Великий и Ужасный 3 (СИ) - Капба Евгений Адгурович. Страница 18

Хотя тут и с вонючими переходами, и с вещевыми рынками нормально обстояло, по всей видимости. По крайней мере, группа товарищей, которые приближались к фудтраку, стараясь держаться в тени деревьев, были бы явно там на своем месте. Они думали, я их не вижу. Тенью решили черного урука сбить с толку! Как там пел великий и вечно живой? «Все они в кожаных куртках, все небольшого роста…» Только я не солдат, я урук, и пройти мимо меня уже им будет очень непросто.

Их было шестеро, и они явно думали, что занимаются крышеванием. По крайней мере, к мороженщице, ребятам на автокофейне, бармену из бунгало и толстой тетке со сладкой ватой они подходили вполне по-хозяйски. И те звенели монетой с грустными лицами. Но я-то на хрену их вертел! И лом поближе пододвинул.

Братки — братками, но драить столешницу от жира и соусов было нужно. Кузя со страдальческим выражением лица мыл кухонную утварь: посуду, ножи и прочее. Я расторговался неплохо, и Хамзат получил бы приличную мзду, но если эти типы попробуют…

— Тук-тук! — произнес прокуренный голос. — Хозяйка, как жизнь молодая? Как торговлишка?

Ну, кабздец ему, если он не инвалид по зрению! Из-за длинных волос и склонившейся над столешницей спины он принял меня за бабу! Интересно, что у него за жизненный опыт, что его не смутили габариты? Может, у него мать — чемпион по пауэрлифтингу?

Товарищи в кожаных куртках зависли под бортом фургона, который сейчас выполнял роль козырька и открывал для всеобщего обозрения прилавок и внутреннюю кухню фудтрака, и переговаривались, ожидая моей реакции.

— Потихонечку, — хрипло ответил на вопрос я, оборачиваясь и втыкая тот самый трофейный тесак в разделочную доску. — Помаленечку.

— А-а-а-а! — отпрыгнул от фудтрака небритый короткостриженый тип. — Уф, пацаны, чуть сердце не стало.

— Гы-гы-гы-гы! — заржали пацаны. — Хозяйка, гы! Арсен нелюдя за бабу принял! Может, и женисся на нем?

Я поглядывал на них исподлобья и ничего не говорил. Арсен поправил свою кожанку, провел заскорузлыми ладонями по коротким волосам и шагнул снова в пятно света под козырьком.

— Нелюдь там или еще кто — этот участок под Гусманом. Надо поделиться.

— Я думал — этот участок под «Пансионатом имени Завиши Чарного-Сулимчика», — проговорил я. — Ворота мне открывал и на тусовку поработать приглашал Хамзат, а никакой не Гусман.

— Ты не врубаешься? — искренне удивился Арсен. — Гусман держит этот пляж! Все, кто тут работают — отстегивают ему. Не знаю, из каких пердей ты прибыл, но у нас так заведено.

— Прекрасно, — кивнул я. — Очень рад, что у вас так заведено, ничего не имею против. Но это вообще не мое дело. Я договаривался с Хамзатом.

— Нет, ты реально тупой, нелюдь! — вызверился Арсен, а его братки зашумели. — Гони полтос!

— СУКА! — рявкнул я и ломанулся на выход, рыча на каждом шагу. — Я ЧТО⁈ НЕДОСТАТОЧНО⁈ СТРАШНЫЙ⁈

Меня действительно это напрягало уже давно. То ли у местных жизнь была такой суровой, что они смерти искали, то ли тут потомство давали исключительно те мерзкие маленькие пацанчики из школы, которые крыли последними словами старшеклассников в странной уверенности, что ничего им за это не будет… Я не мог найти объяснения этому феномену: каким таким неведомым образом ЧСВ местных смешивалось с расовыми предрассудками, что они постоянно цеплялись к оркам? И ладно бы к снага — они и обычному-то взрослому здоровому человеку в кондициях уступают, за редким исключением типа Щербатого. Но я — черный урук! Зараза, если бы я сам не был уруком, я бы бежал от них, как черт от ладана, мы же страшные, как смертный грех, здоровенные клыкастые дурные верзилы! Да я, как Маухура Поджигателя вспомню, так почти осознавать начинаю, что это за чувство такое — страх!

Ну, положим, с этим я погорячился, но…

— Ой, ять! — сказал я, увидев сверкание ножа в руке у Арсена. — Не позорься. Спрячь эту штучку, пока я тебе ее в сраку не засунул.

Кузя услужливо подал мне лом в самую руку. Братки, кажется, прониклись. Но на их стороне было численное превосходство, и они были местными!

— Ты, орчина, из Гадомыса живым не выедешь, — проговорил один из них. — Мы под Гусманом ходим.

— В том-то и есть между нами ключевая разница, — я взмахнул ломом так, что загудел воздух. — Ты ходишь под Гусманом, я — под звездным небом. А? Хорошо я загнул, красиво получилось?

— Красиво-красиво! — невесть откуда выскочил Хамзат. — Бабай, поставь, пожалуйста, лом, Арсен — убери, пожалуйста, нож, сейчас все порешаем!

— Привет, Хамзат, — сказал я. — Твои пять процентов под блюдечком на прилавке.

Он странно глянул на меня, я — невозмутимо — на него. Мы переглядывались. Администратор как-то грустно вздохнул, подошел к прилавку, перевернул блюдечко, и монеты металлически блеснули в электрическом свете. Братки присвистнули. Хамзат с самым печальным видом разделил деньги на две равные части, одну ссыпал в карман пиджака, вторую — протянул Арсену.

— Накинь пятерку сверху за плохое поведение, — сказал гроза местного пляжа и снова провел руками по коротким волосам.

Хамзат беспрекословно подчинился, и еще одна монета перекочевала к браткам в кожаных куртках.

— Вот так вот, — кивнул Арсен. — А то этот кобенится, как… Как…

Я глянул ему в глаза, и он заткнулся, развернулся и пошел прочь. Но потом обернулся и крикнул:

— Хамзат! Чтобы этого урода тут через час не было, врубаешься?

— Да-а… — откликнулся администратор, а потом повернулся ко мне. — Видишь, какое дело… Неловко вышло, я не успел… Надо было догадаться, что ты не прогнешься. Я не пояснил, как тут все устроено…

— Да мне похрен, веришь? — усмехнулся я и спрятал лом внутрь фургона. — Давай сфоткаемся, что ли, и я поехал.

— О, да! Давай! — заулыбался администратор.

Демьян догнал меня у самых ворот пансионата. Он бежал напролом сквозь ночной сквер, размахивая рюкзаком и гитарой, и своими волосами.

— Стой! Стой! Не бросай меня здесь! — его голос был полон отчаяния.

Я остановился и даже открыл дверь ему навстречу.

— Думал — останешься, — глядя на его раскрасневшееся лицо и общий всклокоченный вид, сказал я. — Ну, с барабанщицей.

— Ой, ну ее в жопу, — сказал он и покраснел еще больше. — То есть, нет! Не в этом смысле! Она не того, не этого… В общем — странные они там, в женском коллективе этом. Как змеи ядовитые! На вид симпатичные, а замашки у них — фу-фу-фу!

— Серпентарий! — поднял палец вверх я и надавил на педаль, направляя фургон сквозь открытые створки ворот — Бабы без мужиков дуреют, мужики без баб дичают!

— О! — закивал бард. — Вот это ты правильно сказал!

Глава 9

Дорога на Карасун

Музыкант спал на верхней полке, Кузя храпел на полу на кухне. А я выпил еще кофе и вел машину по тракту в сторону Карасуна. Действительно, дорога была что надо. Освещение, покрытие, развязки, эстакады и туннели — это здорово отличалось от всего, что я видел в земщине. Подземные переходы для людей и экодуки для животных, поющее покрытие, сигнализирующее мерным гудением о том, что авто едет опасно близко к обочине, и звукозащитные экраны, установленные там, где трасса проходила рядом или пересекала населенные пункты… Это вам не колдобины, стертая разметка и ржавые навесы остановок! Здесь даже такой дилетант за рулем, как я, мог смело держать сто километров в час и особенно не нервничать. Разве что — делать поправку на байкеров, стритрейсеров и дальнобойщиков.

Фур было действительно много: огромные грузовики на электрическом ходу обгоняли мой фудтрак один за другим, перевозя из конца в конец Государства Российского всевозможные товары. С юга на север следовали целые автопоезда с сильной охраной — на бортах перевозимых контейнеров точно так же, как и на внедорожных бронированных машинах, был хорошо виден герб ханов Нахичеванских — красная восьмиконечная звезда на зеленом фоне. Келбали Хан, этот импозантный вельможа, с которым мы запросто ели плов из одного котла, был владельцем многих месторождений полиметаллических руд и редкоземельных элементов в Закавказье и использовал их как сырье для изготовления артефактной продукции. Именно Нахичеванские были крупнейшими производителями артефактов среди человеческой элиты России. Конечно — конкуренцию им составляли гномы с Магнитки и другие, не такие крупные частные производители, и мастера-одиночки, и казенные заводы, но все равно — становилось понятно, что запрячь в колесницу демонов для главы такого мощного клана не было пределом возможностей. А непонятным становилось его панибратство и поедание плова с какими-то отбросами общества с Маяка. Или я чего-то не понимал в аристократии?