Егерь императрицы. Война на Дунае - Булычев Андрей Алексеевич. Страница 8

– Слушаюсь, господин полковник! – шутливо притопнул ногами младший Милорадович. – Попробуй там у наших эти самые процедуры пропусти, точно ведь к кровати тогда привяжут. Небось, с Херсона сам дядюшка сразу в Николаев прикатит. Боюсь, получится, что я с одного лазарета да в другой, похлеще первого, попаду.

– А ты тут оставайся, – хмыкнул Живан. – И зачем тебе куда-то ехать да врачей менять?

– Не, не, не, – помотал головой Радован. – Как-нибудь уж там договоримся на послабления. Да и у меня всё уже зажило, сами же говорили, движение – это жизнь. Да и Сергея одного отпускать опасно, не дай бог проговорится там о командире, – кивнул он на Алексея, – а так я его хоть одёрнуть сумею.

– Ну ты! Одёргивальщик! – возмущённо воскликнул Гусев. – Ты за своим языком сам лучше следи!

– Так, а ну тихо! – нахмурившись, рявкнул Егоров. – Вы там оба в ответе – проболтается если кто, не удержите ведь Катарину. Она вас там сама в сани запряжёт и сюда прикатит! Вы уж ее, небось, хорошо знаете. Так что ужами крутитесь и рассказывайте, как всё тут на Дунае у всех наших со здоровьем прекрасно и какое в полку множество самых разных и срочных дел. Придумайте что-нибудь эдакое про то, что меня их светлость на побывку не отпускает, а сам он в столицу срочно укатил и повелел его на Дунае ждать. Что-нибудь про серьёзное задание можете даже намекнуть, не опасное, но, однако же, требующее моего обязательного личного присутствия. Главное, чтобы таинственности побольше в словах и важности, ребята. Катарина, она, конечно, тот ещё разведчик, её просто так тоже не обманешь, но постараться вам нужно. Сделайте всё, чтобы она там не изводила себя. А то ведь и правда сюда прикатит. А оно вот надо – ехать по опасным дорогам туда, где война гремит?! Вот вам письмо, – Алексей передал пакет Гусеву. – Я как только мог в нём всё прописал в самых мажорных, весёлых тонах. А уж остальное это от вас будет зависеть, братцы. Передавайте привет всем нашим, обнимите их за нас за всех, расцелуйте. Скажите, что войне скоро конец, ещё немного – и тогда мы все опять, вместе, как и прежде, за одним столом соберёмся. Раньше конца апреля, даже, пожалуй, середины мая, пока степные дороги совсем не просохнут, не спешите возвращаться на Дунай, отдыхайте спокойно. Всё равно и у нас тут серьёзных дел, похоже, пока что никаких не будет. По слухам, Потёмкин, уезжая в Санкт-Петербург, строгий наказ дал замещающему его Репнину, чтобы никаких грандиозных дел, пока он не вернется, тут не начинал. В прошлом году, вспомните, ведь так же вот было, оттого-то до холодов и дотянули со штурмом Килии и Измаила. Лошадку-качалку не забудьте ещё в сани положить, – сказал он со вздохом. – Карпыч Коленьке обещал её сладить. Перед самой смертью уже ведь закончил. Вы уж это, не рассказывайте там пока про него…

Глава 4. Второй батальон, первая рота поручика Бегова

– Объявляю вам нового полуротного, – поручик кивнул, и стоящий рядом с ним молодой офицер сделал шаг вперёд. – Прапорщик Шталь Фёдор Иосифович, – представил его Бегов. – Он встаёт на командование второй полуротой заместо погибшего за матушку нашу императрицу и Отечество прапорщика Дементьева Никиты Емельяновича. Прибыл Фёдор Иосифович к нам переводом из Бугского егерского корпуса. Отличился при штурме Измаильской крепости, где одним из первых поднялся на её восточную стену. Так что не смотрите, что он молодой, сами уж, небось, давно знаете – молодость, она на войне очень быстро проходит. Так, далее, – и открыв толстый журнал, ротный командир пролистнул несколько его страниц. – В полковой караул на грядущие сутки от нас отряжается четвёртый плутонг Рогачёва, – прочитал он повестку на завтра. – Нестор, возьмёшь с собой ещё и тех пятерых бездельников, кто свои штрафные ещё полностью на внеочередных дежурствах не успел отбыть. И за Горшковым с Дорофеевым приглядишь. У них после отбоя последние полночи ещё для грязных работ остаются. Пусть только хорошо вымыться потом не забудут, не хватало ещё грязь в палатку тащить. Небось, уж ума хватит заранее себе воду нагреть?

– Слушаюсь, ваше благородие! – откликнулся унтер-офицер. – Есть заступить завтра в караул и за отбывающими наказание приглядеть.

– До отбоя всем артелям поужинать, личному составу проверить всё своё личное оружие и амуницию, – распорядился далее поручик. – Потом, в свободное время, никому по лагерю не шастать, чтобы как вон с этими оболтусами не получилось, – кивнул он на стоявших в конце строя двух одетых в грязную подменную одежду егерей. – Вопросы у кого есть?

Строй молчал.

– Ну, если вопросов нет… Рота, смирно! – Бегов вскинул ладонь к опушённой мехом каске. – Вольно! Господ офицеров попрошу пройти в мой шатёр. Сержант, разводите плутонги.

Милушкин подержал ещё немного людей, почитал нотации, «пропесочил» пару человек за их нерадивость, похвалил отделение отборных ротных стрелков капрала Мухина за их беспорочную службу.

– Разойдись! – разнёсся его зычный голос, и егеря потопали к местам своего расположения.

– Конечно, чего бы это Никитичу да Мухинских не нахваливать, – ворчал Южаков Иван. – В караулы и на хозяйственные работы их меньше, чем строевые отделения, гоняют. На полигонах штыками чучела они не рвут и совнями не машут, как вот мы. Знай себе только постреливай вдаль и дырки на мишенях ищи.

– Вот, вот, а ещё и мясной дух у них в артели гораздо сильнее стоит на ужин, чем у нас, – заметил шагающий рядом Лыков. – Не то что от наших котлов со старой мороженой кониной. Небось, бараний жир, тот, что им для смазки штуцеров дают, потихоньку к себе в котёл кидают.

– Да ну, ты брось, Рябой, такое наговаривать, – нахмурился капрал. – Чтобы отборные стрелки – и оружейную смазку да на своё брюхо переводили? Ни в жизнь я в такое не поверю! Его, этот самый бараний жир, перед тем как для чистки в отделения передать, знаешь, Тишка, сколько в котлах оружейники вываривают? Сам видел, когда мы в прошлом году у Серета квартировались. По малой толике потом его на каждый винтовальный ствол выдают. Вот смотри, – и вынул из кармана небольшую деревянную коробочку. – Вона, глянь, какой внутри шарик махонький, и мне его на неделю как-то растянуть надо. А чистить эти самые винтовальные нарезные стволы знаешь, сколько надобно? Это ведь тебе не свой, не гладкий, фузейный, грязной паклей шоркать. Ты вон, два раза в неделю с него бахнул и всё, потом знай себе, до блеска начищай, порядок в нём поддерживай. А они-то, отборные стрелки, припомни, по сколько раз кажный день из своих штуцеров стреляют? Бывает даже, и целую дюжину ведь дальних выстрелов за один полигон делают! Попробуй потом тот стреляный штуцер до уставного вида обиходить!

– Ну не знаю, – пожал плечами Лыков. – Однако же позавчерась, Лука Назарович, я опосля вечерней караульной смены возвращался, а это ведь как раз перед отбоем было, и уж таким запахом от их палатки на меня повеяло, что, честное слово, еле я удержался, чтобы к ним в гости не заскочить.

Плутонг дошёл до рядов палаток, расположенных в низинке. Все они имели двойное покрытие из пропитанной воском плотной парусины. На многих были накинуты к тому же ещё и большие широкие полосы трофейного войлока и тряпья, а боковины обложены и усилены жердинами или щитами из плетня.

– Зиновий, чего тут у тебя, долго ли ждать? – полюбопытствовал Филимон, подходя к стоящему у очага артельному.

– Рано пока, обождать ещё маненько надо, – важно изрёк дежурный готовщик, дуя на ложку. – Крупа чуток твердовата, да и мясо сильно жёсткое. Хотя так-то ведь давно уж я его вывариваться поставил.

– Конечно, с передней ноги достался кус, с самого худого места, где одни жилы, – проворчал откидывающий полог палатки Лыков. – Ладно бы если с ляжки, так нет ведь, с самого неудобья. Ещё бы голое копыто глодать дали!

– Иди уже, бубнишь тут! – подтолкнул его в спину Лошкарёв. – Скажи спасибо, Тишка, что не тухлой солониной, как бывалочи, нас покамест тут кормят. И не на одних сухарях плесневелых, как под Очаковым, пока здесь сидим.