Наследство Найтингейлов - Коултер Кэтрин. Страница 19

— Норт [19] Найтингейл. Прекрасное имя, очень романтичное. Это ваша мать его выбрала?

— Сильно сомневаюсь.

— Тогда романтиком был ваш отец.

Норт промолчал. Тишина становилась все ощутимее, не спокойная, мирная, а словно преисполненная темными, неясными призраками. Но какими? Девушка не могла понять. Наконец она поспешно пробормотала:

— Спасибо, за то, что так быстро явились на помощь.

— Не за что. Ложитесь спать.

Он помог ей подняться на возвышение, лечь в постель, натянул одеяло до самого подбородка и тщательно подоткнул, совсем, как отец, дядя или кто-то из взрослых, считавший ее совсем маленькой.

— Знаете, Кэролайн, я позабочусь о том, чтобы мистер Ффолкс пальцем до вас не посмел дотронуться.

— Это очень мило с вашей стороны, Норт, но я сама могу защитить себя. Я делала это раньше, сделаю и теперь.

— Превосходно, — мягко улыбнулся он. — Но не думайте, что я вас брошу в беде. Я по-прежнему не стану спускать с вас глаз. Он ведь все равно появится, сами знаете.

Густая прядь волос упала на лоб девушки. Норт осторожно отвел ее назад, коснулся порозовевшей щеки и, улыбнувшись, провел кончиком пальца по бровям Кэролайн. На душе у нее почему-то стало легко, словно что-то глубоко внутри шевельнулось, и Кэролайн внезапно, к своему глубочайшему изумлению разразилась слезами. Норт замер, впервые в жизни чувствуя себя беспомощным.

— Все будет хорошо, — пробормотал он ей в волосы, покачивая, как ребенка. — Все будет прекрасно, обещаю. Я не хотел пугать вас разговорами о Ффолксе.

— Нет, не в нем дело, — всхлипнула Кэролайн. — Он жалкий червяк, больше ничего. Я его убью, если до этого дело дойдет. Простите меня.., но когда вы укрыли меня.., совсем, как мама.., и откинули мои волосы со лба и погладили брови. Так давно. Когда я была совсем маленькой. Так давно.

Она плакала все сильнее, и Норт молча обнимал девушку, чувствуя невыразимое одиночество, боль и несчастья, которые выпали на ее долю. Наконец Кэролайн отстранилась, шмыгнула носом и снова всхлипнула:

— Не сердитесь за то, что вымочила вас. Так глупо с моей стороны. Я редко плачу. Ведь это пустячная трата времени.

— Не будьте глупышкой, Кэролайн. Слезы очищают ум и душу и позволяют нам лучше видеть истинный смысл вещей. Жизнь — это хаос. И иногда совсем не вредно поплакать. Тогда это возвращает мыслям и поступкам верную перспективу.

Кэролайн, помолчав, со вздохом прошептала:

— Вы правы. Не стоит препятствовать воспоминаниям посещать нас. Иначе однажды они просто нахлынут бурным потоком, от которого не будет спасения. Но все равно я благодарна вам, Норт.

— Пришли в себя?

— Да, совершенно, спасибо.

На этот раз он не подтянул одеяло до подбородка, только осторожно положил ее на кровать и снова невольно легонько провел рукой по ее щеке. После того как Норт вышел, потихоньку прикрыв за собой дверь, Кэролайн поднялась и сняла платье, безнадежно помятое. А ведь другого у нее не было! Разгладив складки, она повесила платье на стул и легла на спину, скрестив руки под головой. Почувствовав, как слезы жгут веки, девушка поскорее закрыла глаза. Боже, только при одном воспоминании о том, как Норт укрывал ее, сердце Кэролайн разрывалось от тоски по матери, чье лицо уже стало забываться. Но самое страшное — это убийство тети Эллен. Кто мог сделать это? Все окончательно смешалось, и Кэролайн ничего не могла понять, может быть, еще и потому, что сама она лежала в постели джентльмена, которого встретила всего неделю назад. Что же ей теперь делать?

Она знала, что выглядит ужасно, хотя и успела хорошенько вымыться. Проснувшись, Кэролайн увидела таз с теплой водой, стоявший на круглом столике, и, раздевшись догола, долго в нем плескалась. Жаль, конечно, что невидимый слуга не догадался принести ванну, однако после вчерашнего приема Кэролайн чувствовала, что ей оказывают чуть ли не королевские почести.

Кэролайн медленно спустилась по парадной лестнице, достаточно широкой для того, чтобы три дамы в вечерних туалетах могли сойти по ней бок о бок. Огромная люстра свисала с потолка на два нижних этажа, причем от пола просторного вестибюля до хрустальной подвески оставалось не менее двенадцати футов. В изысканно-изящных подсвечниках, покрытых золотом и безупречно чистых, горели свечи так ярко, словно их тоже только сейчас протерли.

Девушка на секунду замерла, оглядываясь по сторонам:

"Какой великолепный старый дом! Нет, — поправила она себя, — скорее, замок, на протяжении веков перестроенный в громадный особняк, однако сохранивший былое величие”.

Никогда она не видела ничего подобного. Кэролайн испытывала какие-то странные чувства, нечто вроде узнавания и неясного томления.

Девушка тряхнула головой, но странные ощущения не желали уходить, наоборот становились все сильнее, по мере того как она продолжала осматриваться. Стены по обеим сторонам лестницы были увешаны мужскими портретами — ни одного женского, — и самые первые относились к шестнадцатому столетию. Кэролайн пригляделась. Нет, женщины ни одной. Как непонятно!

Но куда они подевались? Должны же были какие-то женщины родить всех этих наследников, вполне, как она полагала, законных. Очень странно и загадочно.

— Доброе утро.

Хозяин стоял у подножия лестницы, одетый в лосины, отлично вычищенные ботфорты, белую батистовую сорочку с распахнутым воротом и коричневый сюртук. Впервые за все это время она взглянула на него, как на мужчину. Настоящего мужчину. Темные волосы были не по моде длинны, но здесь, в глуши Корнуолла, он, хозяин огромного особняка, который останется замком до скончания века, выглядел великолепно. И девушка неожиданно удивилась тому, что не заметила раньше, как красив Норт. Удивилась и смутилась, вспомнив, как он обнимал ее, когда она плакала.., плакала дважды, как слезливая дурочка, особенно после того, как увидела, что он склоняется над ней и заботливо подтыкает одеяло со всех сторон.

— Э-э, здравствуйте… — запнулась она.

— Вы промыли ногу?

— Ногу? Я хорошенько умылась, хотя тазик с водой был совсем маленький. Нет, не то что я жалуюсь, Норт, наоборот, крайне благодарна за внимание. Это горничная Тимми принес воду?

Но Норт, не отвечая, нетерпеливо взмахнул рукой, отметая все неуместные расспросы.

— Ваш чулок порван, а нога натерта, причем вы наверняка несколько дней не разувались. Вы промыли ранку? Очень плохо?

— Да нет, нисколько не болит. Тут уж ничего не поделаешь — пришлось оставить чемодан в Дорчестере. Вся моя одежда на мне.

Норт, нахмурившись, покачал головой:

— Не пойдет. — И, обернувшись, громко крикнул:

— Триджигл! Иди сюда, немедленно.

Он снова повернулся к Кэролайн, по-прежнему хмурясь и ничего не объясняя, пока не появился Триджигл. Кэролайн не терпелось увидеть экономку, поместившую ее в прелестную розовую комнату, но когда “экономка” появилась, едва не охнула вслух, поскольку никогда не встречала такого высокого и красивого старика. Именно таким она представляла себе настоящего дедушку — копна серебряных волос, ясные голубые глаза, прекрасные, скульптурно вылепленные черты лица. “Да, поистине удивительные люди живут в этом странном обиталище!"

— Спасибо за прекрасную комнату, Триджигл. И за теплую воду, — не переставая любоваться стариком, с улыбкой сказала Кэролайн.

— Жаль, что она успела остыть, — пробормотал Триджигл, поклонился непонятно кому и спросил:

— Что угодно милорду?

— Принесите мазь от натертостей, базиликовый порошок, чистых тряпок на бинты. И тазик очень горячей воды. В библиотеку. Сейчас же.

— Да, милорд, но это странное требование. Могу я осведомиться…

— Нет, просто делайте, как ведено.

— Да, милорд. Мисс.

Он коротко кивнул Кэролайн, повернулся и медленно, с величавостью епископа направился в глубь дома. Норт ожидал, что Кэролайн попросит оставить ее в покое или сожмется от страха, превратившись в перепуганную девственницу, — в конце концов и то и другое было бы вполне естественным. Ведь она оказалась одна, без компаньонки, в доме, где полно мужчин! Но вместо этого Норт услышал.