Княжич (СИ) - Волков Александр Мелентьевич. Страница 30

— Усади его на стул, будь добр, — попросил князь, и конвоир выполнил указание.

Князь встал, вытащил одачи-умбру из ножен, и подошёл к барону.

— Не справедливо, говоришь? — Князь занёс острие меча над коленом барона, и взгляд того сосредоточился на отточенном лезвии. — Я тебе покажу, что такое не справедливо.

Волховский-старший вонзил меч в ногу барона, и клинок пронзил её насквозь от колена до пятки. Барон взвыл от боли, задёргался, но конвоир крепко держал его за плечи. Всё, что копилось в кишечнике Молчанова несколько часов, мигом оказалось снаружи. Волховскому-старшему не впервой было пытать людей, так что от запаха он даже не поморщился.

— Не справедливо, это когда ни в чём не повинное дитя годами терпит настоящие пытки со стороны отца, — Князь слегка наклонил меч на себя, кровь из раны брызнула струйкой, и барон заорал, срывая голосовые связки. — Не справедливо, это когда отец накачивает родную дочь нектаром из демонических цветов, и превращает её в смертника. Ей даже не известно, что месяцев через семь, если не раньше, она умрёт. Как мне сказать девочке об этом? Может, ты придумаешь? А?

— Прекрат-тите! — прошипел он сквозь зубы, и стиснул их так сильно, что некоторые треснули. — Хва-а-а-ти-и-ит!

Князь выдернул меч, и смахнул с него кровь. Барон склонил голову, стал глубоко дышать, лицо его стало влажным от соплей и слёз.

— Зовите штатного целителя, — потребовал князь. — Приведите эту свинью в порядок. Нам предстоит долгая дискуссия, если он не разговорится.

— Нет! — взмолился барон. — Я расскажу! Я всё расскажу! Только исцелите меня! Мне очень больно!

— Лизе тоже было больно.

— Я всё скажу… Но не продолжайте! Умоляю! Не надо больше меня пытать!

— Я только разогреваюсь. И поверь, у меня есть возможность сделать с твоей тушей такие вещи, что нога покажется тебе раем. А ещё мы немного притупим болевые рецепторы, чтобы ты не вырубился в процессе. Если развлекаться, то по полной программе.

— Не надо!

Но к мольбам барона князь не прислушался. Когда привели штатного целителя, началось самое страшное. Через час Молчанов превратился в усмерть запуганную, совершенно безвольную и бледную марионетку, которая разучилась врать, и была готова выдать любую информацию, лишь бы боль закончилась. Он сидел, уронив подбородок на грудь. С уголка его губы свисала ниточка слюны, будто бы его обкололи сильнейшими наркотиками. От одежды осталось только изрезанное, окровавленное рваньё.

Конечно, правду из головы Молчанова можно вытянуть с помощью магии, но князь не отказал себе в удовольствии самолично наказать барона за преступления. И выпытать правду заодно.

— Теперь можем поговорить, — князь поместил меч в ножны. — Ты меня понимаешь?

— Да, — буркнул барон.

— Откуда в твоём доме дьявольский сад? Кто подельники? Кто заказал моего сына?

— Не знаю… Не знаю, откуда в моём доме дьявольский сад, — он говорил еле-еле, почти бормотал, но слова можно было разобрать. — Растеряев. Растеряев заказал вашего сына. П-пожалуйста… Убейте меня.

— Подробнее, — потребовал князь.

— Скала… Скала из каменной шестёрки — исполнитель.

— Кто помогает Растеряеву?

— Человек в маске… Семена дьявольских цветов распространяет человек в маске… Но мне он их не давал, я клянусь. Я его никогда не видел.

— Удивлён, что ты ещё в состоянии врать, — усмехнулся князь. — Но во всяком случае теперь ясно, откуда растут ноги, и кого нужно искать. Человек в маске, говоришь. Хорошо. Пожалуй, ты заслужил смерть.

Тогда барона и приговорили к смертной казни. Его бы казнили даже в том случае, если бы в доме не нашли дьявольский сад, усеянный опаснейшими растениями. Молчанова в последний раз видела барона, когда его вели к конвойной машине. Напоследок он бросил: «Лучше бы ты не рождалась».

Молчанова с Волховскими устроились в лимузине. Всем хотелось поехать домой и отдохнуть. День вышел довольно напряжённый.

— И что теперь, отец? — спросил Волховский-младший. — Что ты выяснил?

— Растеряев и его кодла связаны с психом в маске, который напал на тебя, — пояснил князь. — Я отправлю дружинников и законников на задержание.

— У нас есть основания для этого?

— Достаточно подозрения. Там уже следственный отдел и мои люди разберутся.

В дороге князь позвонил начальнику службы безопасности, и велел скоординировать действия с законниками. Сам он действовать пока не собирался, работы на сегодня было достаточно.

Теперь Молчанова входила в особняк Волховских скорее как член семьи, а не гость. Пусть временно, но это место стало для неё домом. И внутри, в просторном гостевом зале, она почувствовала то, чего не ощущала давно — уют. Ей нравилось всё. И пара кресел перед камином, над которым висел портрет матери Волховского, и роскошный красный ковёр на полу. Огонь в камине слуги поддерживали регулярно, так что поленья горели, иногда искрились и потрескивали.

Она села в одно из кресел, и разглядывала портрет, пока Волховские приводили себя в порядок. На портрете была миловидная девушка лет двадцати пяти примерно. Волосы светлые, взгляд жизнерадостный и бойкий. Худенькая. По пропорциям Молчанова прикинула, что мать Волховского была миниатюрной женщиной.

— У нас есть комната для гостей, — на пороге показался князь, одетый в домашнее. — Поселишься там. Это конечно не твои покои, но там вполне уютно. Сменную одежду слуги привезут утром, а пока тебе придётся ходить в пижаме моего сына. Положу на столик. Вымойся, приведи себя в порядок. Если хочешь забрать свои вещи из особняка…

— Нет, — тут же открестилась Молчанова. — Я не хочу туда возвращаться. Жалко, что особняк не сгорел.

— Не проблема. Купим тебе новые. Ладно. Распоряжусь подать ужин. Наверняка ты проголодалась. Или кусок в горло не полезет? Всё же, твой папа…

— Он мне не отец. — Нахмурилась Молчанова. — Туда ему и дорога. И… Спасибо. Извините, если я показалась вам грубой. Да, поесть бы хотелось.

Князь кивнул, попросил слугу подать ужин, а сам направился в свой кабинет. Он хотел уладить кое-какие дела перед ужином, но встретился там с сыном. Княжич задумчиво глядел в окно, провожал закат.

— Не ожидал тебя тут увидеть, — усмехнулся князь. — Осваиваешь кабинет?

— Хотел поговорить, отец.

Княжича присутствие Молчановой в доме немного напрягало. С одной стороны, вроде бы, правда выяснилась. Молчанова ни в чём была не виновата. А фиолетовые глаза в бою с наёмниками — лишь совпадение, которое возникло из-за барона. Если он действительно пичкал её нектаром, то объяснялась и внезапная сила, и взгляд смертника Рейгана.

Однако… Что-то во всём этом было не так. Можно закрыть глаза на одно совпадение, да. Но резня в «Куджире» и слова Попова не выходили у Волховского из головы. В случае с наёмниками Молчанова действительно защищалась. Но потом добровольно, если верить Попову, пошла в «Куджиру», и из-за неё пострадали невинные люди, не считая якудзу. К тому же, никто не отменял задачу добыть дьявольские цветы для экспериментов, а если князь всё уничтожит — растения будет не достать.

Не стоило в лоб говорить князю о сомнениях насчёт Молчановой, это подождёт. За цветы лучше просто узнать, что с ними будет. А вот Человеком в маске стоило поинтересоваться.

— Человек в маске сказал, что есть третий меч, — произнёс Волховский, и внимательно покосился на отца.

— Гм. — Выдохнул князь, и уселся в кресло, за рабочий стол. — С чего ты это решил?

Волховский уселся в гостевое кресло перед отцом.

— С того, что катана-умбра вдруг перестала отвечать на мой зов, — пояснил княжич. — Будто бы умерла. Или уснула. Ты ведь видел записи. Видел последствия магии, которую применил человек в маске.

— Если третий меч и есть, то я ничего не знаю о его существовании. Видимо, мне пора рассказать тебе, как именно эти мечи достались нашей семье.

— Человек в маске имеет отношение к этой истории? — поинтересовался княжич. — Он сказал, что знаком с тобой.