Вечная команда (ЛП) - Станич К.М.. Страница 57

Мои глаза расширяются, но я не перебиваю; я хочу услышать, что они хотят сказать.

— Ты знаешь, что мы с Тобиасом всегда планировали завести общую девушку или, однажды, жену. — Мика наливает себе ещё один бокал шампанского, а затем залпом осушает его. — Но мы не хотели делиться ни с кем другим.

— Я вообще не хотел делиться, — говорит Рейнджер, поглядывая на Черча. — Но всё складывается не так.

— Что вы имеете в виду? — спрашиваю я, изо всех сил стараясь унять бешено колотящееся сердце. Если это превратится из самого лучшего дня рождения в самый худший, клянусь, я сброшу один из этих матрасов с крыши на деревья.

«Удачи тебе вытащить его из-под навеса, Эдди».

— Мы все согласны с тем, что нам нравится, как у нас идут дела, — говорит Черч, а затем ухмыляется. — Это прозвучало чертовски клинично. Я имею в виду, что ты нам всем нравишься, и, похоже, это не меняется.

— Мы решили, что, поскольку мы всё равно учимся в одном колледже, нам следует просто… прийти к взаимному соглашению, — продолжает Тобиас, взъерошивая волосы, как будто он обеспокоен тем, что может всё испортить.

— Мы не хотим, чтобы ты встречалась с кем-либо за пределами этого круга, — продолжает Спенсер, наконец-то выпрямляясь и наблюдая за мной бирюзовыми глазами. Он боролся с ревностью больше всех на свете, так что мне любопытно посмотреть, к чему приведет этот разговор. — Но мы тоже не будем встречаться ни с кем другим. Только мы и ты.

— Как долго? — спрашиваю я, и взгляд Спенсера смягчается.

— Столько, сколько ты захочешь. Мы всегда будем друзьями, Чак-лет, — отвечает он, указывая на других парней. — Мы всегда будем семьёй, включая тебя. Если романтика просуществует вечно, то нас это устраивает. Если нет, мы можем всё переставить и разобраться с этим, когда придёт время.

— Что ты хочешь этим сказать? — спрашиваю я, оглядываясь на Рейнджера.

— Мы говорим, что нам нравится наша команда такой, какая она есть, так что давай придерживаться этого. Никаких других парней, никаких других девушек, только мы. — Он бросает на меня взгляд, а затем вздыхает, воруя косяк у Мики, когда тот передаёт его Спенсеру. — Мы говорим, что, если ничего не изменится, мы хотим сделать это своей фишкой.

— Мы не собираемся давить на тебя или просто ждать, пока ты сделаешь выбор. Мы здесь надолго. — Спенсер выдыхает, а затем протягивает руку, чтобы коснуться моего лица рукой в перчатке. — Это самая большая часть твоего подарка на день рождения, Чак. Мы берём на себя обязательства по этому поводу. — Он постукивает по кольцу, которое подарил мне Черч. — Все мы и ты, до тех пор, пока мы все будем рядом.

— Ты не ревнуешь? — мне удаётся шептать, постепенно теряя способность к человеческой речи. Я сражена наповал. В тупике. Измельчённая в порошок. Раздавленная. Разбрызганная. Но самым лучшим из возможных способов. Это всё, чего я хочу, чтобы у нас… было вот так. Сейчас и навсегда. Если что-то изменится, мы разберёмся с этим, но пока, по крайней мере, это реально.

Спенсер пожимает плечами, но затем улыбается мне настоящей, неподдельной улыбкой.

— Может быть, немного, но я полагаю, что это нормально, верно? Если бы я не ревновал, был бы я вообще человеком? Я хочу сказать, что это не имеет отношения к делу. Я делаю это для тебя. — Он делает паузу и на мгновение задумывается, прежде чем поправиться. — С тобой.

— С тобой, — соглашается Черч, а затем наливает ещё по бокалу шампанского. Парни чокаются своими бокалами с моими во второй раз. — Пока смерть не разлучит нас, — произносит Черч тост, и мы все бормочем это в ответ. Что именно это значит, я не уверена. Надеюсь, до конца года это заявление не станет таким буквальным.

Это всё, что я успеваю сделать, прежде чем мои глаза наполняются слезами, и мне приходится запихивать в рот клубнику в шоколаде, чтобы сдержать смехотворный девчачий плач. Не то чтобы в девчачьем плаче было что-то плохое. Я просто… не хочу плакать прямо сейчас, я хочу улыбаться.

Я хочу быть счастливой.

— Пока мы не забыли, — говорит Тобиас, поднимаясь со своего места и хватая розовую коробку из-за стола с едой. Она перевязана белой лентой и украшена букетом розовых, фиолетовых и красных цветов. Когда я открываю открытку сверху, там просто написано «Любезно предоставлено Студенческим советом».

— Что это? — спрашиваю я, и Мика бросает на меня тяжёлый взгляд.

— Чак, открой. — Он улыбается, когда я развязываю ленту и снимаю крышку.

Внутри великолепное розовое платье с белым кружевом на плечах. Тобиас достаёт его для меня и встаёт, чтобы я могла видеть его всю великолепную длину.

— Мы сшили его на заказ, — произносит Черч, глядя на меня, а не на платье. — На этот раз это была групповая работа. Я знаю, что могу быть настойчивым в таких вещах.

— Оно чертовски великолепно, — отвечаю я, вставая и дотрагиваясь пальцами до нежного кружева, пышной юбки и лифа с рюшами. — Для чего оно?

— Это не просто подарок на твой день рождения, это твоё… — Рейнджер замолкает и стискивает зубы, как будто ему больно. — Боже, это слово слишком глупое, чтобы я мог его произнести. Я не могу этого сделать. Кто-нибудь другой попробует это сделать.

— Приглашение на бал, — говорят близнецы в унисон, и я улыбаюсь, обвивая руками шею Тобиаса, а затем точно так же обнимаю каждого из остальных парней. — Итак, ты пойдёшь с нами на выпускной?

— Я принимаю его. Да, во всех отношениях, — отвечаю я им, переполненная энергией и волнением, помогая Тобиасу положить платье обратно в коробку. — Есть ли шанс, что я также смогу собрать группу, уютно устроившуюся под звёздами?

— А… уютно? — спрашивает Мика, склонив голову набок.

— Обнимашки, идиот, — говорит Тобиас, укладывая близнеца на матрас. — И, конечно, ты можешь. Вот для чего мы принесли сюда всё это барахло.

Он заползает с другой стороны от Спенсера, Рейнджер — с дальнего конца. Я посередине, Мика справа от меня, а Черч с другой стороны от него.

Мы по очереди передаём косяк туда-сюда, Млечный Путь сверкает в небе, как картина.

Я только что получила концовку с обратным гаремом?

Да, да, я думаю, что только что это сделала.

Я просто надеюсь, что это действительно счастливый конец моей истории, а не эпизод в фильме ужасов, действие которого ведёт к катастрофе.

От марихуаны нас всех немного клонит в сон, но после нескольких часов курения, дремоты и разговоров о звёздах (и инопланетянах, много разговоров об инопланетянах) мы заставляем свои задницы подняться и немного поесть. Потому что если и есть одно чувство, которое может взять под контроль сонливость, когда ты под кайфом, так это то чувство, которое ты испытываешь, когда знаешь, что у тебя есть что перекусить.

— Несправедливо, что всё становится намного вкуснее, когда ты под кайфом, — стону я, прижимаясь спиной к Тобиасу, пока мы кутаемся в одеяла и пытаемся прикинуть, как долго будет идти снег, прежде чем погода прогонит нас с крыши обратно в тепло общежития.

— Это абсолютно справедливо, — стонет Мика, падая обратно на матрас. — Я с нетерпением жду этой части кайфа. В противном случае, я не уверен, что стал бы вообще курить.

Мы съедаем большую часть еды, быстро превращаясь в толстое белое снежное покрывало, которое вскоре покрывает крышу. Большую часть вещей мы просто оставляем там, чтобы забрать позже, но каждый берёт по подушке, и мы возвращаемся внутрь.

Дверь на чердак, к счастью, всё ещё открыта, и нам всем удаётся спуститься по лестнице и убрать её, прежде чем Рейнджер закрывает за нами люк.

— Закуски в номер? — предлагает он, пожимая плечами, и я ухмыляюсь.

— Совершенно, определённо. Я ненавижу быть под кайфом без постоянного доступа к еде. Типа, мы только что поели, но я снова буду готова есть через десять минут. — Я беру Рейнджера за руку, и мы спускаемся вниз, остальные четверо парней следуют за нами. Мы даже не успели завернуть за угол, ведущий на кухню, как услышали звук шагов, за которым последовал хлопок двери.