Отец подруги. Я его подарок - Ковалевская Алиса. Страница 7

– Мать моего ребёнка не будет жить в общежитии, – сказал он, до боли сжимая моё лицо. – Я решу все проблемы.

– Да что вы… – Я отвернулась, но только потому, что позволил он.

Охранник так и смотрел на нас с крыльца, а я уже понимала, что в двери клиники Карим Закиров войти мне не даст.

Придерживая за талию, он толкнул меня по дорожке в обратную сторону. Его внедорожник был припаркован метрах в тридцати от нас, и всё время, пока мы шли, на моей талии лежала тяжёлая рука.

Не произнеся ни слова, Карим открыл машину и показал на сиденье. Дождался, пока я окажусь в салоне, и закрыл внедорожник. Я растёрла замёрзшие пальцы. Промокший мех на капюшоне стал мерзким, от тепла меня начало воротить пуще прежнего.

Карим сел за руль и мельком посмотрел на меня.

– Пристегнись.

– Вы мне жизнь рушите, а всё, что вас волнует, – пристёгнута я или нет? – Я попыталась вытянуть ремень. Пальцы не слушались, он выскользнул и больно задел меня по ногтю. – М-м… – Я шмыгнула носом и прижала занывшую руку к мокрой куртке.

Карим дотянулся до ремня и одним движением закрепил его. Он был очень близко, я почти утыкалась в ворот его пальто. Чувствовала запах промокшей ткани и чуть заметный запах его кожи. Задержала дыхание, боясь, что станет ещё хуже. Но случайный вдох вызвал не страх и боль. Это была дрожь, только совсем не от слёз и ужаса.

Карим отстранился, но взгляд его был прикован ко мне. Я проглотила комок слёз и поспешно отвернулась, боясь, что он заметит мою растерянность.

– Я отвезу тебя к себе.

– К себе? Предлагаете мне пожить под одной крышей с вашей женой?

– Нет. Ты будешь жить в моей квартире. К Мадине она отношения не имеет, к Алие тоже.

– А к кому имеет? К вашим любовницам? – не удержалась я от сарказма. Правда, сарказма не получилось – одна горечь.

– Следи за языком, – отрезал Карим и завёл двигатель.

Я хотела послать его к чёрту, выйти из машины и пойти пешком к метро, плача и жалея себя. Но ничего не сделала. К чему это ребячество, если ясно: не успею я пройти и нескольких метров, снова окажусь рядом с Каримом.

– И что дальше? – спросила, повернувшись к нему.

– Я уже сказал. Родишь мне ребёнка. И лучше, если это будет сын.

– А то, что я – подруга вашей дочери, вас совсем не смущает?

– Алия ничего не узнает. По крайней мере, пока я не решу, что она должна знать.

Яна

Дом, где находилась квартира Карима, вопреки моим ожиданиям, оказался обычной пятиэтажкой, пусть и в центре города. Сперва я удивилась, зато когда вошла в прихожую, всё встало на свои места: высоченные потолки, дорогой ремонт и ненавязчивый свежий запах.

– Здесь три комнаты. – Не снимая пальто, Карим прошёл по коридору и толкнул одну из дверей. – Будешь жить в этой.

– У вас всё так просто. Вас моё мнение вообще не интересует.

– Вообще.

Я стиснула ремешок сумки и резанула Карима взглядом. В стенах собственной квартиры он был абсолютным хозяином и выглядел соответственно. Ни от одного мужчины, которого я знала до Карима, не исходило столько мужественности, все они были по сравнению с ним самыми настоящими пацанами.

В комнате стоял большой шкаф, кровать была широченная, с резным деревянным изголовьем. Поверх – тёплый плед. Я стояла и смотрела на кровать, пока Карим не коснулся моего плеча. Ремень сумки соскользнул. Хотела перехватить его, но не успела.

Карим открыл сумку

– Отдайте! Не трогайте мои вещи! – Попыталась забрать её.

Достав документы, он кинул сумку на постель. В руках у него был мой паспорт и распечатка для клиники. Распечатка сразу же разлетелась на клочья.

– Это тебе не понадобится, – сказал он, скомкав остатки.

Паспорт пролистал и вернул мне. Я резко забрала его. Вернее, хотела забрать, но Карим задержал мои пальцы.

– Твоё «вы» неуместно.

– А что уместно? После нашего, так это назовём, знакомства я понятия не имею, что уместно.

– Можешь называть меня Каримом и обращаться на «ты».

Я фыркнула и отвернулась, вытянув пальцы. Сунула паспорт в карман и ещё раз осмотрела комнату, а потом ушла в коридор. С трудом сдержалась, чтобы не прислониться к стене и, закрыв глаза, со стоном скатиться вниз.

– Где здесь туалет? – повернулась к Кариму.

Тошнота не проходила.

– Где туалет?!

Он кивнул на одну из дверей, и я бросилась к ней. Меня опять воротило. Дурацкие нервы! Понимала, что Карим стоит за спиной, но справиться с тошнотой не получалось.

– Выйдите, – просипела, кое-как переведя дыхание после нового спазма. – Выйди, я сказала. Я… – Закашлялась и попыталась вдохнуть, но вдох получился рваным, а меня опять вывернуло.

От прикосновения к плечу я вздрогнула. Карим собрал мои волосы в ладони и молчал, а потом помог встать.

– Ты была у врача?

Он развернул меня к себе лицом, разжал пальцы, и волосы рассыпались по моей спине, а ладонь так и осталась на шее. Вторая лежала на талии и жгла похлеще раскалённого металла.

– Как раз собиралась сегодня. – На сей раз сарказм всё-таки прорвался.

Только с этим мужчиной сарказм был неуместен. Несколько дней назад ему исполнилось сорок семь, а я внезапно поняла, что не ощущаю этого. Только его абсолютное превосходство надо мной и собственную неопытность. Все мои колкости лопались, ударяясь о его выдержку, и становились неуместными.

– Значит, сходишь. Подбери хорошую клинику, я оплачу расходы.

Я опять фыркнула. Это было лучшим, что пришло на ум. Отвела взгляд.

Карим отпустил меня, и стало неуютно. По телу пробежал озноб.

– Мне нужно ехать.

– А я что, должна здесь остаться?

– Да. Вечером привезу тебе всё, что нужно.

Он вышел в коридор, я за ним. И тут меня кольнуло догадкой. В порыве схватила Карима за рукав и потянула на себя. Он посмотрел на мою руку, потом мне в лицо с вопросом. Я быстро отпустила его, всё равно как обожглась.

– Вы хотите сказать, что оставите меня здесь, и я должна буду сидеть взаперти?! Так?!

– Ты.

– Что я?

– Не «что я», а я тебе сказал – обращайся ко мне на «ты».

Я чуть не зарычала. Меня трясло, но уже от гнева.

– Да мне плевать, «ты» или «вы»! Ты слышал, что я тебе говорю?! Ты вообще хоть что-то слышишь?! Хоть кого-то, кроме себя?! Я не буду сидеть здесь! У меня учёба, в конце концов! Да и… Что, если мне что-то понадобится? Я не буду твоей пленницей! Мне достаточно, что меня под тебя лечь заставили, как… как девку какую-то! Ты меня изнасиловал, а теперь…

Он вдруг рывком прижал меня к себе. Глаза сверкали чёрным гневом, и, только я перехватила взгляд, слова кончились. Последними я так и поперхнулась. Прижималась к нему бёдрами, животом, согнутыми в локтях руками и смотрела снизу вверх в помрачневшее лицо. Желание, чтобы он вопреки всему коснулся моих губ, поразило до глубины души. Но я хотела этого: чтобы он стёр грань и мой детский страх.

– В ту ночь ты была не против, – сказал Карим глухо, в его голосе звучали сиплые нотки, которых я раньше не слышала. – И твоё тело мне об этом сказало. Я никогда не беру женщин, если знаю, что они меня не хотят. Ты хотела, Яна.

Он откинул с моего лица прядь волос. Тыльной стороной пальцев провёл по щеке, и зародившийся внутри трепет стал сильнее. Пальцы оказались на скуле, возле губ, и я опустила веки. Одна за одной по телу прошли несколько согревающих волн.

– Я оставлю тебе ключи.

Карим отпустил меня.

Я открыла глаза. Губы саднило от жажды прикосновения, но Карим уже стоял в дверях. На тумбочке лежала связка. Не успела я ничего спросить, он закрыл дверь с обратной стороны и запер квартиру. Ни слова на прощание – только несколько крупных купюр рядом со связкой.

– Да что это за наваждение, – прошептала я, привалившись к стене, и дотронулась до губ.

Щёки пылали, тело было как не своё. И внизу живота странное щекотное чувство. Услышала сигнал телефона и наскоро нашла его в своей новой комнате на постели. Номер был всё тот же – не занесённый в адресную книгу, но уже знакомый.