Прелестная лгунья - Коултер Кэтрин. Страница 63

– Только попробуй, получишь тогда! – пригрозила она. Ричард не двигался, лежа на ней и прижимая ее тело к постели всем своим весом. Он смотрел на ее бледное лицо, на спутанные волосы, на прелестный рот и полные тайн глаза. Тайн, которые ему так хотелось раскрыть…

"Я должна уйти от него. Немедленно”.

– Отпусти меня, – попросила она. – Отпусти…

– Да я скорее в Бедлам отправлюсь, чем отпущу тебя. Хотя нет, как твой самый опытный любовник, даже более опытный, чем бедняга Андре, я должен оставить о себе впечатление, которое будет живо в твоей памяти даже тогда, когда твоя красота поблекнет, а память притупится. Ты и тогда будешь помнить меня, Эванжелина. Впрочем, я и тогда буду с тобой.

Опустив голову, он поцеловал ее.

Она стала сопротивляться, опасаясь, что его близость опять породит в ней то дивное томление и она опять потеряет над собой контроль.

Не обращая внимания на ее сопротивление, Ричард стал осыпать жаркими поцелуями лицо, грудь и живот Эванжелины. Когда его губы вновь приникли к самому сокровенному ее месту, она закричала, и этот крик был самой лучшей музыкой для него. Приподнявшись, Ричард одним резким толчком вошел в нее.

Судорожно схватив ртом воздух, Эванжелина так сильно сжала Ричарда ногами, что он испугался за нее. Ее трепещущее лоно с жадностью поглотило его восставшую плоть, и он знал, что на этот раз не причиняет ей боли. Ричард хотел было продлить удовольствие, чтобы еще раз довести ее до вершины экстаза, но его тело уже не повиновалось ему. Зарычав от страсти, он взорвался внутри нее…

Переведя дух, он приподнялся над ней на локтях.

– Скажи снова, что не любишь меня.

Она молча посмотрела на него, а потом неожиданно расплакалась.

Скатившись с нее, Ричард вытянулся рядом и стал убирать влажные пряди волос с ее лица. Потом он осторожно целовал се лоб, виски, соленые слезы на щеках.

– Что такое? Моя Эванжелина разражается слезами, словно обычная слабая женщина? Даже не верится. Этого не может быть, ведь ты сильная и упрямая.

Она отвернулась от него, но Ричард слышал ее всхлипывания. Потом она стала икать.

– Не двигайся, я вылечу твою болезнь. – Он хотел было встать, но, к его удовольствию, Эванжелина не желала отпускать его. Он усмехнулся. – Пусти меня.

Она опустила руки.

– Нет, – бросил он через плечо, – я не уйду от тебя. Просто хочу принести тебе стакан воды.

Выпив воды и вытерев слезы платком, поданным ей Ричардом, Эванжелина отвернулась.

Он нахмурился, увидев следы крови и своего семени на ее бедрах. Потом он куда-то ушел, и на этот раз Эванжелина промолчала. Он понимал, что она лихорадочно придумывала очередную ложь.

Ричард вернулся в спальню, держа в руках тазик с водой и полотенце.

– Зачем? – недоуменно спросила она, приподнимаясь на локтях.

– Лежи спокойно, – велел он ей.

– Нет, я не позволю тебе прикоснуться ко мне до тех пор, пока ты не скажешь, что делаешь. Его брови приподнялись.

– А мне кажется, ты отлично понимаешь, что я делаю. Я хочу вымыть тебя, вот и все.

– Да ты что! Ты с ума сошел?! Я сама помоюсь! Боже мой, да на мне кровь!

Не обращая внимания на ее возражения, Ричард равнодушно произнес:

– Обычно после первой ночи это делает любовник. – И добавил, пугая ее своим спокойствием:

– Полагаю, французы в этом не отличаются от англичан.

Эванжелина явно смутилась, и Ричард непременно бы расхохотался, не окажись дело таким серьезным – Конечно, нет, – буркнула она.

Ричард чувствовал, что Эванжелину разрывают противоречивые чувства: с одной стороны, она упрямо продолжала отрицать очевидное, с другой стороны – он мыл ее, и она понимала, зачем он делает это.

– Некоторые иногда спрашивают, есть ли разница в людях разных наций, – проговорил Ричард.

Эванжелина молчала, зажмурив глаза, а он вытирал влажным полотенцем ее бедра. Она потеряла много крови, но кровотечение, кажется, прекратилось. Он не был с ней груб, но, похоже, двух соитий для первого раза было более чем достаточно.

Пора доводить дело до конца.

– Эванжелина!

Открыв глаза, она встретила его внимательный взгляд.

– Ты очень горячая женщина и с готовностью отвечаешь на мои ласки и поцелуи. И мне это нравится. Не нравится мне другое: твоя скрытность. После того, что между нами было, все тайны и секреты должны наконец выйти наружу. По твоему лицу я вижу, что ты обдумываешь очередную нелепую ложь. Итак, давай начнем с самого простого. Я знаю, что ты была девственницей.

Она чувствовала себя оленихой, загнанной в силки охотником.

– Что за глупости, ваша светлость, – хрипло проговорила Эванжелина.

– Полагаю, у тебя не было времени придумать еще какую-нибудь нелепицу в свое оправдание. Ты до того невинна, что я просто поражен своей слепотой. Я сразу должен был понять, в чем дело, ведь ты так явно бахвалилась, так много сочиняла, а я-то, глупец, видел и слышал лишь то, что ты навязывала мне. Она никак не реагировала на его слова.

– Ну хорошо, – вздохнул Ричард. – Теперь мне больше известно о тебе. Ты была девственницей, и поэтому тебе было больно. В первый раз всегда так. Зато потом боли не бывает, если только мужчина не ведет себя как скотина, как твой покойный Андре, который, судя по всему, так и не осчастливил наш мир своим рождением. Я прав?

– Да, – бросила она. – Да, я никогда не была замужем. – Вес кончено. Ей и в голову не приходило, что мужчина может определить, девственна его партнерша или нет. Что делать?

Его длинные пальцы поглаживали ее плечи.

– Тогда почему бы не сказать мне, что привело вас в Чеслей? Почему вы назвались именем мадам де ла Валетт, прикинулись овдовевшей кузиной моей покойной жены?

Перед ее внутренним взором мелькала бесконечная череда лиц. Мрачный Хоучард, прямо идущий к своей цели. Джон Эджертон, он же Ягуар, – убийца, поклявшийся уничтожить Эдмунда и се отца. Она верила ему, потому что разве не он с такой легкостью удушил миссис Нидл? Эванжелина словно воочию видела бледное лицо старухи, освещаемое скупым утренним светом. Девушка облизнула пересохшие губы. Ей ничего не оставалось, только снова лгать. Она молчала, потому что голова се раскалывалась от нестерпимой боли.

Встав, Ричард бросил полотенце в таз. Как ни странно, это простое движение немного успокоило его, чуть притушило поднимающийся гнев.

– Забавно, но, – заговорил он тем же равнодушным голосом, – я вижу, что ты любишь меня. И то, что ты предложила себя мне, служит лишь доказательством этого. Нет, не перебивай меня, Эванжелина, не говори новой лжи. И не вздумай больше прикидываться шлюхой, это было бы просто нелепо, особенно со мной. Но вот чего я не в состоянии понять, так это зачем ты вообще приехала сюда? Ты должна верить, что я приложу все усилия, чтобы защитить тебя. Ты должна рассказать мне правду. – Он помолчал, вглядываясь в се лицо. – Господи, да ты же просто в ужасе! Черт возьми, скажи мне, в чем дело!

Эванжелина была не просто в ужасе, она была в отчаянии. Ее поймали, и бежать было некуда. Покачав головой, она неуверенно произнесла:

– Это правда, что я полюбила тебя. Я не хотела этого. Мне и в голову не приходило, что такое может случиться. Но я ничего не могла с собой поделать. Ты, конечно, прав. Раз уж ты не мог стать моим мужем, то я захотела получить от тебя другое. И дать тебе все, что могу. А в остальном… Я знаю, что ты не будешь верить мне. Я слишком дурно себя вела, чтобы ждать от тебя чего-то другого. Но, несмотря на это, ты должен мне поверить. Я не хочу причинить зло – ни тебе, ни твоей семье.

– И чего же ты сейчас хочешь от меня?

– Я должна… Нет, я хочу, – поправилась она, – остаться в Чеслее еще некоторое время.

Обнаженный Ричард возвышался над ней и молчал. Он как будто не знал, что сказать. Соскочив с кровати, Эванжелина подбежала к нему и подобрала с пола свое платье. Посмотрев на него через плечо, она покачала головой и бросилась к двери.

Он шагнул к ней, вытянув руку.