О бедном вампире замолвите слово - Боброва Ирина. Страница 43

— Вот дедушка, это судна, — сказал Гундарго, — в них в туалет ходить будете.

— А какась? — спросил колхозник.

— И какась тоже, — ответил дракону Кирпачек, торопясь увести Гундарго из палаты.

— А какась ими пользуваются? — спросил дракон уже у закрытой двери. — Ох, есь твою меть, — выругался дедушка и, изловчившись, просунул лапы в судна. — Вонь те порядки какие! Ну и какась в них ходють?

Вопрос был риторическим, так как ответить дракону, даже если бы его услышали, никто не смог — из-за смеха, который свалил с ног и беседующих в коридоре врачей, и персонал больницы, и больных. Зрелище что надо! Дракон держался за стены двумя верхними лапами и осторожно переставлял нижние. Обутые в железные судна четыре нижних конечности разъезжались, а грохот стоял такой, что дракон сам настолько испугался, что его миндалевидные глаза стали квадратными, а черточки зрачков округлились.

Над деревенщиной долго потешалась вся больница, но этот же дракон стал причиной коллективных переживаний…

Как только больной смог расправить крылья, удержать его на месте было невозможно. Каждую ночь дедушка выбирался в окно и проводил время в городе: посещал дискотеки, катался на горках ужасов и не пропустил ни одного злачного места. Врачи убеждали его, что после операции на сердце противопоказаны такие нагрузки, но старый дракон в ответ только улыбался.

— Я, может, один-разъединственный раз в город-та и попал. Ведь помру когда-нибудь, а вспомнить мне нечего будет. Всю жизнь работал в колхозе, событий у нас там никаких. Теперь, если придет мой смертный час, что ж — так тому и быть, не жалко с жизнью будет распроститься, есь твою меть…

В одну из таких ночей его труп привезли полицейские. Дракон умер, катаясь на гравитационных лыжах. В открытых глазах умершего застыло блаженное выражение, беззубую пасть растянула счастливая улыбка.

— Главный врач нам за то, что отпускали послеоперационного больного в город, головы оторвет! — ужаснулся Гундарго, он в ту ночь дежурил в больнице. — Вы с него хоть лыжи снимите…

— Жалко старика, — вздохнул Кирпачек.

— Не надо жалости, Кирп, так умирают только обласканные Дракулой — спокойно, без мучений.

Мгновенная смерть… Хотел бы я также умереть — быстро, легко и в тот момент, когда занимаюсь любимым делом…

Сейчас дракон был еще жив, и врачи помогли ему разуться. Только закончили снимать судна с драконьих лап, как прибежала санитарка Яграфья, сообщив, что хирурга вызывают в приемное отделение — на «скорой» привезли попавшего в аварию демона. Совсем еще мальчишка, он переломал крылья, рентгеновские снимки не обнадеживали.

— Женщина за рулем — катастрофа, — проворчал Гундарго, выслушав подробности. Они с Кирпачеком драили руки смолой, потом обрабатывали их серой, прежде чем натянуть перчатки. — Ампутация неизбежна, раздроблены все суставы.

— О святой Дракула! — ужаснулся Кирпачек. — Бедный парень.

— А ту ведьму, что наехала на парнишку, задержали?

— Нет, — ответила хирургу санитарка Яграфья. — Сбежала она. С места преступления скрылась, небось боялась, что посадют. Молодежь нынче совсем измельчала. Это надо ж, в час пик лететь на метле по главной магистрали такой шибко пьяной!

Врачи зашли в операционную. Юный демон посмотрел на них с болью в глазах. Демонов вообще никакая анестезия не брала, напротив, являлась для них тонизирующим средством.

— Доктор, — прохрипел оперируемый, — вы отрежете мне крылья? Я больше никогда не буду летать?

— Крылья, малыш, сколько ни отрезай, всегда отрастают снова, — ответил Гундарго. — Скальпель…

Операция прошла успешно. Вампир в который раз поразился профессионализму призрака. Движения коллеги были точными, легкими, быстрыми. После операции врачи так устали, что было уже не до разговора. Сняв халаты, они вышли в фойе. Оба молчали.

Подошел Тлибзюзюк. Его сальное, потное лицо светилось самодовольством. Он достал из кармана несвежий платок и вытер лоб. Потом инфекционист свысока поглядел на коллег, немного помолчал и, раздуваясь от важности, произнес:

— Завтра начну готовить доклад для главного инфекционного врача столицы. — Зомби замолчал, ожидая громких поздравлений, бурного выражения зависти, но лица коллег оставались спокойными. — Так вот, он прочтет мой доклад на чрезвычайном заседании в присутствии самого короля. Я, между прочим, тоже получил пропуск. — И Тлибзюзюк показал впечатляющую бумагу с круглой печатью. — Доклад будет посвящен решению проблемы ликвидации осиновой болезни. — И зомби, не прощаясь, пошел дальше, но вдруг остановился и заявил: — Иду на повышение. В министерстве здравоохранения работать буду.

— Подхалимом? — поинтересовался Гундарго, всегда отличавшийся прямолинейностью.

— Да вы!!. Да как вы смеете?!! — завопил Тлибзюзюк, но врачи, игнорируя его, направились к выходу.

Они немного постояли на улице, оба молчали — после встречи с инфекционистом остался неприятный осадок. Нежгучие лучи ласкали кожу, и, если бы не усталость, возможно, Гундарго и Кирп даже получили бы удовольствие от прогулки. День был теплым, алое светило отражалось в гальке под ногами, камешки вспыхивали, искрились так, что солнечные зайчики на некоторое время ослепляли прохожих. Деревья весело шумели, переговариваясь с ветерком, лужи высохли. Мир прекрасен!

Эльф, романтичный и грустный, хрупкий и тонкий телом, тоже был прекрасен и гармонично вписывался в спокойную красоту мира. Он стоял с букетом чертополоха в руках, с надеждой глядя на Кирпачека.

— Эт-то вам, — заикаясь, прошептал эльф. Он робко протянул цветы и потупился.

— Спасибо, — несколько растерянно ответил вампир, с трудом узнав в дарителе пациента, которого недавно привозили в больницу с камнями в почках. — Право, не стоило благодарности.

— Эт-то не благ-го-о-дарность, это при-и-зна-ние, — смутился эльф.

Гундарго стоял рядом, лукаво усмехаясь, и ждал продолжения. Хирургу стало интересно, как наивный Кирпачек выкрутится из щекотливой ситуации. Вампир и не подозревал, что ему предстоит услышать!

— Я в-ва-ас лю-у-уб-б-лю, — прошептал эльф, выставив руку с букетом, в его глазах плескалась такая страсть, что Кирп отшатнулся, будто это как-то могло помочь. — Д-а-арю в-ва-ам рук-ку и се-э-эрд-д-це.

— Благодарю, не надо. — Кирп с трудом справился со смущением. — Мне не свойственно обращать внимание на существ одного со мной пола.

Отвергнутый претендент на роль не то мужа, не то жены сник, отвернулся и, понурив голову, побрел прочь.

Вампир, обращаясь к спутнику, растерянно произнес:

— Никак не привыкну к тому, что у эльфов так напутано с определением пола.

— Все у них с полом в порядке. Тут другое: инстинкты у эльфов работают по другим законам, нежели у остальных жителей нашего мира. — Призрак медленно поплыл вперед, Кирп последовал за ним.

— Впервые об этом слышу.

— Неудивительно, ведь уже много тысячелетий никто не вспоминает о таком маленьком фактике из биологии эльфа, как двуликость. Они рождаются мужчинами с женскими инстинктами или женщинами с мужскими. Только достигнув зрелости и встретив свою пару, эльфы, дополняя друг друга, становятся полноценной ячейкой нашего общества. Однако об этом позабылось, и их стали воспитывать так же, как вампиров, чертей и прочих жителей Королевства. Забылось и то, что эльфы плохо приспосабливаются к переменам и совершенно беззащитны перед бюрократической системой. Добавлю еще, что выбор профессии тоже играет большую роль. Они всегда люди творческие, всегда думатели, не делатели. Мужчины-эльфы только ученые, только поэты, только изобретатели и музыканты. Не практики, а теоретики. Эльфийские женщины, напротив, деятели, карьеристки с высокой мотивацией, что усугубляет проблему. К тому же два-три тысячелетия назад у них был введен закон, запрещающий рождение детей вне брака. С этого-то и началась деградация. Принудительные аборты разрушили равновесие полов, так что теперь такие вот одиночки, — он кивнул вслед эльфу, — не могут определиться с тем, кто они — мужчины или все-таки женщины.