Песнь земли - Коултер Кэтрин. Страница 41

— Я просто высказала ему твое мнение, — ехидно проговорила Филиппа.

— Потрогай, какая на голове шишка. Наверное, мне следует остаться в постели.

Филиппа потянулась к Дайнуолду и осторожно ощупала его голову:

— Вот тогда она наверняка станет еще больше. Ничего страшного с твоим кочаном не произошло, так что вставай и уходи. Я от тебя устала.

Дайнуолд вздохнул и, перекатившись через нее, встал около кровати. Он был совершенно нагой и ничуть этого не смущался.

— Не смотри на меня, шлюха, а то мое мужское достоинство разрастется, как хлеб на дрожжах. — Он с чувством вздохнул. — И на меня не налезут брюки. Это всегда восхищало почти всех девиц в Сент-Эрте. Что скажешь?

— Желаю тебе доброго утра, — ответила Филиппа и отвернулась к стене.

Дайнуолд отлично знал, что ей понравилось его тело. Он, конечно, не такой громадный воин, как Грейлам, но неплохо сложен, мускулист и поджар ни капли лишнего веса. Дайнуолд наклонился, быстро поцеловал Филиппу в щеку, распрямился, словно пружина, и насвистывая принялся одеваться. Через мгновение он вышел из комнаты…

Филиппа сидела за шитьем своего нового платья из тонкой светло-зеленой шерстяной ткани, которую ей принесла старая Агнес, когда раздался стук в дверь и в комнату влетел Эдмунд. Девушка вздрогнула и улыбнулась, а Эдмунд гордо выпрямился и, заложив руки за спину, важно спросил:

— Ну, дылда, как я выгляжу?

Она несколько минут молча разглядывала мальчика, пока не поняла, что он сейчас просто лопнет от нетерпения.

— Очень красиво, Эдмунд! — одобрительно воскликнула девушка. — Подойди ближе, я посмотрю более внимательно.

Эдмунд с довольным видом подошел к Филиппе. Сияющая физиономия мальчика яснее ясного говорила, что он на седьмом небе от счастья.

— А что сказал по этому поводу твой отец? — спросила Филиппа, весьма удовлетворенная трудами своих рук.

— Он только в затылке почесал. Лорд Грейлам сказал, что я буду отличным рыцарем, а леди Кассия просила посвятить ей мой первый турнир.

Опять эта чудесная Кассия нашла нужные слова — к месту и вовремя, подумала Филиппа. Дьявол, а не женщина!

— Отец говорил, что я скоро поеду в Вулфитон — на воспитание к лорду Грейламу. Сначала я буду его пажом, а потом стану рыцарем. Я непременно отличусь и докажу ему свою верность.

— Тебе хочется поехать в Вулфитон? Эдмунд с готовностью кивнул и внезапно замолчал, виновато взглянув на Филиппу.

— Это не так далеко от Сент-Эрта, не больше полудня хорошей езды, — успокаивающе проговорил он. — Я уеду и очень скоро вернусь. Вот только заслужу звание рыцаря и вернусь.

— Ты будешь лучшим из них. Не многие пажи могут читать или писать, а ты умеешь. Лорд Грейлам возблагодарит Бога в тот день, когда ты приедешь в Вулфитон. А теперь иди: тебя ждет отец Крамдл. Иди и дай дылде сшить что-нибудь и для себя тоже.

Как только Эдмунд ушел, в комнате снова появился Дайнуолд.

— Что тебе надо? — сухо спросила девушка.

— Я хотел сказать тебе, что мой сын очень доволен, просто счастлив.

Филиппа кивнула.

— Спасибо, девка.

Чтобы не показать, как ее удивила и тронула благодарность Дайнуолда, Филиппа, проглотив подступивший к горлу комок, небрежно спросила:

— А как ты отнесешься к новой тунике? Она готова.

И, не дожидаясь его ответа, девушка встала со стула и, плотно запахнувшись в одеяло, подала ему новую тунику.

Дайнуолд взял ее, внимательно оглядел, ощупал пальцами аккуратные швы, ощутил мягкость шерсти и удивился, что она сшила ее именно для него и что туника так хороша — может быть, самая лучшая из всех, которые он когда-либо носил. Жалко было надевать ее в обычный день. Но он ничем не обнаружил своего удовольствия, а просто снял прежнюю и надел новую. Она приятно холодила тело и удивительно шла ему. Дайнуолд обернулся к улыбающейся Филиппе. — Ты в ней хорошо смотришься, Дайнуолд, просто великолепно. — Филиппа протянула руку и разгладила складку на груди. У нее внезапно стеснило дыхание, и она замерла.

Дайнуолд быстро сделал шаг назад.

— Я пришел не только за тем, чтобы поблагодарить тебя. Я уезжаю. Во время моего отсутствия советую держаться поближе к Сент-Эрту.

У Филиппы засосало под ложечкой.

— Куда ты едешь? Это опасно?

Уловив беспокойство, даже испуг в ее голосе, он нахмурился:

— Туда, куда надо. Это тебя не касается. Ты останешься здесь и не двинешься ни одной своей огромной ногой из Сент-Эрта.

Когда я вернусь, то решу, что с тобой сделать.

— Ты говоришь так, словно я потроха, которые выбрасывают с кухни.

Дайнуолд улыбнулся, коснулся кончиками пальцев ее щеки, затем наклонился и поцеловал в губы. Потом с улыбкой сдернул одеяло с ее груди, оглядел и поцеловал сначала один сосок, потом другой.

— Прекрати!

Он выпрямился, помахал ей рукой и вышел из комнаты.

Сквозь неплотно прикрытую дверь до Филиппы донеслось его насвистывание. Она все еще стояла не шевелясь. Одеяло висело у нее на талии. Он ушел в новой тунике.

Дайнуолд вовсе не думал о Филиппе как о чем-то, хоть отдаленно напоминающем потроха. Каждый день, каждую ночь он словно в каком-то безумном припадке представлял, как берет ее снова и снова, пока не пресытится… И эти безумные припадки повторялись все чаще и чаще; если бы Дайнуолд дал себе труд подумать об этом и взглянуть правде в глаза, он нашел бы, что уже давно находится во власти одного неистового желания…

Он выругался и резко ударил Филбо по бокам. Боевой конь обиженно фыркнул и рванулся вперед. Удивленный Нортберт пришпорил свою лошадь и пустил ее в легкий галоп. То же сделал и Элдвин.

Дайнуолд все еще ощущал сладковатый запах кожи Филиппы и еще что-то совсем неуловимое всплывший из детских воспоминаний аромат левкоев.

Филиппа очаровала и околдовала его. Будь проклята эта простодушная сирена! Неведомо каким чудом она сделала так, что ему нравится возиться с ней, говорить и делать все эти глупости и хочется продолжать еще и еще. В прошлую ночь он чуть не лишил ее невинности, а ведь он не выпил ни капли эля, чем можно было бы объяснить подобное безрассудство. Вчера он покинул Грейлама, даже не доиграв партию в шахматы, потому что только и думал о Филиппе. Он овладел бы ею, если б она не проснулась и не завизжала как резаная.

Что ему делать с этой чертовой девкой? Дайнуолд вздохнул, представив, как его сын важно разгуливает в новой тунике и нахваливает «дылду»; мало того: сегодня утром Эдмунд даже не воспротивился, узнав, что его отправляют на урок к отцу Крамдлу!

Все дела в Сент-Эрте перешли в руки этой особы. Дайнуолд везде чувствовал ее влияние, и это смущало и раздражало его…

Из раздумий его вывел Нортберт.

— Хозяин, что вы собираетесь искать?

— То, что не обнаружили раньше. Мы похоронили мертвых и вернулись в Сент-Эрт. А теперь я хочу найти доказательства, что жечь и убивать приказал сэр Вальтер. Или того, кто видел, как Вальтер приказал своим людям сделать это.

Нортберт размышлял над словами хозяина на протяжении нескольких миль и наконец сказал:

— Почему бы просто не прикончить этого гада? Вы же знаете, что это его рук дело, и мы все тоже знаем. Уничтожьте его!

Дайнуолду самому хотелось убить Вальтера, очень хотелось, но он покачал головой. Надо, чтобы все было по справедливости.

— Лорд Грейлам просит доказательств, и тогда мы вместе решим, кому размотать кишки этого ублюдка.

— А, — сказал Нортберт, кивая, — лорд Грейлам сам этим занимается. Отлично.

Они добрались до южных границ Сент-Эрта только к вечеру, и их взорам предстала ужасная картина разорения. От деревни не осталось ничего, кроме черных руин. Над сожженными домами все еще вился дымок; несколько крестьян ковырялись палками в золе на пепелищах. Дайнуолд остановился, чтобы расспросить их…

Филиппу охватило беспокойство. Даже больше, чем беспокойство. Она поняла, в чем состояла цель поездки Дайнуолда, и, хотя он был искусным воином, а там, куда он направился, скорее всего никаких врагов нет, она перепугалась не на шутку.