Средневековые битвы (СИ) - Добрый Владислав. Страница 32

Многие слышали о широко распиареных японских мечах, катанах, с сотнями проковок. Так вот, суровая и унылая правда в том, что даже чтобы сделать пруток хреновенького железа на лопату, вам придется проковать его десяток раз.

Зато у вас будет козырная, не побоюсь этого слова, королевская лопата!

Это лопата 16-го века, времен примерно Бургундских Войн. Сохранилась поскольку была сделана особо пафосной для неких церемониальных нужд. И даже тут, как не трудно заметить, железо малость зажопили. Или в принципе не представляли себе цельнометаллической лопаты.

А вот теперь, после понимая всех трудозатрат для получения железа, и почему ваш лом так дорого стоит, можно вернуться к котелку.

Во первых, для котелка нужно железо получше. Для созидания сложных форм, путем проковки. И оно есть! Да вот беда, везут его ажно со швеций всяких. И идет оно соответственно благородным людям на шлемы и латы. Ну может батоны еще из него делают, под настроение.

Короче, не вариант с котелком.

Но если ностальгия глубоко запустила когти в наше сердце (или просто невозможно уже печеную брюкву есть) и мы решительно настроились добыть котелок любой ценой — путь один. Война.

Есть много путей на войну, самый простой в средневековье — ничего не делать и она придет к вам сама. Но мы с вами люди удачливые, мы сами можем выбрать время.

Предположим у нас есть вариант устроиться в наемники. Ну вот так случилось, идет набор в солдаты.

Я напомню, мы зажиточный и уважаемый человек. У нас есть возможность взять с собой слуг, или даже семью, на повозке с двумя волами. Какие у нас есть варианты?

Он только один — простой пехотинец, взятый в поход рыцарем -землевладельцем.

У нас есть одежда. Она сшита из сукна, которое было соткано вручную. Над ней (одеждой) трудились от трех до двенадцати человек, скорее всего родственники. И для того что бы одеть нас в шерстяную куртку, шерстяные чулки и исподнее они (родственники) провозились несколько месяцев. Как вариант, мы купили эту одежду, отдав за нее, например любовно выращенную корову, которая тратила наше время и заботу несколько лет.

Еще у нас есть котомка с самыми необходимыми вещами из дерева и грубой кожи.

И копье, выданное нам господином, или сюзереном, или перешедшее по наследству от славного предка. Как максимум, мы сами можем позволить себе дубину, обитую плохим железом, с шипом на конце. И стеганку, как доспех. Щит, кстати тоже штука не простая, и оттого дорогая.

Понимаете, накал страстей? Мы с вами — человек с копьем и щитом, этакий «голодранец» средневековья, которому не хватило денег на вооружение, и чья роль на войне — тупое пушечное мясо. Но по современным меркам мы вполне себе приличный средний класс, с потугами на зажиточность!

Поэтому в следующий раз когда натолкнетесь на исторические или художественные очерки о «бедных крестьянах» с топорами, щитами и в шлемах — знайте, это чушь.

Суровый викинг в шлеме, с щитом и топором, да еще и в броне — это не рядовой воин, это знать. Он богат как племянник губернатора. У него есть земля, недвижимость, скот. На него работают не менее сотни людей. Ну, или как вариант, он учит владению мечом сыновей конунга, и это все ему подарили.

Теоретически, каждого из этих парней в фуфайках и в дорогущих шлемах, в обозе должно быть только слуг штук несколько.

Итак, мы приходим на войну. Там кто-то кого-то режет, нам не сюда. Мы направляем свои стопы к обозу. Быки, котелки, одежда и еда. Да, нам сюда.

Я постоянно рассказываю о том, что целые битвы меняют свой ход, в силу того что основная масса людей вместо битвы как таковой, при первом же удобном случае несется грабить обоз.

По сути, ворвавшись в телегу к рыцарю, вы можете обзавестись богатством, которое трудно выразить в деньгах. Даже такая уникальная вещь как котелок меркнет перед художественно исполненной вилкой, а за расшитую попону можно купить себе еще один дом.

Я не шучу, я наталкивался на перевод документа XV-го века, где дом (вроде неплохой каменный дом — местного «юриста») с придомным участком, хозяин продал за кровать и два отреза полотна. Ну и там пояснялось что полотно, дескать хорошее.

В нашу эпоху массового производства, где единственной ценностью стали деньги, трудно понять ту затопляющую разум алчность, которая двигала в том числе и нашими предками. Люди были готовы убить или умереть за вещь. На наш современный взгляд, часто довольно пустяковую. Ну что это за золотое шитье на камзоле, или красивый камень в перстне? Кажется это сравнимо с тем, как если бы сейчас миллионер расшил себе пиджак пачками баксов и вставил в кольцо огромный алмаз. Да, его конечно подрежут и разденут на улице, но резать друг друга за красивый камень, или браслет, на протяжении поколений?

А просто напросто, даже если у тебя украли вилку, ты просто не сможешь сделать другую. А если даже возможность сделать была (мастера, навыки, материалы) то она будет не такая. Все делалось в единственном экземпляре. Хенд мейд. Хотя это не совсем точное определение, не отражающее степень удовольствия от обладания любым предметом. В наше время есть высокотехнологичные объекты, повторить которые затруднительно. Например международная космическая станция, или тоннель под Ла-Маншем. Если можете, то представьте каково это, владеть чем-то подобным. Таким же неповторимым, полезным и важным.

Теперь надеюсь, вас не будут удивлять истории о гибели десятков людей в кровавой вражде за красивое ожерелье.

Поэтому, если у людей появлялась возможность выгодно и интересно грабить — это встречало широкую поддержку у друзей, чиновников, родных и близких. Скандинавы, монголы, швейцарцы — все кто находил способ регулярно грабить с умеренной долей риска, мгновенно организовывали целые государства, с основной «отымательной» отраслью в экономике. И это действительно пошло на спад (в Европе) только в XVI-м веке, когда появилась возможность заработать и купить себе если не все, то многое.

Но тут все не так просто. Прямо перед этим Европа пережила просто сплошной поток неприятностей:

– «Черная смерть» середины 1300-х годов становится ударом, от которого Европа не могла оправиться столетие. Смертность в разных регионах — от 30% (при большой удаче) до 90% — так в Авиньоне в январе 1348 года чуму обнаружили только после того, как все монахи одного монастыря (около 700 человек) умерли в одну ночь. Хронисту вполне можно верить — легочная форма чумы исключительно скоротечна и очень заразна. Сын византийского кесаря Иоанна Контакузина Андроник умер в течении трех часов после появления первых симптомов.

Даже при сравнительно небольшой плотности населения (город в 10000 человек — уже мегаполис) распространяется чума молниеносно. Началось все в 1346 в Константинополе, на Сицилии и на Адриатическом побережье Италии. В 1347 — всё побережье Средиземноморья и острова. 1348 — самый пик эпидемии, — вся Европа от Валенсии на западе, до норвежского Бергена на севере.

В целом вся первая половина XIV века — эпоха сплошных неприятностей, однозначно предрекающих Судный день:

— Невероятное распространение крайне злокачественной формы проказы (20 тысяч лепрозориев, если верить Матвею Парижскому и его «Chronica majora», а он наверняка знал, о чем писал).

— Великий голод 1315—1317 из-за очень холодной весны 1315. Неурожай по всей Европе. Потери — несколько миллионов.

— Малое похолодание — т. н. «малый ледниковый период».

— Сильное землетрясение 25 января 1348 года, имевшее всеевропейский характер, повторилось 2 февраля. Трясло даже в Скандинавии, хотя очаг был на Средиземном море. Особенно пострадали Ломбардия, Каринтия, Истрия, Швабия, Бавария, Моравия, Рим, Парма. С меньшей силой землетрясения повторились в 1349 г. в Польше, Англии и Северной Европе (подземные толчки на европейском континенте прекратились не ранее 1360 г.).