Конторщица 5 (СИ) - Фонд А.. Страница 28

— Здравствуй, Лида! — улыбнулась она, — а я смотрю, кто это тут у меня застрял. Случилось чего?

— Да мороженого захотелось, сил нету, — ответила я, здороваясь, — вам тоже купить?

— Нет, я покашливаю, на выходных со снохой в деревне на речку стирать ходили, вода холодная, вот я и подстыла маленько. Теперь чай с мёдом пью. Может, будешь?

Тёте Вале явно хотелось поболтать. Обычно я всегда уделяла ей немного времени, просто сейчас у меня его категорически не было.

— Я бы с удовольствием, — ответила я, подсчитывая, хватит ли мелочи, — но спешу, работы много.

— А как там твои дела с матерью? — вдруг спросила она.

Блин, вот всем есть дело!

Но виду я не подала и также приветливо ответила:

— Да всё нормально.

— А чего ж мамка твоя аж сюда приезжала? — не унималась тётя Валя, — зачем же ты родную мать так обижаешь, что ей аж защиты у общества просить приходится? А с виду, ты, Лида, такая порядочная казалась…

Ну и вот что ей говорить? А ведь тётя Валя — простая женщина, без образования, работала у нас в депо маляром, потом вышла на пенсию и, чтобы дома не сидеть, подрабатывает на проходной. Срез, так сказать, общественного мнения. И это мнение всё больше и больше мне не на пользу.

— Мать сердится, что я соседку-старушку к себе жить забрала.

— А зачем ты чужую старушку приютила, а родную мать обижаешь? — не поняла меня тётя Валя, — не хорошо так с родной матерью поступать.

— Она хочет, чтобы я Римму Марковну выгнала, а Светку отдала в детдом.

— Родная мать родному дитяти никогда плохого не посоветует, — упрямо покачала головой тётя Валя, — ты мамку во всём слушаться должна. И помогать. Это долг твой, дочерний.

Ага, всем я всё должна!

Но объяснять постороннему человеку все нюансы не хотелось.

— Мне жалко выгонять по совету матери Римму Марковну в Дворище.

— В Дворище? — охнула тётя Валя, — да, Дворище и врагу не пожелаешь. Страшно состариться и туда попасть. У нас вон соседи, всю жизнь вместе прожили. А нынче как совсем состарились, так Егор отца к себе в Ленинград доживать забирает, а мамку в Дворище, значит, решил отдать.

— Как же так? — только и смогла сказать я, у меня аж челюсть отвисла от изумления.

— А вот так, не родная она ему, мачеха. Не любил он её. И теперь смотреть за ней не хочет.

— Но как же…

— Да, беда вот такая… почитай пятьдесят лет вместе прожили, душа в душу, вместе состарились и теперь разлучаться приходится. Чай и не увидятся больше никогда.

— Ужас какой.

— Так что ты правильно, что старушку на Дворище не отдаешь. Но и с мамкой мириться надо. Поняла?

— Поняла, — кивнула я, радуясь, что хоть одного человека смогла убедить в своей правоте.

Мда, информационная война против меня пошла мощная. И симпатии общественности, как показал разговор с тётей Валей, явно не на моей стороне.

Нужно срочно продумать чем и как перебить этот негативный поток информации. С общественным мнением в это время не шутят. И Лидочкина мать прекрасно это понимает, потому и решила бросить все дела и рвануть в город дожимать меня морально.

Раздумывая обо всех этих проблемах, я задумчиво шла по коридору и ела мороженое. Навстречу мне показалась Зоя Смирнова. Увидев меня, она обрадовалась:

— Лида, привет, как дела? — сразу затарахтела она.

— Хорошо. Ты как?

— Ой, ты знаешь, — широко улыбнулась Зоя, — а у меня всё потихоньку налаживается.

— Ты с мужем помирилась?

— Нет, я к нему не вернусь, — категорически ответила Зоя, и даже руками замахала, — я же сделала так, как рассказывала тебе. Отдала ему детей. Он немного поигрался в отца, устал и сам мне их привез. Так что они все теперь живут у меня.

— А алименты?

— Ой, алименты я ему на детей плачу.

— Как же так? Дети живут с тобой, а алименты не он тебе, а ты ему платишь?

— Да чёрт с ним и с этими деньгами! — вздохнула Зоя, — если я сейчас начну поднимать этот вопрос, он же опять детей заберёт. А так пусть подавится этими деньгами! Алкаш уродский!

— А как же ты справляешься?

— Ой, не говори, — поникла Зоя, — с деньгами ещё так-сяк. Я вон подработку взяла — полы в детском саду по вечерам мою. Всё копейка какая-никакая. У матери в селе картошки набрала, пока хватит. А там видно будет. Плохо только, что в общежитии у меня койкоместо только. Я там рядом своим малым раскладушки поставила, так соседки недовольны, людей в комнате и так много, им же после работы отдохнуть охота, а дети ты же сама знаешь…

— А на расширение жилплощади ты заявление писала?

— Ну какое мне расширение, Лида? — в голосе Зои зазвенела сдерживаемая обида, — по закону же дети живут с моим бывшим. А я живу одна. Вот и всё. Никому ничего не докажешь. Да и доказывать я не буду, а то отберет обратно.

— Так, — задумалась я, — давай-ка ты поживёшь у меня на Механизаторов? Комната большая, хорошая. Там кровать есть и диван. Но места много, можно ещё две кровати спокойно поставить. И стол есть, чтобы уроки учить. А на кухне холодильник и буфет.

— Это было бы просто замечательно! — воскликнула Зоя, но тут же спохватилась, — но там же у тебя эта живёт…

— Уже давно никто не живёт, — улыбнулась я, — так что собирайся, вот тебе ключи. Можешь в любое время туда въехать.

— Вот спасибо, Лида! — бросилась мне на шею Зоя. — ты не представляешь, как выручила! Я прямо сегодня же перееду! А то мои соседки по комнате мне бойкот из-за детей объявили. Сил моих больше нету. Если бы ты знала, как я от этих бесконечных комнатных войн устала!

— Ну, на Механизаторов там войны ещё похлеще происходят, — усмехнулась я.

— Да какие там войны! Одно дело, когда у тебя своя комната. Зашел, дверь закрыл и делай, что хочешь. А соседи пусть себе воюют, сколько угодно. И совсем другое, когда в одной комнате постоянно. Там не стань, сюда не сядь, радио не включай, громко не говори, свет после девяти выключай. А мои не всегда уроки до девяти поучить успевают.

— Но туалет же общий, кухня, ванная…

— Ерунда это всё, Лида, ерунда!

— В общем, я сейчас сильно в запарке, Зоя, в воскресенье уезжаю в командировку на три дня. Но ты сама там глянь, чего там не хватает, может, посуды какой или ещё чего. Скажешь, а я потом принесу. Или Римму Марковну попрошу занести.

— Да ничего не надо, — успокоила меня Зоя, — у меня всё основное есть. Ты не представляешь, как выручила меня.

— Когда-то и меня также люди выручили, — с тихой улыбкой сказала я, вспомнив, как Иван Аркадьевич устроил меня тогда в профилакторий пожить после ссоры с Горшковым, а Алевтина Никитична дала простыню, чашку и полотенце.

— А что там твоя война с матерью? — вдруг спросила Зоя.

Мне стало неприятно. С одной стороны, она же как лучше хочет, а с другой стороны, все спрашивают и все меня осуждают. Нет. С этим вопросом нужно что-то срочно решать.

— Да на парткоме меня поддержали вроде, но вот люди считают, что я виновата и должна мать слушаться, — я со вздохом в двух словах рассказала Зое свои горести.

— Да уж, здорово тебе твоя мамка нагадила, — охнула она, — не иначе сестрица твоя на квартиру глаз положила.

— Так и есть, — не стала отрицать очевидное я. — Не знаю, что и делать.

— Тебе надо или обе квартиры на одну большую обменять, а то они найдут способ себе одну выдрать, — сказала Зоя, — или мужа найди такого, чтобы они его боялись. А больше других вариантов и нету. Они тебя в покое не оставят, пока ты по-ихнему делать не станешь. Но ты же не станешь?

— Не стану, — кивнула я.

— Они тебе уже как репутацию испортили. А представь, что они постоянно сюда ездить станут.

Я представила и меня передёрнуло:

— Может, в Москву уехать жить?

— Думаешь, они тебя в Москве не найдут?

— Найдут, — вздохнула я. — Они меня и на Марсе найдут. Особенно ради квартиры.

— Поэтому реши эту проблему здесь. Иначе будешь всю жизнь воевать с ними.

— Да ну, — усмехнулась я, — они пусть пару месяцев поиграются, потом надоест, да и работы на селе много, не наездишься в город.