Наследство Уиндемов - Коултер Кэтрин. Страница 24

— А я уж было решил, что это воры забрались в дом. Оказывается, это ты, Спирс, возвращаешься посреди ночи домой.

— Милорд, — мягко сказал Спирс, — опустите, пожалуйста, ружье. Ваши пальцы могут оказаться не очень твердыми в такой час.

— Да, они действительно не слушаются меня. Хотя я вовсе не спал. Впрочем, вы наделали столько шума, что могли бы разбудить и мертвого. Баджи?.. Нет.., я готов поклясться, что вас здесь целых трое… — На какой-то момент он онемел от изумления. — Мой Бог, ты… — выговорил он наконец. — Могу я узнать, что вы делаете здесь, в моем доме, в три часа утра?

— Да, — ответила она.

— Что “да”, черт побери!

— Спрашивайте, если желаете.

— Ты, Баджи и Спирс. Это что, заговор против меня? Впрочем, это глупо. Возможно, Спирс, ты сговорился с ними потому, что я не смог увеличить твое жалованье? Но я ведь показывал тебе чек, присланный мистером Уиксом.

— Милорд, наше присутствие ничем не грозит вам, и теперь вы знаете, что никто не собирается обворовывать вас. Вам лучше всего вернуться в постель. Меня очень беспокоят ваши ребра, милорд. Позвольте, я помогу вам. И потом, это ружье.., ваши пальцы дрожат, сэр.

Марк заговорил медленно, отчетливо произнося каждое слово:

— Прежде всего я хочу знать, что здесь происходит. Отвечайте сейчас же, я не желаю ждать, когда вы соблаговолите сделать это! А впрочем, нет. Спускайтесь все трое вниз, в гостиную, Спирс зажжет свечи. Баджи, возьми под руку Дукессу и помоги ей спуститься с лестницы, не очень хочется видеть ее со сломанной шеей. Если кому-то из вас и надо сломать шею, то я предпочту сделать это сам. Отправляйтесь!

Она почувствовала поддержку Баджи и глухой удар сердца в своей груди. Это был ее провал. Он проснулся, потому что она споткнулась о стол. Ничто не выходит легко с Марком! Неужели опия оказалось недостаточно?

Марк спускался за ними, одетый в халат, с босыми ногами, его черные волосы были взъерошены. Почему, когда она заметила все это, сердце стало отдаваться в ней еще более тяжелыми ударами?

Спирс зажег подсвечник и высоко держал его, освещая всем вход в гостиную.

Повернувшись лицом к Марку, Дукесса заметила по-прежнему направленный в их сторону ствол ружья, отвратительный длинный ствол с гадкой дыркой на конце.

— Прошу садиться, — сказал он. Присмотревшись к Марку, она заметила, что тот страдает от боли, движения его были нетверды.

— Тебе надо оставаться в постели, Марк, — произнесла она. — Тогда твои ребра срастутся быстрее.

Он расхохотался, но вынужден был тут же остановиться. Даже смех отдавался болью в его теле.

— Моя мамочка, — сказал он Дукессе, — могу я узнать, зачем ты здесь? Неужели чтобы лечить мои раны и ворковать надо мной?

— Да. А почему бы мне не сменить Лизетт?! Марк усмехнулся.

— Итак, Спирс рассказал тебе о моем ангеле-хранителе. Она совсем недавно ушла отсюда, Спирс.

— Но я…

— Я знаю, ты подсыпал что-то в чай. Но видишь ли, какое сожаление, я не испытывал жажды и хотел лишь Лизетт.

— Умоляю вас, милорд, — сказал Спирс.

— Никогда не воображал, что ты можешь ворковать над чем-нибудь, кроме своих проклятых роз. Но зачем ты прокралась среди ночи ко мне? Ты воспользовалась помощью моего камердинера, уговорила его привести меня в бесчувственное состояние. Очевидно, ты опасалась дневного посещения, когда я достаточно бодр для того, чтобы вышвырнуть тебя за дверь?

— Я скажу тебе, зачем пришла, Марк, но прежде ты должен сесть, иначе просто упадешь.

— Я не хочу сидеть.

Она поднялась и пошла к нему, глядя прямо в лицо. Даже издали, в слабом свете свечи, она видела черные круги под глазами и распухшие скулы.

— Ты неважно выглядишь, Марк.

— Остановись там, где стоишь, Дукесса, — сказал он. Она сделала еще несколько шагов, и тут он внезапно схватил ее за горло.

— Скажи мне, Дукесса, я могу унаследовать после тебя твои проклятые пятьдесят тысяч фунтов?

— Возможно, хотя я и не знаю, предусмотрел ли мой отец в своем завещании подобный вариант. Почему бы их не получить моим американским кузенам? Не знаю, нужно будет написать мистеру Уиксу.

— А ты не боишься, что до этого я уже успею задушить тебя?

— Не верю, что Спирс и Баджи позволят сделать тебе это, Марк.

— Они не знают тебя так хорошо, как я, иначе, несомненно, одобрили бы мои действия.

— Уверена, что ты совсем не знаешь меня. Он безразлично пожал плечами. По его лицу было видно, как он страдает от боли.

— Я устал. Мне уже пора узнать, зачем ты очутилась посреди ночи здесь, в моем доме. Отвечай!

В этот момент послышался очень слабый стук во входную" дверь. Он показался каким-то таинственным, похожим на условный сигнал. Баджи и Спирс почти одновременно кинулись к двери. Марк попытался преградить им путь, но был тут же придавлен к ковру осторожными, но крепкими руками обоих слуг. Спирс отнял ружье.

— Полагаю, вам все же придется теперь выпить чай, милорд, — проворковал он. — Договорились?

— Ты бредишь, Спирс? Или все это мой ночной кошмар?

— Дукесса, прибыл месье Жуно, — доложил спокойно Баджи.

Следующие десять минут были наполнены молчаливой борьбой. Дукессе казалось, что она сойдет с ума. Баджи вместе со Спирсом пытались открыть рот Марка, чтобы влить туда чай с настойкой опия. Наконец им удалось влить в него порядочную порцию. Месье Жуно стоял в это время рядом, высоко держа свечу и не произнося ни единого слова, даже не благословляя. Казалось, он выглядел совершенно довольным своим положением и не чувствовал ни малейшего смущения, участвуя в этой довольно неприятной сцене.

Марк понемногу поддавался действию наркотика. Дукесса чувствовала отвращение к самой себе за то, что пришлось действовать такими методами, но ничего другого ей не оставалось. Время работало против нее. У нее не было другого пути, чтобы спасти этого упрямца.

Она нежно прикоснулась к его разбитой скуле.

— Все будет хорошо, Марк, не беспокойся! Я обещаю тебе.., постарайся успокоиться.

Он произнес заплетающимся языком:

— Я убью тебя, Дукесса.

— Возможно, тебе и захочется сделать это, но ты должен будешь сдержать себя.

— Он уже готов для церемонии? — спросил, приблизившись, месье Жуно.

Спирс заглянул в помутневшие глаза графа.

— Он будет готов через пару минут.

Спустя четыре минуты месье Жуно произнес игривым тоном:

— Поздравляю вас, моя дорогая леди! Теперь вы графиня Чейз. Было просто чудесно услышать его “я согласен”. Теперь он должен поставить свое имя на этой бумаге.

Спирс водил рукой графа, но подпись вышла вполне четкой и разборчивой. Затем Дукесса поставила свою подпись рядом с его и поднялась с пола, отряхивая платье. Из кармана она достала тоненькое золотое кольцо и надела на палец.

— Боже, наконец-то все закончено. — Дукесса улыбнулась, с благодарностью окинув всех взглядом.

— Да, — сказал Баджи, довольно потирая руки, — нет больше несчастного, лишенного наследства графа.

— Боюсь, что его сиятельство, проснувшись утром и вспомнив обо всем, выгонит меня со службы, — заметил Спирс. Месье Жуно рассмеялся.

— Пожалуй, это самая интересная ночь после той, что была два месяца назад, когда русские пушки разнесли мой дом в щепки.

Марк приоткрыл глаза. Первое, что он увидел, — это воздушные белые драпировки в изголовье постели. Невозможно… Что это такое? Если он в спальне Лизетт, то рядом с ее постелью должно быть трюмо.

Яркий солнечный свет лился через огромное окно. Судя по всему, было уже позднее утро. Он лежал на постели в своем халате, что было очень странно. Он никогда не ложился в постель в халате.

Марк с трудом приподнялся и сел, чувствуя невероятную тяжесть в голове, будто туман наполнял все клетки его мозга. Надо все вспомнить. Почему он находится в спальне какой-то леди? Изысканная мебель с бледно-зеленой с золотом обивкой, белоснежный балдахин над постелью… Он насторожился, услышав чьи-то шаги. Кто-то приближался к комнате. Наконец ручка повернулась, дверь отворилась, и в комнату вошла Дукесса, держа в руках поднос с едой. Войдя в комнату, она небрежно прикрыла дверь каблучком туфельки.