Пионер в СССР (СИ) - Ларин Павел. Страница 7

— Да. Я ведь волнусь за Машу. Исключительно ради нее, можно сказать, готов собрать всю волю в кулак.

— А-а-а-а-а…Вот оно как…Ну, хорошо. И куда ты с ней отправишься?

— Ну, есть кое-какие интересные места. — Ответил я многозначительно и туманно. — Только мне нужна твоя помощь. Если напрямую подойду к Фокиной, есть опасение, она меня пошлет. Сама знаешь, я далеко не принц в ее глазах. Она со мной заговорила впервые в столовой, когда ты ее науськала.

— То, что не принц, это точно. — Селедка окинула меня насмешливым взглядом. Хотя бы не бесится, уж плюс.

— Ну, вот. Давай ты позовёшь Машу после отбоя сходить на море.

— Куда⁈

Мне явно удалось Тупикину добить окончательно.

— На море. Оно же тут не сильно далеко, насколько я понял.

— Да и не близко, вообще-то. Минут тридцать топать. Это если очень быстрым шагом. Но, согласись, мало романтичного в беге по пересеченной местности, да еще и ночью.

— Не бойся, до моря вы не дойдёте. Я встречу вас по дороге. Ты изобразишь, будто споткнулась, вывернула ногу и как настоящий друг оставишь нас вдвоём. А сама, превозмогая боль, отправишься обратно в отряд. Ну, или подождёшь в беседке.

— Знаешь, какой-то странный план…Я не могу понять, а почему именно наедине?

— Отличный план. Потому что мальчик и девочка быстрее договорятся без свидетелей. Про взаимоотношения полов слышала? Пестики, тычинки всякие…

Тупикина, наконец, поняла, о чем идет речь и густо покраснела.

— Я, конечно, может что-то не понимаю, но как это поможет разобраться в ситуации? — Несмотря на смущение, которое точно имело место быть, Селедка упорно продолжала ковыряться в деталях моего плана.

— Лена…ты не обижайся, пожалуйста, но вы, девчонки, очень становитесь открытыми в моменты, когда вас одолевают эмоции.

Я всем своим видом демонстрировал желание помочь. Хотя, на самом деле, ситуация гораздо проще. Мне главное, чтоб Селедка Фокину за пределы лагеря вывела. Уверен, если сунусь сам, хрен мне, а не уединение с Фокиной. А там уж я разберусь, как строить диалог между нами. Просто неподалёку от корпуса — ерунда получится. В любой момент Маша смоется, если что-то пойдет не так. Просто сбежит и все. А по лесу уже не побегаешь. Да и по лагерю не особо хочется бегать. Которую ночь подряд суета, в которой участвует Петя Ванечкин, может реально привести к тому, что меня турнут отсюда пинком под зад. А я пока не готов.

Так что, по большому счету, плевать, как это будет сделано. Мне главное–остаться наедине с Фокиной. Я умею быть убедительным. Там более, есть устойчивое ощущение, что мои подозрения верны. А если это так, наш разговор с Машей в любом случае сложится определенным образом. Это я девочек не обижаю. А всяких залетных псиоников, которых никто не звал, могу и по стенке размазать.

Тут же снова вспомнилось, что способностей у меня нет. Какое, на хрен, по стенке…Особо будет, конечно, обидно, если я прав. Если в Фокиной сидит «коллега» и его способности, в отличие от моих, на месте. Мне кажется, я просто задушу его собственными руками. Хотя, Машу несомненно жаль портить. Красивая.

— Ну, не знаю… — Селедка, не обращая внимания на мои переживания, задумчиво потерла лоб. — А как мы из лагеря выберемся?

— Вот это — точно не проблема. Помнишь минувшую ночь? То, что произошло с Мишиным?

Селедка молча кивнула.

— Так вот…Есть в заборе место, где доски можно отодвинуть. Соответственно, потом через дыру выбраться наружу. Я позже тебе нарисую план. Куда идти и где искать выход.

— А-а-а-а-а…– Тупикина погрозила мне пальцем. — Все-таки значит не было Белой Дамы? Вы из лагеря сбежали просто?

— Была. Все было. И Белая дама и Черная. Не это главное. Нам нужно сейчас разобраться с Машей. Понимаешь, я тут подумал, точно неспроста она все эти фокусы ночью исполняла. Что-то здесь не так.

— Ванечкин, есть версия…– Селедка вдруг резко шагнула ко мне и перешла на шепот. — Помнишь, ночь, когда мы пастой всех мазали?

— Конечно. Работали слаженной командой. Да, партнёр?

Я улыбнулся и положил руку девчонке на плечо. Она повернула голову, опустила взгляд, посмотрела на мою ладонь. Будто я сделал что-то недопустимое. Но промолчала. Хотя наше внезапно возродившееся партнерство ее явно слегка нервировало. Думаю, дело в том, что Ванечкин прежде, кроме бестолковой никчемности, больше ни в чем путном замечен не был. А тут вдруг школьный задрот начал блистать неожиданными талантами.

— Утром на одной из кроватей был нарисован знак. — Продолжила Селедка. — Тоже пастой. Ты не смейся. Но говорят, что это злой дух нарисовал. После того, как мы свое дело сделали. Мол, нечего шататься по ночам. Ему это не понравилось. И вот я думаю…может, злой дух хотел отомстить мне? А попал в Машу? Ты когда девчонок мазал, ничего подозрительного не заметил?

Я открыл было рот, чтоб сказать Тупикиной, что вообще-то это моими же руками сделано. Чисто ради стёба. Но сразу закрыл. Просто подумал, почему бы и нет? Если подозрения насчет Маши окажутся верны, Селёдка — единственный человек, который знает о странностях. И странности надо будет объяснить. Она вместе со мной по девчачьим комнатам не бегала. Ждала у выхода на балкон. Соответственно, и не знает, что это я так развлекался.

В принципе, идея насчёт какого-то мутного духа вполне сгодится. Всяко лучше, чем говорить Тупикиной правду. А говорить все равно что-то придётся. Независимо от того, как сложится наш разговор с Фокиной. Или с тем, кто сидит в Фокиной на данную минуту.

Ответить Селедке я не успел. Входная дверь распахнулась и на пороге нарисовался предмет нашего разговора.

Словно прочитала мои мысли. Или услышала все таки, о чем идёт речь.

— Лена, ну, ты где? Там все готово. Нина Васильевна тебя зовёт. — Фокина высказалась, а потом посмотрела на меня. Прямо посмотрела. Уверенно. Нагло, можно сказать. Я буквально видел в ее взгляде насмешку. Мол, ну? Хотел изучить мои глаза? На! Изучай! И самое главное, ее долбаные радужки были совершенно чистые. То есть, никаких тебе пятен.

Честно говоря, я бы, возможно, обрадовался данному факту и изменил бы свои планы на вечер. Нет пятен — нет проблем. Если бы не один крохотный нюанс. Слишком нарочито это было сделано. До нашего ухода за елкой, Фокина сто процентов избегала зрительного контакта. А тут прямо чуть в лицо мне не лезет. Таращит свои зеньки.

— Идем. — Селёдка сделала нейтральное выражение лица и подтолкнула подружку в сторону комнаты отдыха, придерживая рукой открытую дверь.

В этот крайне неудачный момент за девчачьими спинами появился Ряскин с ведром. Антон увидеть Фокину никак не ожидал. С разбегу устремившись к двери, только в последнюю секунду оторвал взгляд от пола и понял, сейчас он врежется в самую красивую девочку, о которой мечтает любой пацан в лагере. Причем врежется сильно, да еще, как дурак, размахивая ведром, которо держит в руке.

Он пытался затормозить, но слишком поздно Антон обратил внимание, что на пороге стоят люди. Поэтому влетел в Машу, которая, покачнувшись, естественно, рухнула на Селедку. А Селедка, что тоже вполне логично, упала прямо мне на грудь. Я падать не хотел. Потому что мне не на кого. Вася стоял далеко от всех нас. Вернее, не стоял, а кружил вокруг несчастной, пережеванной елки. Соображал, наверное, что с ней делать. Да и, честно говоря, совершенно не имею желания оказаться в объятиях Мишина. Даже если это — произошло случайно. Упаси боже. Он напоминает мне вечно голодного, желеобразного монстра. Который сожрет все, что окажется в зоне доступа.

В общем, дабы наше веселое домино остановило падение, мне пришлось обхватить Селедку руками. Потому что она по инерции ухватилась за Фокину, а Фокина, в свою очередь, за ведро, которое держал Ряскин.

— Сука…Дебильные ублюдки…

Я вытаращился на Тупикину так, что у меня аж веки заломило. Честное слово. Это, как бы, невозможно физически, но реально заломило. Просто фраза прозвучала очень чётко. Будто ее произнесли мне в ухо. А ближе всех была именно Селедка. Но она ни черта не открывала рот. Не успела. Все произошло слишком быстро. Это — первое. Второе — фраза была сказана мужским голосом.