Кровавый Король (СИ) - Кэйтр Элизабет. Страница 91

Все красноречивые и блестящие предложения укладывались в одну яркую пренебрежительнуюусмешку.

Демонов Видар окончательно пустил корни в её сердце.

[1] Тель — вариант названия Земляного оленя (мамонта) у кетов. Подземный зверь в мифологии коми, а также ненцев и обских угров. Прокладывает русла рек и ручьёв. По представлениям народов коми, земляной олень жил во времена творения мамонтов.

34

Традиционное альвийское свадебное платье сидит на хрупкой фигуре ведьмы как влитое. Будто всю жизнь она проходила только в них — лёгких, воздушных, с невероятной изумрудной отделкой.

Будь она кем угодно, но не маржанкой, её жених обязательно облачился бы в цвет невесты. Таковой слыла давняя традиция Пятитэррья: жених в цвете невесты, невеста в цвете жениха — они соединяли в браке не только свою магию, но и отдавали дань родной земле, укрепляя её.

Эсфирь великодушно позволили украсить волосы чёрными лилиями — единственным тёмным пятном, что король терпел, скрипя зубами. На этом всё. Ведьма знала — Видар никогда не допустит чего-то большего.

Она проводит ладонями по приятной ткани. Глаза щиплет от непрошенных слёз. День свадьбы в Малварме всегда считался особенным днём. Подготовка обычно длилась полгода, включая в себя многочисленные ритуалы, семейные ужины, путешествия. Всё это время невеста проводила попеременно с двумя семьями: жениха и своей собственной.

Эсфирь усмехается. У неё и семьи-то не осталось. Отца и мать помнила слишком смутно, больше из разговоров, в которых без устали твердили о сходствах в характерах, поведении, глазах… В ведьме ничего не надламывалось при упоминании родителей, никогда. В какой-то степени она завидовала старшим братьям: те знали отца и мать намного дольше, получили больше родительской любви, их внутренние дети не были обижены, не потерялись в лабиринтах забытья.

Она с силой прикусывает щёку, чуть жмурясь. Сегодня старший брат не поведёт к алтарю. Пока в Первой Тэрре главенствует праздник, её Брайтон, возможно, отдаёт последние вздохи демон знает где…

Эсфирь аккуратно смахивает непрошенную слезинку. Она ещё раз оглядывает платье ненавистным взглядом, а затем подходит к туалетному столику. Надо же, а ведь, будучи малышкой, она мечтала о пышной свадьбе с герцогом! Мечтала о жизни в волшебном мире, откуда сейчас готова нестись подстреленной телью в сторону людей.

Аккуратный стук заставляет ведьму перевести взгляд с себя на открывающиеся двери. Эсфирь уже стало плевать поймают ли её на безмолвном колдовстве или нет. Теперь это забота Видара — хранить её тайны.

— Привет, — тихий голос Изекиль наполняет покои. — Могу войти?

Эффи обескураженно выгибает бровь, смотря на шпионку короля с неприкрытым удивлением.

— Он снова тебя подослал?

Но, несмотря на подозрительный тон, ведьма кивает, позволяя Изи войти в покои и замереть у дверей.

Светло-розовые волосы не изменяли традиции — идеально-прямые, только с левой стороны сверкали невероятной красоты заколки в виде звёздочек, а платье цвета утреннего рассвета выгодно подчеркивало спортивную фигуру. Изекиль выглядела прекрасно, вернее даже — волшебно. Глядя на неё можно с уверенностью сказать, что она женит близкого друга и безмерно рада этому событию. Либо создаёт видимость радости.

— Нет, я пришла сама. Подумала, что тебе пригодилась бы помощь.

Казалось, что ещё больше удивляться некуда, но у Эсфирь получилось. Хорошо ещё, что не стала озвучивать мысли вслух.

Изекиль неуверенно делает несколько шагов, останавливаясь в нескольких тэррлиях от Эсфирь. Она быстро сканирует ведьму взглядом, подавляя в себе задорную улыбку: могущественная ведьма явно оказалась бессильна перед многочисленными застёжками платья и заколками-лилиями, что до сих пор бережно лежали на столе, а не величественно украшали волосы.

— Я понимаю, как странно это выглядит… — Изекиль будто читает мысли. — Прежде всего я хотела извиниться перед тобой за всю грубость. Просто я…

— Я понимаю, — кивает головой Эффи. — Не нужно.

Изекиль благодарно улыбается за то, что ведьма не заставила её раскаиваться и, тем более, рассказывать во всех красках о ревности к Себастьяну.

— Давай так: я не должна была себятаквести. Хотя, признаюсь, ты всё равно меня раздражаешь, но…

— И это я понимаю. Ты защищаешь своего короля. Так и должно быть, — снова кивает Эсфирь. — И я знаю, что, будучи Верховной, являюсь лишь дополнительной угрозой, а не помощью.

— Демон, как же неловко… — тихо произносит Изи. — Знаешь, я, наверное, пойду. Плохая была идея. Я…

— Подожди, — Эсфирь, сама, не зная зачем, останавливает разволновавшуюся девушку. — Помоги мне с волосами. Да, и с платьем помощь бы не помешала… Я имела неосторожность отпустить служанку, что с моей стороны весьма опрометчиво. Я же ни демона не смыслю в традициях альвийского свадебного наряда…

Неловкость, что сковывала плечи Изи, в миг исчезла, взамен её глаза засветились почтительностью и облегчением.

— Да-да, конечно! Это… честь для меня, — Изекиль, не ожидая от себя, делает быстрый книксен.

Она в мгновение ока подлетает к Эсфирь, снова приседая в коротком поклоне.

— Можно? — робко интересуется она, прося ведьму приподнять руки.

— Да, если ты прекратишь падать в книксен, — ухмыляется Эсфирь, губы шпионки в ответ сдерживают смех.

— Я репетировала, — отзывается та, крепко фиксируя изумрудную ленту с чёрной окантовкой вдоль молнии.

— Обещай, что не будешь так делать, — морщится Эффи, чувствуя, как ткань плотно прилегает к телу.

— Ты выходишь замуж за Видара, — ухмыляется Изи. — У нас в общем-то нет выбора: кланяться или…

— Изекиль…

— Просто «Изи». Давай зароем топор войны и начнём нормальное общение с обычных обращений, — улыбается шпионка. — Ну, хотя бы на время свадьбы.

Быстро расправившись с платьем, Изи усаживает Эсфирь в кресло, собирая кучерявые локоны назад. Тонкие пальцы аккуратно поддевают несколько рыжих прядей. Если бы не альвийский свод этикета — Изи оставила бы их распущенными. Волосам ведьмы она всегда в тайне восхищалась.

— Тогда и ты зови меня «Эффи», — зачем-то предлагает Эсфирь, а затем, мысленно ударив себя ладонью по лбу, переводит тему: — Изи, какой он?

— Кто? — не сразу понимает та, поглощённая кудрями невесты.

— Видар. Не король Первой Тэрры и, уж тем более, не Кровавый Король. Какой Видар Гидеон Тейт Рихард?

По правде, Эсфирь уже имела честь познакомиться с Видаром. Она помнила того мальчишку на лошади, что нёсся по полю, словно всю жизнь провёл в седле; помнила того, кто против своей воли поглаживал её кожу в толще воды Альвийского каньона; того, кто рассматривал её так пристально в библиотеке; кто с жаром целовал на кухне тётушки До; кто подарил родное малварское небо над головой в чужой стране. Ведьма точно знала, что еёненавидит король, но ненавидел ли Видар? Вот где скрывался вопрос.

Скорее, он делал всё, чтобы ведьма возненавидела его самой яркой ненавистью, что без сомнений выходило на «отлично». Но мизерные поступки и тёплые жесты, утекавшие из-под жёсткого контроля, занозами застревали в душе ведьмы.

— Несносный, — губ шпионки касается лёгкая улыбка.

Да, пожалуй, именно таким Видар и был. Абсолютно несносный и непредсказуемый, а ещё до одури властный. Никогда не знаешь, что он имеет в виду, и почему то смотрит самым глубоким изучающим взглядом, а то и вовсе делает вид, что её не существует в Пятитэррье.

— Это относится и к королю, — хмыкает Эсфирь, наблюдая за действиями Изекиль в зеркале.

Изи поочерёдно подкалывала пряди чёрными лилиями, стараясь как можно выгоднее расположить их.

— Он очень самоотверженный, — Изекиль не поднимает взгляда на Эсфирь, пытаясь закрутить прядь в аккуратное колечко. — Добрым этого короля зла назвать сложно, но… он справедливый. Война научила справедливости и освободила от предрассудков. Он готов был заслонить своей спиной нуждающегося в помощи. Что этот придурок и делал.