тебе было семнадцать лет, – сказал Дуглас. – Ты помнишь тот день? Мы были на рыбацких причалах. Стояла на редкость теплая, солнечная погода, и вы затащили меня на 39-й пирс. Мы купили совершенно кошмарных жареных орехов и еще какой-то чудовищной еды, кажется, что-то мексиканское.

В памяти Лейси в самом деле сохранились кое-какие воспоминания о том дне, но они были довольно смутными, и она невольно поразилась тому, что в памяти Дугласа так четко зафиксировались детали.

– Да, я помню все, – снова заговорил он. – Ты была такая красивая, Лейси, такая веселая, полная жизни, такая невинная и неиспорченная.

– Такой же была и Белинда, с той только разницей, что она всегда была намного красивее меня. Ты ведь знаешь, она могла стать супермоделью. Она уже почти добилась этого, когда вы с ней встретились. Но ты хотел, чтобы она была только твоей, и она все бросила. Пойдем в гостиную, Дуглас. Я ничем не могу тебе помочь в том, что касается твоих отношений с женой, – сказала Лейси, когда они снова сели в кресла. – Однако мне кажется, что ты и Кэндис должны как следует обсудить все ваши проблемы.

– Она нагоняет на меня тоску.

Лейси вздохнула. Она смертельно устала, и ей страшно хотелось, чтобы Дуглас оставил ее одну и уехал в Сан-Франциско. У нее было странное чувство, будто поимка Марлина Джоунса отдалила ее от Дугласа. Гибель Белинды каким-то образом сблизила их, но теперь, когда преступник был задержан, эта близость исчезла.

– Ты знаешь, мне все не дает покоя одна вещь, – медленно проговорила Лейси, поглаживая кончиками пальцев подлокотник кресла. – Отец, наверное, сказал тебе, что Марлин Джоунс отрицает, что он убил Белинду.

– Да, он сказал. Ну и что ты по этому поводу думаешь?

– Я согласна с отцом: Джоунс – психопат. Возможно, когда он перечисляет имена своих жертв, он всегда опускает какое-нибудь из них. Почему он не упомянул имени Белинды? Не знаю. Может, это просто случайность – скорее всего он и сам вряд ли сможет это объяснить. Должно быть, это просто совпадение. Никакого другого объяснения я не вижу. – Лейси наклонилась вперед, зажав сплетенные кисти рук между коленями. – Но ты знаешь меня, Дуглас. Я трижды все проверю и перепроверю, пока не буду уверена, что убийство Белинды – действительно дело рук Джоунса.