Олигарх 2 (СИ) - Шерр Михаил. Страница 10

А третьим желанием был показ секретного удара шпагой в лоб. То, что родитель владеет каким-то знаменитым и секретным приемом, я знал. А тут Шарль рассказал мне подробности.

Это был знаменитый и легендарный прием герцога де Невера, но в интерпретации Шарля. Когда он сражался на смерть, то острие клинка вонзалось между глаз противника, неся мгновенную смерть. В других же случаях противник получал эффектный удар в лоб, крови было много, но обычно никто не умирал.

Вот для показа этого приема князь с разбойником и отходили в стороночку за кустики.

Разбойники поправили своё здоровье и продолжили своё ремесло, орудуя на огромной территории от Парижа до Марселя. Данное Шарлем слово они держали и русских путешественников не трогали. Разбоем они занимались аккуратно, скрываясь под масками и все попытки властей покончить с ними были неудачные. Даже такая примета, как хромота Шарля не могла помочь в его поимки.

Месье Анри Ланжерон тайну своих братьев-разбойников знал и когда попал в Россию сразу же нашел дом моего родителя и узнал князя Андрея по описанию Шарля.

Когда я уехал в Европу он послал письмо своим братьям, рассказал об изменениях в своей жизни, напомнил о втором обещании и описал меня и Ивана Васильевича.

Не успел наш отставной капитан появиться в Париже, как Шарлю сразу же дали знать, он «полевыми» делами последние годы занимался мало, предпочитая вести жизнь добропорядочного семейного буржуа в одном из предместий французской столицы и он сразу признал его, настолько точен был месье Ланжерон в своем описании.

Шарль в Кале оказался намного раньше Ивана Васильевича и провел свою разведку, превзойдя в этом моего Герасима. Он быстро нашел себе информатора среди персонала гостиницы и вечером его агентша оказалась в постели графа, которому показала высший пилотаж постельных утех.

А когда «уставшая» от любви дама якобы заснула, к графу пришел его племянник и они в соседней комнате начали тихо обсуждать свои дела.

Агентша Шарля была большим специалистом в подслушивании чужих разговоров и знала кучу языков, в том числе русский и польский. Поэтому она всё не только великолепно услышала. но и поняла.

Когда племянник удалился, дама изобразила пробуждение, подарила графу еще немного удовольствия и покинула графа, рассказав тому байку о ревнивце старике-муже, который должен утром вернуться из Парижа. Самое удивительное, что в эту чушь Белинский поверил.

Дамочка узнала о планах графа почти всё и подтвердила информацию Герасима и причинах такой «страстной любви» этих господ к моей персоне. Их сиятельство не только имели зуб на моего родителя за старую дуэль, но и считали, что его вине семейная жизнь графской четы не сложилась, детей не было, она оказывается была беременна от моего родителя и после дуэли травами вытравила плод, много после этого болела и рано умерла.

А русский оказался тем майором, которому я прострелил руку. Служба у него после того как-то не заладилась. И был он племянником графини и злополучного генерала Михайлова, который кстати от полученного после той дуэли удара благополучно отошел в мир иной. Этот факт кстати объяснил слова генерала, что мой родитель с юности был подлецом.

Их сообщник поляк набрал десяток своих земляков для организации нападения на нас по дороге в Россию.

Нас они хотели ограбить и всех убить, в том числе и мою супругу с её камеристкой. Увидев среди нас синьора Марино, граф предположил, что мы поедем в Италию и решил, что напасть на нас лучше всего где-нибудь южнее Парижа.

До этого момента я рассматривал вариант обращения к властям, но после этого решил, что вопрос стоит или-или.

Шарль без слов понял мое решение и сказал, что его люди организуют свою засаду и всех порешат. Сказав это, он вопросительно посмотрел на меня. Я несколько минут обдумывал то, что он мне сказал, да поворот судьбы еще тот, покруче инцидента в нижегородском имении или злополучной дуэли.

Но похоже, что действительно или-или.

— Хорошо, я согласен, но у меня два условия, — Шарль прищурился, весь обратившись в слух. — Первое, этих двоих вы берете живыми и я сам с ними раздираюсь.

Я сделал паузу, ожидаю ответа. Шарль кивнул и прикрыв глаза, ехидно улыбнулся.

— Я конечно покажу вам этот прием, Алексей, — мое имя он произнес совершенно чисто на русском. — Ведь это же второе условие?

Посовещавшись, мы разработали такой план.

Утром Иван Васильевич организует утечку информации, мы едем в Марсель, а оттуда морем в Италию. В Париж не заезжаем, а направляемся прямиком на юг.

Когда мы достигаем городка Аваллон, мы едем через Солье на Арне-ле-Дюк, рядом с которым в одном из старых замков живет тетушка моей жены. Дорога туда идет через два достаточно больших леса, в одном из которых очень удобно устроить засаду. И граф Белинский должен будет на это клюнуть. Выезд из Кале мы наметили через сутки.

Иван Васильевич начал выполнять свою часть плана, а я занялся тренировками с Шарлем.

За пару часов я хорошо усвоил технику этого смертельного удара и понял как можно уклониться если его проводят против тебя. Шарль оказался очень искусным фехтовальщиком и если бы не его раненая нога, у меня бы не было ни каких шансов против него. Ранение он кстати получил в бою с моим родителем и только это уберегло князя от разящего удара в лицо.

В Лондоне один из тренеров предложил мне отрабатывать технику боя левой рукой и мы постоянно с ним этим занимались. Шарль сразу понял, что я немного двурукий боец и предложил освоить этот удар и слева.

Занимались мы с ним в итоге почти целый день, никогда еще у меня не было столь продуктивной тренировки, что было и не удивительным — более искусного фехтовальщика я еще не встречал.

На закуску он показал мне совершенно фантастический прием — укол противника из-за правого плеча, стоя к нему правым плечом. Для этого надо правда быть достаточно длинноруким и гибким, но я пока еще таким и был. Поэтому у меня это тоже получилось. И я тут же к дикому восторгу своего учителя изобразил это и левой рукой.

Как только опустилась ночь, Шарль ушел тем же путем, ему еще предстояла встреча со своей агентшей, граф договорился с ней и на следующую ночь, это было его условие, когда она ушла посреди предыдущей.

Напротив гостиницы был цветочный магазин и если утром намеченного дня там появятся свежие розы очень необычного цвета, почти черные, это будет знаком от Шарля, что можно ехать.

Соня великолепно поняла, что что-то неладно и после ухода француза устроила мне допрос с пристрастием. Глядя в её полные слез прекрасные глаза, я не мог ей врать и все рассказал как есть.

Жена выслушав меня отвернулась и несколько минут лежала молча. Мне даже показалась, что она не дышит. Затем резко повернулась ко мне и обняла.

— Алешенька, любимый, никогда не скрывай от меня ничего. Я же всё вижу и чувствую. И от твоих тайн мне только хуже становиться. И не переживай, если надо будет я легко перенесу морской переход в Геную, — Соня поцеловала меня так нежно, как еще ни разу не целовала. — У меня, любимый, больше ни разу не будет токсикоза.

Я понятия не имел, как сейчас в 19-ом веке называют это женское страдание и в разговорах с женой употреблял привычное мне слово. Она прекрасно поняла его значение и последовала моему примеру.

Весь день перед отъездом мы тренировались со шпагами и саблями, двое французов были хороши в спарринге и мне удалось подтянуть подготовку своих людей, даже Прохор сумел провести пару удачных атак.

На рассвете дня намеченного отъезда посланный в цветочный магазин гарсон принес свежие розы необычайного почти черного цвета. Всё, пора ехать.

Через час мы тронулись в путь. Иван Васильевич был необычайно бледен и производил впечатление туго натянутой струны. Когда мы тронулись, он тихо сказал, что наш друг съехал еще затемно.

А вот французы Никола и Франсуа были радостны и веселы, вальяжно гарцуя перед гостиницей в ожидании выхода дам.

Когда Соня с Татьяной вышли из гостиницы, Франсуа как фокусник из ниоткуда достал две красивые алые розы и грациозно наклонившись в седле, с улыбкой протянул их удивленным дамам. А Никола в этот момент отсалютовал шпагой.