Если верить в волшебство - Симмонс Дебора. Страница 12

Сегодня вечером Ноэль постоянно следила за Бенедиком, и, когда встречалась с ним взглядом, ей казалось, что перед нею тот самый рыцарь, в которого она влюбилась пять лет назад, что он — друг.

Только поцелуй его был отнюдь не дружеским…

Ноэль мечтательно улыбнулась. В новом свете увидела она теперь, после этого поцелуя, замужество с Бенедиком Вильером. Вспомнились его жаркие губы, мускулистое тело, низкий волнующий голос… Сколько радости и удовольствий может подарить девушке такой человек! Ноэль вздрогнула — что-то она размечталась! Ведь для него, возможно, то, что только что произошло между ними, ничего не значит… Что, если он по-прежнему намерен выполнить свое обещание и сразу после Крещения отошлет ее домой?

Надежда, поселившаяся было в сердце Ноэль, внезапно сменилась отчаянием. Девушка рывком села и невидящими глазами уставилась прямо перед собой. Она все больше понимала, что Бенедик — ее судьба, что лишь с ним обретет она настоящее счастье; больше всего на свете она жаждала проникнуть в тайны, затаившиеся в темных глазах Бенедика, навсегда поселиться в Лонгстоуне и разделить с Бенедиком его жизнь.

Она хотела любить его до самого последнего вздоха.

Значит, остается одно. Глубоко вздохнув, девушка приняла излюбленную позу: подтянула колени к подбородку, обхватила их обеими руками и крепко-накрепко зажмурила глаза. Хорошенько сконцентрировавшись, она прошептала, вложив в свою мольбу всю силу и пылкость, на которую была способна:

— Я загадываю рождественское желание: пусть сэр Бенедик Вильер женится на мне еще до исхода двенадцатой ночи.

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

Бенедик ощущал странное внутреннее спокойствие и умиротворение, которых уже и не чаял обрести. Он дома — после всех мытарств, выпавших на его долю, лежит в свой постели, купаясь в блаженном тепле, исходящем от Ноэль, от ласковых прикосновений ее нежных рук, чувствуя под своими ладонями ее бархатистую кожу.

Огромными влажными глазами Ноэль смотрит на него, и Бенедик твердо знает, что взгляд этот предназначен только для него, и знает, чего она ждет. И он склоняется к ней, и губы их встречаются в пьянящем медленном поцелуе…

Проснулся Бенедик словно от толчка и, моргая, уставился в потолок. Он лежал на спине, в полном одиночестве; за высоким окном начало светлеть, огонь в очаге едва теплился, поленья почти прогорели, и Бенедик поежился под толстым меховым покрывалом. Тяжелые шторы, которые он плотно задвинул накануне, не спасали от сильного сквозняка, и он почувствовал, что продрог до костей.

Бенедик нахмурился. Не нужно было целовать Ноэль! Теперь он на собственном опыте знал, какое блаженство ожидает будущего супруга Ноэль, которого он изберет для нее, и эта мысль ему вовсе не нравилась. Однако он не должен поддаваться искушению и становиться жертвой своих похотливых желаний. Это нелегко, но Бенедик справится, как не раз справлялся с трудностями раньше.

Он найдет для Ноэль состоятельного молодого человека, лучше всего из помещичьего сословия, который не сражался ни единого дня в жизни, даже меча в руки не брал. Да, и он, безусловно, должен быть красив, под стать самой Ноэль. Они заведут дом, детей, а он, Бенедик, избавится наконец и от нее, и от мучающих его неприятных снов, оставляющих после себя одну лишь пустоту.

А до тех пор следует помнить, что Ноэль — его подопечная, и вести себя соответственно.

Проведя ладонью по волосам, Бенедик быстро произвел мысленные подсчеты.

Осталось десять дней.

В сопровождении сонного Аларда Бенедик спустился в главный зал, где уже вовсю кипела работа. Слуги сегодня проснулись рано и суетливо сновали взад-вперед, а Ноэль стояла а дверях и с широкой улыбкой приветствовала столпившихся на пороге крестьян, среди которых выделялись нищенским одеянием двое мужчин.

Сузив глаза, Бенедик подошел ближе, удивленный несколько развязной манерой их поведения. Он сам давно привык к соблюдению дистанции между настоящими леди и собой, а эти… простолюдины, но говорят с Ноэль фамильярно — вместо того чтобы с покаянным видом просить рождественского подаяния. Встав подле Ноэль, он вознамерился выгнать нищих вон, однако слова замерли у него на губах, едва девушка повернулась к нему.

— Сэр Вильер, доброе утро! — проговорила она, и голос ее звучал с придыханием, которое живо напомнило ему об их последней встрече — вчера, под веткой омелы.

Лицо Ноэль просияло такой радостной улыбкой, что сердце рыцаря перевернулось в груди и забилось с безумной силой, и он невольно прижал к нему руку. Ни одна женщина никогда не смотрела на него подобным образом, словно он — решение всех ее проблем.

Вероятно, так оно и есть, хмуро подумал Бенедик. Не зря же она распоряжается его замком как своим собственным! Но, может, она действительно рада его видеть? Опустив руку, Бенедик пристально вгляделся в ее лицо.

Не обращая внимания на его мрачный вид, Ноэль указала на двоих мужчин, о которых он уже успел начисто забыть.

— Разрешите представить: это Дрого и Эдгар, они полноправные граждане и владеют земельными наделами.

Не найдя так сразу подходящих слов, Бенедик изобразил на лице учтивую улыбку и в знак приветствия кивнул.

— Позвольте выразить искреннюю радость по поводу вашего возвращения, сэр, — сказал Дрого. — А то, что вы приехали на Рождество, воистину добрая примета.

— О да! — с жаром подтвердил Эдгар. — Смею заверить вас, что Ноэль устроила настоящий праздник. Она угощает нас по-королевски!

Надеюсь, это не так, подумал Бенедик, ибо был немало наслышан о широких замашках короля. Эдуарда и о том, какие пышные он закатывает пиры.

Словно почувствовав раздражение опекуна, Ноэль быстро провела Дрого и Эдгара к столам, за которыми уже собирались гости, и сразу же вернулась к Бенедику.

— Что им здесь надо? — спросил он, кивком указывая на двоих мужчин. — И почему так бедно одеты?

— Во-первых, это в ваших обязанностях — следить за благосостоянием подданных. А во-вторых, сейчас Рождество, — напомнила Ноэль, — и все ваши люди приглашены принять участие в праздничных торжествах. Каждый получает в подарок по буханке хлеба и по освященной свече из церкви и может остаться в замке до самого Крещения.

— Что за нелепость! — проворчал Бенедик, представив, какие расходы влечет за собой подобное гостеприимство.

— Но это же…

Взмахом руки Бенедик прервал девушку и поморщился:

— Знаю, знаю, традиция.

И снова Ноэль весело рассмеялась, не отреагировав на недовольное выражение лица Бенедика. Тут появился очередной гость из крестьян в сопровождении жены, и так как Бенедик по-прежнему стоял в дверях, то ему опять пришлось приветствовать супружескую чету, а за ними и еще нескольких гостей.

Ноэль знала всех по именам, и люди здоровались с ней с таким почтением и такой любовью, что Бенедику оставалось только удивляться: подобных отношений он не видел ни в одном замке, где ему доводилось бывать. Значит, не только бухгалтерские книги содержала Ноэль в порядке, подумал Бенедик, отдавая должное умению девушки вести хозяйство.

Бенедик не знал, радоваться ему или огорчаться. Что подумают все эти люди, когда он отошлет их любимицу домой? Эдак он восстановит их против себя. Неужели мало того, что собственные слуги уже смотрят на него с осуждением? Неужели не найдет он спокойствия в своем доме?

Усевшись рядом с Ноэль за хозяйский стол на возвышении, Бенедик обвел глазами быстро заполнившийся зал. Бедные крестьяне сидели бок о бок с землевладельцами, простая, поношенная одежда соседствовала с яркими шелками. Слуги торопились разнести двенадцать перемен блюд, чтобы и самим присоединиться к трапезе; к этой нехитрой работе привлекли даже Аларда, чему Бенедик был рад, ибо юнец постоянно болтался без дела, не зная, чем себя занять.

Никогда прежде не отличавшийся склонностью к обжорству, Бенедик с удовольствием накинулся на еду, вознаграждая себя за долгий пост в темнице. Жареные гуси, фаршированные голуби, орехи, сладкая пшеничная каша на молоке, щедро сдобренная корицей, так понравились ему, что он под-кладывал себе еще и еще. Душистое вино с медом было великолепно, и когда Бенедик насытился и откинулся на спинку кресла с кубком в руках, то вдруг подумал, каков вкус этого напитка на губах Ноэль.