Итальянская партия - Шоплен Антуан. Страница 14

– Мария, – повторил он. – Значит, ты приехала. Подойди, Мария.

Он протянул к ней руки:

– Ты принесла мне великую радость. Иди сюда, мне нужно убедиться, что это и вправду ты. Глаза мне уже не помощники.

Мария метнулась к нему, наклонилась. Он сжал ее лицо в ладонях, стал гладить щеки, виски, волосы.

– Да, это действительно ты, – вздохнул Витторио.

Он потянулся к ней, и они прижались лбами друг к другу.

– Да, Витторио, это действительно я, – сказала Мария.

Они так и замерли на минуту, соприкасаясь лбами.

– Но ты ведь не одна приехала, да? – спросил отшельник, отпустив Марию.

– Я приехала с Гаспаром, – объяснила Мария.

– А. Ну что же, добро пожаловать, Гаспар, – сказал отшельник. – В этом доме вас встречают добром, хотя на первый взгляд так не кажется. Берите стулья и садитесь поближе, вот сюда.

Я окинул взглядом помещение. В углу к стене была придвинута узкая кровать, над ней висело распятие, украшенное веточкой самшита, на столе из белого дерева стояла тарелка со стершимся рисунком, керамический кувшинчик с водой и походная электроплитка, рядом лежал почти нетронутый круглый хлеб, на краю раковины громоздилась небольшая стопка посуды, урчал маленький, не больше метра, холодильник, полки двух длинных, во всю стену, стеллажей угрожающе прогнулись под тяжестью книг и журналов.

Я поставил стулья по обе стороны от кресла, в котором расположился отшельник. Мария обеими руками сжимала иссохшие руки старика. Он устроился поудобнее, откинувшись на спинку кресла.

Они начали легко и непринужденно болтать. О здоровье Витторио, о том, как его подводят глаза, как стало невозможно читать и как ему этого не хватает, о студеной зиме в Пачентро, когда с гор дует обжигающе холодный воздух. Мария говорила об итальянском вине, которое научилась любить и которое приносит немного солнца на суровые равнины Венгрии.

– А знаете, Витторио, я выбрала для вас бутылку вина, – сообщила она.

Она вытащила из сумки привезенную для него бутылку и вложила ее ему в руки.

– Вы любите вино?

Он не ответил, потом заговорил:

– Как вам сказать? Да, конечно, люблю. Но вообще-то я скорее люблю мысли о вине. Об этом детище виноградной лозы. Вино, виноградник – эти слова часто встречаются в Библии. Что касается самого вина, то мне не часто доводилось его пить. Думаю, оно быстро ударит мне в голову.

Он затрясся от смеха и почти сразу закашлялся.

– Это итальянское вино?

– Нет, – произнесла Мария. – Это белое венгерское вино. Токай 2007 года. О нем говорят, что это вино королей и король среди вин.

– Ой, не многовато ли королей для одного бедного отшельника? – усмехнулся Витторио. – Может, попробуем его вместе? Мне было бы приятно. Гаспар, достаньте, пожалуйста, стаканы, они где-то рядом с раковиной. И если вам повезет, то вы где-нибудь найдете штопор.

Я расставил на краю стола три маленьких желтоватых стаканчика и не без труда открыл бутылку при помощи складного ножа со штопором.

– Я часто думал о тебе, – сказал отшельник. – Обо всей этой истории. Очень часто. Об утонченности одних, о варварстве других.

Мария заговорила о пяти партиях, записи которых забрала у него в прошлом году. Она снова поблагодарила его, сказала, что это очень важно для нее, и теперь эти листки хранятся у нее в Венгрии под стеклом, вставленные в рамки.

Отшельник покачал головой, глядя в пустоту:

– Сколько зла мы совершили…

Мария положила руку ему на плечо.

– Как мы дошли до такого? – продолжал старик, ни к кому не обращаясь. – Как это могло случиться?

Я разлил вино по стаканам под пристальным взглядом Марии. Отшельник осторожно провел по волосам Марии дрожащей рукой, и на его лице засветилась слабая улыбка.

– “Волосы твои – как стадо коз, сходящих с горы Галаадской…” [6] – внезапно продекламировал он и от этого усилия снова закашлялся. – “Песнь песней”, – отдышавшись, пояснил он. – Текст для влюбленных. Вы согласны?

– Если вы не сочтете это непростительной ересью, мы могли бы чокнуться и выпить за эту песнь, – предложил я, сунув стакан в руку старику.

– Прекрасный повод, – одобрил он.

Мы подняли стаканы.

– Спасибо, Мария, – сказал Витторио, попробовав вино.

– Оно хорошее, – проговорила она.

– Хорошее? И это все? А еще что? – возмутился я.

И я объяснил Витторио, что обычно Мария посвящает вину целые поэмы.

– Вы его не слушайте, – возразила Мария. – Это просто шутка.

Мы одновременно сделали по паре глотков.

– Кстати, о реванше, – заговорил отшельник. – Кажется, мы его друг другу пообещали, не так ли, Мария?

– Я помню, – отозвалась она. – Мы тогда сыграли вничью.

– Мы могли бы выполнить это обещание, пока я еще не захмелел. Если, конечно, Гаспар не сочтет это неуместным.

– Ничуть, – сказал я. – Если мне разрешат изредка подливать себе вино.

– Гаспар сам играет, – сообщила Мария отшельнику.

– Я почти всегда ей проигрываю, – уточнил я.

– Наверняка такова воля ее деда, – сказал Витторио.

В конце концов я уселся прямо на пол, на грязный линолеум, держа в руке стакан и прислонившись к стулу и бедру Марии, которая закрыла глаза. Время от времени она машинально ворошила мне волосы. Как и в первый раз, они играли вслепую, не садясь за доску. Я старался следить за их ходами.

– Пешка на h6, – произнес отшельник, игравший черными.

– Ферзь на b3, – ответила Мария.

– Ферзь на c7.

– Пешка берет на d5.

Насколько я мог понять, отшельник играл уверенно, опираясь на значительные теоретические знания.

После получаса игры Мария обошла последнюю ловушку, расставленную отшельником на ферзевом фланге. И оказалась в бесспорно выигрышной позиции.

Отшельник обхватил лоб всеми десятью пальцами. Я смотрел на его голубоватые кисти с узелками вен.

– Я сдаюсь, – наконец произнес он. – Ничего не могу противопоставить превращению вашей пешки на h, правильно?

– Да, это так, – подтвердила Мария. – Это была красивая партия.

В знак согласия отшельник часто закивал, наклоняясь вперед всем торсом, потом замедлил это монотонное движение, как будто собираясь проститься с Марией. Мы заметили на его лице легкую улыбку.

– Глаза вас, может, и подводят, но только не память, – добавила Мария.

Отшельник выпрямился.

– Мне не на что жаловаться, – сказал он. – Впрочем, поскольку ты заговорила о памяти, должен тебе сообщить, что она мне помогла приготовить для тебя подарок, и я счастлив, что могу тебе его вручить. Сам Господь тебя послал ко мне.

Мы одновременно посмотрели на него.

– Ты помнишь маленький керамический горшок?

– Тот, в котором были спрятаны записи партий?

– Да, – кивнул Витторио. – Принеси его, он стоит на полке.

Мария встала, взяла горшок.

– Достань то, что лежит внутри.

Мария достала из горшка свернутый в трубочку листок бумаги. Вопросительно посмотрела на старика.

– Я говорил тебе о необыкновенной партии, о которой мне подробно рассказывал Фланцер. Миниатюра в семнадцать ходов. Он проиграл ее Симону Паппу. Ее, к сожалению, не было среди тех пяти, что я сохранил и передал тебе. Мы с ним разыгрывали ее несколько раз, восхищаясь ее красотой и мощью комбинаций.

– Да, я помню, вы мне об этом рассказывали, – подтвердила Мария.

– Так вот, я вспомнил ее, всю целиком. Вскоре после твоего прошлогоднего визита я проснулся утром и понял, что все ходы этой партии выстроились у меня в голове.

– Невероятно! – воскликнула Мария. – После стольких лет!

– Сама партия – вот что действительно невероятно. Когда ты ее изучишь, тоже запомнишь на всю жизнь. Я попросил Анджелу – это хозяйка галантерейного магазина, старая женщина, которая навещает меня каждый день, – записать ее на бумаге под мою диктовку. Этот листок, конечно, не документ эпохи, в отличие от тех, что у тебя уже есть. Но эту партию сыграл твой дед, наверняка там же, где и те, другие. И в то же самое время.