Кровавый Король (СИ) - Кэйтр Элизабет. Страница 57

— Что ты со мной делаешь?

Сладкий, чарующий, обманчиво родной, он заползал под кожу, обнимая каждый волокон мышц.

— Издеваешься? Я прикован! — Видар ярко улыбается, небрежно разворачивая кисти. — Сдаётся мне, что кому-то удалось открыть мою копиюАльвийского подлинникаи убедиться, что я не лгу.

Долгое молчание окутывает их, пока глаза пытаются рассмотреть души друг друга.

— Ладно, довольно шуток, — улыбка превращается в усмешку. — Снимай эти браслеты.

— Что, не настолько силён, чтобы выбраться? — дёргает бровью Эффи.

Король чуть опускает взгляд. Он мог бы выбраться, но… не хотел причинять ей боль.

— Ты ведь не глупая. Наверняка поняла, ктоя икакой силойобладаю, иначе я бы боялся тебя, как все вокруг. Открывай замки.

— Раз обладаешь силой — так продемонстрируй.

Губы правителя растягиваются в лукавую улыбку. Он чуть склоняет голову на бок, наблюдая за суровым лицом из-под полуопущенных ресниц.

Она ненавидит его, ведь так? А с этой секунды начнёт ненавидеть и себя.

«Ко мне!», — Видар с особой страстью наблюдает за тем, как ведьма, сама того не осознавая, приближается к нему, как после очередного негласного приказа руки отщелкивают замки кандалов, а затем тянутся к пуговицам на камзоле и шелковой рубашке; как её пальцы скользят по его оголенному торсу, прямо как в ту ночь, когда они оба, ведомые неясной силой, стремились навстречу друг другу.

Видар медленно облизывает губы. Управлять ею в разы легче, чем кем-либо вообще.

Душа Эсфирь откликалась на зов его голоса с такой податливостью, что он на секунду впал в ступор. Глаза ведьмы плескались ненавистью и ядом, но душа принимала его, как родного и даже «для галочки» не противилась. От её прикосновений дрожь чувствовалась по всему телу. Будто тогда, на проклятой кухне, он подсел на наркотик, а теперь, даже пройдя реабилитацию, не мог с него слезть. Его власть возводилась в абсолют, но раз он так желал её касаний, можно ли было утверждать, что и она владела им?

И он мог сейчас поставить её на колени; мог сделать с ней всё, что только пожелает; мог снова заковать в цепи; мог пользоваться ею с первого дня нахождения в замке, но… не смел. И это касалось не только ведьмы — Видар управлял душами в крайних случаях. Это было чем-то вроде секретного оружия. И сейчас, он добровольно раскрывал секрет ведьме, надеясь, подтвердить свои догадки на её счёт в ответ.

Эсфирь отшатывается от него, сверкая яростным взглядом.

— Прежде, чем ты превратишь меня в лягушку, смею заметить, что я не сделал с тобой ничего страшного, — ухмыляется Видар, всё еще держа руки в цепях. — Хотя, будем честны, очень желал.

— Почему я ни черта не помню?

— Потому что у тебя проблемы с головой.

— Что ты сделал со мной?

— Я заставил тебя целовать меня на протяжении часа без остановки… Ты с таким упоением расстёгивала мою одежду, а потом ты опустилась на колени и…

В глазах Эсфирь тлеют пепелища от пожарищ. Она резко притягивает его за лацкан камзола, готовясь отвесить порцию угроз и лишить жизненно-важного органа.

— Шучу! — Видар резко начинает смеяться, с небывалым удовольствием наблюдая за тем, как ведьма отпускает его и отходит на несколько шагов, скрещивая руки на груди. — Я лишь контролировал твою душу. Не смотри на меня так, да, ты меня расстегнула. На этом всё. Хорошая новость — у тебя есть душа. Плохая — твоя душонка ну, очень податливая, — на его губах всё ещё играет бесовская улыбка, которую Эсфирь не терпится размазать по довольному лицу.

Мало того, что их души — родственные, так ещё и… Она широко распахивает глаза, пугая его резкой сменой эмоции.

— Всё это время ты…

Сорвавшийся шёпот почему-то полощет по его сердцу. А её душа, словно обезумела, желая вернуться во власть сладкого голоса.

— Нет, — дёргает бровью Видар. — Это первый раз. И последний.

— Лжешь!

— Как угодно, но твоя душа чувствует, что я не лгу.

— Наследник Каина… Чёрный Инквизитор… Какая же я идиотка, — усмехается Эсфирь, упираясь спиной в бетонную стену.

— Это да. Но при этом — Перерожденная Хаосом. Наша битва была бы невероятной, будь мы по разные стороны рек. Но… — Видар спокойно вынимает руки из кандалов, лениво массируя запястья. — Не смотри на меня так, сама закрыла — сама открыла. Я и пальцем не шевельнул. Почти… — У глаз образуются морщинки от смеха.

Железная дверь в камеру громко хлопает. Внутрь залетает разъяренный Файялл, а следом Изекиль и Себастьян. Трое сначала окидывают удивлённым взглядом расстёгнутого короля, а затем одновременно переводят взгляд на воинственную ведьму у стены.

Себастьян тут же анализирует ситуацию, подрываясь к Эсфирь, но Файялл опережает его. Когда клинки уже покидают ножны, а ведьма лишь гордо приподнимает подбородок, раздаётся властный голос Видара:

— Остановись, Фай. Всё хорошо, — он приподнимает уголки губ.

— Если она что-то сделала — я выпущу ей кишки, — рычит Файялл, замирая на пол пути.

Взгляд Изекиль пропитан ядом и самодовольством, а Себастьян всё же протискивается к Эсфирь.

— Всё хорошо? — интересуется он, внимательно оглядывая подругу.

— Ты серьёзно, Себастьян? — голос Изи острее альвийской стали.

— Не стоит переживаний, Баш.

Эсфирь чуть приподнимает уголки губ, принимая протянутый локоть генерала.

— О, Хаос, убереги меня от этого зрелища, — закатывает глаза Изекиль.

— Закрой глаза, и Хаос тебе не пригодится, — едко вставляет Себастьян, окидывая Изи неприязненным взглядом.

— Думаю, нам всем вместе стоит продолжить разговор там, откуда ты меня украла, — Видар, как ни в чём не бывало застёгивает рубашку. — И, заодно, поужинать.

— Даже не щёлкнешь пальцами и не перебросишь нас? — фыркает Изекиль.

— Мне казалось, протез у тебя только на руке, — ядовито улыбается Эсфирь, а затем растворяется в воздухе, произнеся заклинание.

К моменту, как компания во главе с королём входят в обеденную, Эсфирь уже сидит за столом, лениво потягивая вино. В этот раз Видар не удостаивает её едкими комментариями, да даже взгляда не направляет в её сторону. Он молчалив и задумчив, будто пару минут назад перед ней был совсем иной альв. Поверенные же — отличались яркими улыбками и непринуждённым поведением.

Видар только раз, мельком, скользит по точёному профилю ведьмы, когда та отвечает на очередную улыбку Себастьяна. В груди становится тесно. Хочется снова почувствовать власть над её покорной душой и приказать улыбаться ему.

Король устало трёт пальцами веки, а затем, поднимает бокал:

— Часть нашей армии уже отправилась к землям Третьей Тэрры. Завтра отправляемся и мы. А потому — объявляюПоследний Ужин!

Себастьян, Файялл и Изекиль поспешно обновляют бокалы, тоже поднимая их над столом.

— Последний ужин, что это? — недоумённо моргает Эсфирь, наблюдая за тем, как Себастьян ставит свой бокал с амброзией, быстро наполняет вином фужер ведьмы и снова берёт бокал.

— Ещё одна традиция… Правда, касается она только нас, — Видар обводит взглядом своих друзей. — Мы не знаем, как закончится наступление. И все ли выйдут живыми. А потому — это наш последний вечер в тепле и атмосфере. И в этот вечернет препирательств, — он выразительно смотрит на близнецов, вид которых буквально кричал о том, чтобы вышвырнуть ведьму за дверь. — Нет разговоров о смерти, войнах. Нет ссор. Есть только жизнь.

Эсфирь хотелось восхищённо выдохнуть и тепло улыбнуться каждому сидящему здесь, несмотря на личностные отношения. Но вместо этого она поднимает бокал, кривя губы в ядовитой улыбке:

— Не думала, что Халльфэйр умеет проявлять слабость.

— За слабость! — ядовито улыбается Видар в ответ, снова обескураживая ведьму.

Но настоящий шок ожидал её дальше — за весь ужин не было ни единой нападки друг на друга. Не было сарказма и взглядов-плетей. Лишь смех и разнообразные истории. Одна чуднее другой. Была настоящая семья, рядом с которой Эсфирь чувствовала себячужой.

— М, кстати! — Файялл ставит бокал на стол, сверкая задорным огоньком в глазах.