Сердце колдуньи - Коултер Кэтрин. Страница 44

— Посылай плащ через стену. И следи, в каком месте он пройдет насквозь.

Она подняла палочку, закрыла на мгновение глаза, и плащ исчез.

— А теперь верни его, — велел принц. Она так и сделала. Плащ упал ей на руки.

— Но он просто появляется из ниоткуда, — пожаловалась она. — Я не могу найти слабое место или шов, вообще ничего. Темница кажется непроницаемой.

Принц понюхал застоялый воздух.

— Все это бесполезно. Я решил, что мы должны сделать. Выбора нет. Модор вполне способен уничтожить нас по своей прихоти. — Он глубоко вздохнул, прежде чем объявить: — Брешия, мы должны соединить палочки.

— Как?! — возмутилась она. — Это немыслимо! Я слышала, что так можно уничтожить землю и связать нас с тобой навечно.

— Ну, есть вещи и похуже, чем наша вечная связь!

— Конечно, есть, глупец! Это только начало того, что с нами может произойти. Я слышала также, что волшебники таким вот образом превращаются в смертных! Нет, так рисковать нельзя!

— Басни старых ведьм! Волшебники никогда не воспринимают всерьез подобный вздор! Конец света? Это чушь, Брешия! Станем смертными? Больше чем чушь!

— А как насчет вечной связи между нами?

— А вот это вовсе не кажется абсурдным. Довольно, Брешия. Не знаю, сколько времени у нас осталось, но всей душой чувствую, что это поможет нам вырваться.

Брешия надолго задумалась.

— Ты ведешь себя как ведьма, запутавшаяся в собственных проклятиях.

— Прекрати оскорблять ведьм! Не будь ведьмы, ты вообще не родился бы, жалкий глупец, позволивший засадить нас в невидимый пузырь!

— Скорее купол. Взгляни на форму. И слушай меня. Будь ты одна, он вынудил бы тебя соединиться с ним. Но поскольку я здесь, у тебя появился шанс скрыться от него. Мы не узнаем, что случится, когда скрестятся палочки, пока не сделаем этого.

— Нет! Не сейчас! Должен быть другой способ! Принц промолчал. Она права: риск огромен. Должен найтись другой способ. Но купол над их головами действительно казался непроницаемым. Принц коснулся его ладонями, встал, обводя контур, присел и проверил, что там внизу.

Идеальный купол. Без единого шва.

Он поднялся до самой высокой точки купола и снова коснулся ее кончиками пальцев. Вершина купола пульсировала, хотя тепла он не чувствовал. Принц снова сильно прижал к ней ладонь, и вершина немедленно стала ледяной. Ничего. Здесь нечего искать.

Теперь он заметил стариков и старух, медленно бредущих по двору. Но раньше их не было видно! Что случилось? Неужели Модор не в силах сохранить иллюзию?

Принц окликнул их. Они не услышали. Да и чего он ожидал?

Если он и Брешия не смогли выбраться из жалкой крепости, вполне понятно, что старики не могут сюда войти. Они, возможно, даже не понимали, где находятся.

Он опустился вниз и встал перед Брешией.

— Позволь задать тебе вопрос: почему здесь нет ни молодых людей, ни животных?

— Ты сказал, что он высосал из них надежду.

— Я всего лишь предполагал. А ты что думаешь?

— Возможно, Модор их боится.

— Почему?

Брешия пожала плечами и плотнее закуталась в плащ.

— В молодых много сил, они считают себя непобедимыми, и это часто спасает их от катастроф. Не исключено, что молодежь не давала Модору действовать в полную силу, потому что эту силу истощала. Не знаю, насколько я права и права ли вообще.

— Хм-м, — протянул принц. — Посмотрим, не смогу ли я что-то изменить здесь, в Пенуите.

— Принц, — окликнула Брешия, видя, что он слишком глубоко ушел в себя, очевидно, вспоминая самые древние проклятия и заклинания, созданные наиболее древними богами и их жрецами. И проклятия эти так и ждали случая ворваться в новый мир и повергнуть его в хаос. — Принц, послушай меня, — попросила она. — Давай сосредоточим наши мысли на каком-то определенном месте и коснемся его своими палочками. Посмотрим, что можно сделать совместными усилиями.

Принц поднял на нее глаза, нахмурился и вынудил пелену спокойствия опуститься на его плечи.

— Кто знает, — пробормотал он. — Кто знает…

Он не питал слишком больших надежд, но вдруг?!

Устремив взор на определенное место, он погладил палочку, мысленно говоря с ней на своем языке, после чего направил ее на это место. Брешия одновременно с ним сделала то же самое.

Ничего.

Брешии хотелось завыть от разочарования, но тут произошло легкое сотрясение воздуха. Палочка вздрогнула. Пришлось держать ее обеими руками. Палочка похолодела, постепенно становясь ледяной, словно кто-то открыл двери в мир зимы, царившей далеко на севере.

— Не отвлекайся, — тихо велела она. — И не отводи палочку.

Ветер свистел, путая их волосы. Конус раскачивало от распиравших его сил. Невидимая точка, на которую были устремлены палочки, стала «дышать». Они ясно слышали это: будто невидимый гигант пыхтел громко и часто. И вдруг на них опустилась мертвенная тишина. Время застыло…

И тут раздался оглушительный скрежет, будто чей-то огромный кулак двигал по земле каменную гору. Затем последовал громкий треск, и вокруг них взметнулись огненные языки, подступая все ближе.

— Не шевелись, Брешия! — крикнул принц, — Только не шевелись!

Но ее палочка, уже охваченная пламенем, так раскалилась, что пальцы Брешии почернели.

— Во имя священной древней матери дубов, — прошептала она, но не выронила палочку, потому что знала, чем это грозит. Держала, несмотря на ужасную боль и запах собственной горящей плоти. Руки принца не горели. И взгляда он не отводил. Поэтому она последовала его примеру. Почему его пальцы целы?

Ничего, осталось еще немного…

Она понимала, что боль убьет ее. А пламя обратит в пепел. Нет-нет, нужно сосредоточиться, послать все силы к кончику палочки… держаться… держаться…

И тут конус лопнул, посылая огонь высоко в небо, насколько хватало глаз. Повсюду слышался звон бьющегося стекла. Осколки летели во все стороны, сплавляясь прямо в воздухе, а огненные стрелы пронзали облака. Принц и Брешия, стоя неподвижно, ждали. Ни одного осколка не упало во двор. Не упало ничего. Пламя прожигало облака насквозь. Брешия могла бы поклясться, что слышит шипение воды, которой пытались тушить пожар. Огненные языки исчезли.

И тут принц увидел, что Брешия лежит на земле без сознания. А ее руки… во имя всех богов, ее руки до сих пор горели!

Не задумываясь, он коснулся валявшейся рядом с Брешией палочки своей, и они оказались на пустынном берегу, словно переброшенные туда выстрелом из невидимой пращи. Он не знал, насколько далеко послали их палочки, и сейчас это было совершенно не важно.

Главное — они свободны!

Прекрасный зеленый плащ Брешии дотлевал на песке. Тонкая ткань почернела и превратилась в лохмотья, будто разодранная когтями хищника.

Брешия очнулась и первое, что увидела, — погибший плащ. Как ни странно, именно это, а не сожженные руки, привлекло ее внимание. Она лихорадочно принялась забрасывать плащ песком.

— О нет, нет, нет, — стонала она.

Он не мог ее остановить. Взглянул на плащ, пожелал, чтобы он стал прежним, но ничего не получилось. Тогда принц направил на плащ палочку и всем своим существом пожелал, чтобы плащ стал целым. Но плащ упорно продолжал тлеть.

Принц не понимал, в чем дело.

— Брешия, — велел он наконец, — перестань! Во имя всех богов, взгляни на свои руки!

Она опустила глаза на свои протянутые руки, увидела почерневшие пальцы, отслоившуюся спекшуюся кожу и ощутила боль, такую острую и неистовую, что мгновенно задохнулась. Вынести это было невозможно.

— Не хнычь! — приказал он. — Я не позволю тебе умереть, легкомысленная ведьма! И не дам твоим рукам сгореть и отвалиться. Закрой глаза и стой смирно, черт возьми!

Он взял ее руки, увидел скрюченные, как когти, пальцы, наклонился, расцеловал каждый, касаясь языком обгоревшей плоти. Потом еще и еще раз. Язык охлаждал ее горящие руки.

И боль ушла. Пальцы снова побелели. Все это время она молча плакала. Слезы бежали по щекам, падали с подбородка. Он коснулся кончиками пальцев ее глаз, и слезы пролились в его ладони. Он сложил их ковшиком и, когда ковшик наполнился, взглянул на ее плащ и прошептал два древних слова, которых никогда не произносил раньше: «Blashen norna».