Магия лета - Коултер Кэтрин. Страница 24

— Ты уверена, что можешь продолжать путь?

Он смотрел так пристально, что Фрэнсис с трудом подавила желание отступить на несколько шагов. В отместку она сощурилась сильнее обычного.

— Да, я уверена.

Завтрак прошел в полной тишине. Полчаса спустя Фрэнсис уже стояла у распахнутой дверцы экипажа.

Хок заметил тревогу на ее лице и уже решил подойти, когда она решительно повернулась, поднялась на подножку и исчезла в глубине экипажа. Он одобрительно кивнул. Его жена не была неженкой, вовсе нет. В ней не было ни грана сходства с плаксивой и хрупкой леди из общества — наоборот, выдержки у нее хватало. Тем не менее он дал Граньону распоряжение останавливаться каждые два часа.

Фрэнсис оценила его заботу, но так и не смогла выдавить из себя даже несколько слов благодарности.

Когда они достигли Джедбурга и остановились на ночлег, в ее голове не было и намека на боль. Не было никакой веской причины, чтобы еще раз отказать в близости мужу. На секунду ее охватило искушение снова глотнуть лекарства от колик, но она понимала, что второй раз этот номер не пройдет.

За ужином она вложила в свою роль серой мышки все имеющиеся артистические способности.

— Этот бараний рубец меня доконает, — пожаловался Хок.

В ответ Фрэнсис потянулась за добавкой.

— Я вижу, сегодня с твоим здоровьем все в порядке, — заметил он, глядя, с каким аппетитом она поглощает кушанье.

Она уронила вилку, проклиная себя за отсутствие выдержки, за то, что на ее лице против воли отразилось все отвращение, которое она чувствовала при одной только мысли о близости с мужем.

— Это смешно и глупо, Фрэнсис, — сказал Хок со спокойствием, которого не чувствовал. — Я спрашивал о твоем самочувствии, а вовсе не о том, сможем ли мы сегодня переспать.

В эту минуту он не был уверен, что сможет исполнить проклятые супружеские обязанности, даже если она охотно согласится.

— Прошу прощения, милорд, — ответила Фрэнсис, не поднимая глаз от тарелки с недоеденным бараньим рубцом. — Мое здоровье действительно в полном порядке. Благодарю вас за то, что давали мне возможность отдыха по дороге. Я не привыкла путешествовать в закрытом экипаже.

— К чему же ты привыкла?

— Ездить верхом или ходить пешком.

— У меня нет запасной верховой лошади, а пешком до Йоркшира идти слишком долго.

— Разумеется, милорд.

Хок окинул Фрэнсис безнадежным взглядом. Чего ради он вступил с ней в светскую беседу? Но потом ему стало смешно. Стоило только вспомнить, из каких соображений он остановил свой выбор на этом бесцветном создании, и все сразу становилось на свои места. Он не хотел жену-болтушку — и вот перед ним сидело молчаливейшее в мире существо. Он не хотел красавицу — Фрэнсис могла отпугнуть от себя и тролля. Ему стоило только сообщить ей свои требования — и она подчинялась им беспрекословно. Он получил все, чего хотел, и даже в избытке!

— А кроме меня, ты видела мужчин? — вдруг спросил он.

Фрэнсис прекрасно поняла вопрос, но ответила с наигранным простодушием:

— Вы, должно быть, заметили, что «Килбракен» не женский монастырь. Там можно встретить представителей того и другого пола, милорд.

Филип.

Она промолчала, вертя свой бокал.

— Я имел в виду: видела ли ты других мужчин обнаженными?

— Да, конечно.

— Что? — Хок выпрямился на стуле. — Как это могло случиться?

— Я говорю не о мужчинах, а о мальчишках и, конечно, о моем младшем брате Алексе. У мальчиков на теле волос нет.

Хок воспринял это как насмешку, но потом пожал плечами. Фрэнсис не могла его вышучивать — для этого она была слишком тупой и унылой. И слишком уродливой, слишком. Ну не то чтобы уродливой, а… как бы это сказать…

— Тебе придется привыкать к тому, как я выгляжу…

— Я понимаю это.

— …точно так же, как я стараюсь привыкнуть к тому, как выглядишь ты.

Ей захотелось размахнуться и влепить ему пощечину. Но против желания она ответила скучным голосом:

— Надеюсь, вы никогда ко мне не привыкнете.

— На сегодня ты можешь выбросить этот вопрос из головы. У тебя будет отдельная спальня.

— Очень хорошо.

Фрэнсис отчаянно сощурилась, и Хок невольно отшатнулся. Она склонилась над тарелкой, чтобы скрыть торжествующую улыбку.

Через два дня они достигли Йорка. Лошади плелись шагом, и Хок едва держался в седле. До Десборо-Холла оставалось еще пятнадцать миль.

Фрэнсис так изнемогла от скуки, что временами ей хотелось кричать. Кроме того, она умирала с голоду. Ужин состоял из вареной говядины с гарниром из картофеля. То и другое было одинаково безвкусным, но она не оставила на тарелке ни крошки.

К тому моменту Хок решил, что достаточно долго оставлял ее в покое. Чем скорее их брак перестанет быть формальным, тем лучше, думал он, заранее собираясь с духом для предстоящего испытания. Не хватало еще, чтобы через неделю после венчания слуги в Десборо-Холле обнаружили на простынях девственную кровь его жены. Он надеялся, что сумеет заставить Фрэнсис расслабиться и дефлорация пройдет без осложнений.

— Завтра, еще до завтрака, мы будем в моем поместье, Десборо-Холле.

— Хм… — буркнула Фрэнсис, не поднимая головы.

— Раньше оно принадлежало моему брату Невилу. До своей смерти — это случилось около двух лет назад — графом Ротрмором был он.

— Хм…

— Это случилось так неожиданно… — продолжал Хок, не столько обращаясь к жене, сколько размышляя вслух. — Он был на своей яхте, неподалеку от Саутгемптона… и утонул. Я побывал в Десборо-Холле не более трех раз с того дня, как вернулся в Англию.

— Почему?

Немногословная жена — мечта каждого джентльмена, кисло подумал Хок.

— Я даже не знаю, — ответил он, играя бокалом. — Может быть, потому, что Десборо-Холл так долго принадлежал кому-то другому. Я до сих пор не привык чувствовать себя наследником, да и графом Ротрмором тоже. Поместье понравится тебе.

«Очень сомневаюсь в этом. Кому понравится склеп, в котором его собираются замуровать? Правда, еще хуже, если бы мы должны были жить в городе».

. — Иногда лондонские друзья называют меня Ротрмором, а я не откликаюсь. Я чувствую себя узурпатором, вот в чем все дело. К счастью, большинство называет меня Хоком. — Он улыбнулся, показав ровные, очень белые зубы (Фрэнсис предпочла бы, чтобы во рту у мужа торчали гнилые пеньки). — Я рад, что у меня столько друзей.

Фрэнсис поежилась. Нотка человечности, ясно прозвучавшая в голосе Хока, неприятно удивила ее. До тех пор, пока он оставался высокомерным и холодным, ее неприязнь была оправданна.

Она что-то буркнула, показывая, что слушает, и Хок продолжал:

— Я был уверен, что служба в армии — моя единственно возможная судьба. Нелегко было приспособиться к праздной штатской жизни.

«Ему пришлось приспосабливаться, скажите на милость! Но он, конечно, справился с этой нелегкой задачей!» — подумала Фрэнсис, и ей пришлось сделать усилие, чтобы ядовитая реплика не сорвалась с языка.

— Десборо-Холл — великолепное поместье, — сказал Хок, раскрывая жареный каштан одним движением сильных пальцев, — и содержится оно в идеальном порядке.

Он что же, считает ее круглой дурой, которая даже не догадывается о его намерениях? Высказать бы ему в лицо все, что она о нем думает!

— Мы только переночуем там, а утром отправимся в «Чендоз». Так называется поместье отца в Суффолке. Мне бы хотелось дать тебе больше времени на отдых, но…

— Я понимаю, милорд, как вы беспокоитесь за своего

Отца.

— Филип.

— Да, конечно. Если хотите, я согласна сразу ехать в Суффолк, минуя Десборо-Холл.

— Лошади слишком устали и нуждаются в передышке. Да и тебе, Фрэнсис, не помешает отдохнуть от езды в экипаже.

«Ничего себе отдых — одна-единственная ночь!» Хок погрузился в молчание. Минут через пять Фрэнсис решила, что с его исповедью покончено. Она аккуратно сложила салфетку, показывая, что сыта. Никаких комментариев на этот счет не последовало.

— Желаю вам доброй ночи, милорд.