Нелегальная разведка - Антонов Владимир Сергеевич. Страница 35

Одновременно с быстрым продвижением в местный галлиполийский центр Линицкий сначала вступает в образованную подполковником Козубским группу по изучению СССР и для «разработки» тем заходит к ротмистру Комаровскому в канцелярию IV отдела, а затем под предлогом сбора для этих докладов сведений начинает чаще посещать Комаровского и даже брать у него материалы к себе на дом.

В ноябре 1934 года на Линицкого возлагается исполнение обязанностей секретаря правления белградского отделения Общества галлиполийцев, которые он нес до 10 декабря того же года. Однако, очевидно, выгодное положение секретаря, не только дающее возможность знать всю (даже конфиденциальную) переписку Общества, но и позволяющее открыто знакомиться со многими бумагами и в канцелярии IV отдела, побудило Линицкого и после сдачи должности секретаря продолжать именовать себя таковым, вследствие чего не только многие офицеры, но даже и военный агент полковник Базаревич считали его секретарем. Базаревич собственноручно написал, что доктор Линицкий последние 7–8 месяцев перед арестом работал во второй комнате канцелярии «как секретарь белградского отделения Общества галлиполийцев». Таким образом этот большевистский агент сумел создать себе в белградском центре РОВС исключительное положение».

Проводившая официальное следствие югославская тайная полиция пыталась исключить утечку сведений об истинных делах белой эмиграции. Тем не менее информация о террористической деятельности РОВС и НТСНП дошла до Лиги наций. В европейских средствах массовой информации печатались репортажи с судебного процесса, излагавшие показания Линицкого, и содержались призывы привлечь к суду и белогвардейские организации.

Суд признал Линицкого виновным лишь в «проведении коммунистической пропаганды в полицейской тюрьме в ходе следствия» и в «нанесении ущерба белоэмигрантской организации, связанного с кражей документов из сейфа». Линицкий был приговорен к двум годам и восьми месяцам каторжных работ в тюрьме для политических заключенных.

В тюрьме Леонид Леонидович вступил в члены Компартии Югославии, вел пропагандистскую работу среди заключенных. На неоднократные предложения югославских спецслужб о сотрудничестве он неизменно отвечал отказом, несмотря на угрозы физической расправы.

Из письма Линицкого матери, отправленного из тюрьмы 30 марта 1937 г.

«…Врагов своих презираю. Пощады от них не жду, не прошу. В правоту свою верю. Отечества своего не продаю, как это делают некоторые, а люблю и горжусь им, считаю его самым передовым и культурным. Не знаю, как другие, а мне с его заклятыми врагами не по дороге. Если бы имел две жизни, отдал бы их обе за него. На крохи, упавшие со стола иностранных победителей и поработителей родного мне народа, никогда не рассчитывал. Не считаю себя способным для этого…»

А вот что Леонид Леонидович писал из тюрьмы своим детям 11 апреля 1937 г.:

«Дорогие мои Галочка и Борисик. Вот уже скоро год, как я вас не видел. Не забывайте своего папу и хотя бы изредка вспоминайте о нем… Любите свою Родину и свой народ и служите им честно. Знайте, что ваш папа отдал за них все, что имел. Целую и благословляю вас…»

Отбыв полностью срок заключения, Л.Л. Линицкий в 1938 году через одну из европейских стран (руководители белой эмиграции отдали приказ — живым Линицкого из Югославии не выпускать) был выведен в Москву. В Наркомате внутренних дел, где его встречали, поведение Линицкого перед лицом противника было признано «безупречным». «Свой долг перед Отечеством вы выполнили блестяще», — заявил ему один из руководителей наркомата.

Однако… Шел 1938 год. В Москве Линицкому сообщили, что его мать была арестована в 1937 году и расстреляна как «несо-знавшаяся польская шпионка». Разведчику было предложено выехать в Харьков, где проживала его семья, и устроиться там на работу в больницу. В разведке места для него не оказалось.

Прибыв в Харьков, Леонид Леонидович стал работать врачом во 2-й городской больнице, затем — в военном госпитале. По его просьбе в Москве провели повторное рассмотрение дела матери. В 1940 году Линицкому сообщили, что его мать была репрессирована по ложному доносу и полностью реабилитирована.

С начала Великой Отечественной войны Л.Л. Линицкий — военврач 2-го ранга в эвакогоспитале № 1027. Положение на советско-германском фронте с каждым днем осложнялось, и Линиц-кий направил рапорт на имя начальника 4-го управления НКВД СССР, старшего майора госбезопасности Судоплатова. В документе он отмечал:

«Должен сказать, что не могу считать себя удовлетворенным решением моего вопроса, хотя бы и временным. Считаю, что мне, опытному и испытанному разведчику, старому врачу, знакомому с радиоделом, прошедшему два курса подрывного дела, знающему парашют, мотоцикл, чекистские дисциплины, физически здоровому и закаленному, готовому к любым опасностям и испытаниям, можно было бы иметь другое применение, чем в нынешнее суровое время работать военврачом тылового госпиталя, где меня окружают одни женщины и инвалиды…»

А 20 сентября 1941 г. супруга Линицкого Екатерина Федоровна направила на имя наркома внутренних дел заявление, в котором, в частности, указывала:

«Имею некоторый опыт подпольной работы в тылу у врагов и подвергалась репрессиям с их стороны в период 1935–1936 годов.

В настоящий момент напряжения всех сил страны для отпора врагу твердо решила отдать все свои силы, а если понадобится и жизнь для этой великой цели.

Предлагаю себя для любой работы в тылу у врага. Желательно работать вместе с мужем, посвятившим уже себя этой деятельности.

Заверяю, что с честью выполню свой долг и пронесу незапятнанными через все испытания честь и достоинство гражданки великой страны социализма.

Прошу не оставить своим попечением двоих детей моих Галину и Бориса».

Линицкому предложили работу в тылу противника в составе одной из разведывательно-диверсионных групп. Не раздумывая, он дал согласие. Боевое крещение Линицкий принял летом 1942 года во время наступления немцев на Сталинград. Участвовал он и в кровопролитных оборонительных боях вместе с отходящими частями Красной Армии.

Затем руководство разведки приняло решение использовать Линицкого для работы в Югославии, где развернулось широкое партизанское движение. После специальной подготовки в июне 1944 года Леонид Леонидович был выброшен с парашютом на территорию Югославии для координации действий с югославским движением Сопротивления.

Накануне отправки в тыл противника Линицкий подчеркивал в рапорте на имя руководства разведки:

«В отношении даваемых мне заданий хочу предупредить начальство, что с моей стороны оно не услышит отказа даже в том случае, если задание будет связано с неминуемой гибелью. С моей стороны могут быть те или иные возражения, та или иная борьба мнений, но там, где кончается обсуждение и начинается боевой приказ, — отказа не будет. Порукой в этом собственная моя жизненная философия, дело, которому я служу беззаветно.

…Имел случай испытать себя под пытками в условиях фашистского застенка и убедиться в том, что в состоянии через пытки пронести незапятнанными честь и достоинство гражданина и глубоко убежденного большевика».

Вместе с югославскими партизанами Линицкий активно участвовал в боевых действиях Народно-освободительной армии, совершал марши и одновременно добывал и сообщал в Центр важную разведывательную информацию. Во время боев он был контужен, но поста своего не оставил. Разведывательная работа Линицкого в Югославии продолжалась до освобождения страны.

Из письма Линицкого детям — Галине и Борису, — отправленного из Югославии:

«От всей души желаю Вам, ребята, большой и интересной жизни, а мы прожили свою неплохо и ни о чем не жалеем.

…Эх, милая, и в бочке меда не без ложки дегтя. А если бы его не было, было бы, может быть, приторно. В этом диалектика жизни. Без несчастий не было бы и счастья, без неуспехов потеряли бы свое значение и успехи. Нужно только стараться, чтобы несчастья и неудачи были пореже, а успехов побольше и счастье полней.