Тайная песня - Коултер Кэтрин. Страница 38

— Тише, жена. Не то наш хозяин поинтересуется, чего ты скандалишь.

Молодая женщина поднялась, не дожидаясь, пока он или кто-то из слуг поможет ей.

— Я не стану готовиться, Роланд, — прошипела она, — не хочу, чтобы ты обращался со мной, как с гулящей девкой. Спи с кем-нибудь из служанок, мне все равно!

Она спрыгнула с помоста, оставив мужа смотреть ей вслед. Роланда одолевали противоречивые чувства: ему хотелось ударить ее и в то же время сорвать с нее одежду и ласкать до исступления. Он выругался шепотом:

— Проклятая упрямая сука.

— Я, кажется, говорила тебе, Роланд, что женщины — сущие дьяволицы.

К счастью, Грелем де Мортон не обращал на них внимания. Он разговаривал со своим слугой, скуластым парнем по имени Блаунт.

Роланд в молчании допил свой эль. Черт возьми! Эта наглая девчонка должна быть благодарна ему по гроб жизни! И он, честное слово, испытывал к ней сострадание, когда ей было плохо.

Наконец Роланд попрощался с хозяевами и, выйдя из большого зала, направился в покои своей жены.

Дария перестанет над ним издеваться, когда он овладеет ею.

Глава 14

Дария сидела на стуле возле окна. Ночь была ясной, сквозь облака светил молодой месяц. Лицо обдувал легкий ветерок. Во дворе неподвижно стояла собака. Вдруг она подняла голову и залаяла, когда мимо нее прошел воин, направляясь на ночлег. Время тянулось медленно. Дария знала, что рано или поздно Роланд придет, поэтому не вздрогнула, когда дверь комнаты отворилась, а затем тихо закрылась. Не поворачивая головы, она сказала:

— Роланд, я больше не позволю тебе унижать меня. — Она была рада, что ее голос твердо прозвучал в тишине комнаты. Ей очень хотелось в эту минуту взглянуть на мужа, чтобы узнать, не переменилось ли его настроение. Но она перестала сомневаться, когда услышала его холодный тон:

— Я буду вести себя так, как мне заблагорассудится, Дария. Ты — моя жена, мое имущество, моя собственность. А сейчас я хочу взять тебя.

Хорошо, что она не видела выражения его лица. Ночной ветерок играл ее волосами, ласкал щеки.

— В нашу первую ночь я любила тебя так сильно, что сделала бы для тебя все на свете. Меня ужасала мысль, что ты умрешь, покинешь меня, когда я только-только нашла тебя. Я знала: ты покажешь мне, что значит соединиться с мужчиной, которого любишь. Я была счастлива, когда ты лежал в лихорадке и хотел меня…

— Я никогда не хотел тебя, — солгал он, радуясь тому, что она не смотрит в его сторону.

— Ну, положим, хотел эту женщину, Лайлу. Ты был нежен, и моя плоть откликнулась на твои ласки, но после того как ты грубо взял меня, мои чувства исчезли. — Она повернулась к нему, склонив голову. — А были ли те чувства на самом деле, Роланд? Удовольствие, которое, как говорят, испытывает женщина… существует ли оно в действительности?

— Возможно, узнаешь, когда у тебя будет любовник.

Дария продолжала, словно не слыша его слов:

— Но в тот момент, когда ты приготовился оросить меня своим семенем, мне показалось, что ты узнал меня — меня, а не эту Лайлу!

Дария отвернулась к окну.

— Наверное, я ошибалась, наверное, хотела слишком многого — чтобы ты шептал мое имя, стонал, чтобы любил меня. Наверное, ты никогда не вспомнишь ночь, когда мы принадлежали друг другу…

Он издевательски расхохотался.

— Вспомнить ночь, которая живет только в твоем воображении? Это как ткань, сотканная из несуществующих нитей. Кажется, ты утверждала, моя стыдливая маленькая девственница, будто помыла потом мои чресла.

— Это правда. Мне не было стыдно. Я ухаживала за тобой, потому что ты был болен, а я любила тебя. Да, я смыла свою кровь и твое семя, ибо не хотела, чтобы ты почувствовал вину и обязательства передо мною. Я сама решила отдаться тебе, а стало быть, и отвечать за это должна сама. Однако затем, Роланд, все пошло кувырком, и этого мне искренне жаль. Но ребенок, наш ребенок…

— Хватит с меня твоей болтовни, Дария. Ты получила все, что желала, хотя я, признаться, не подарок для женщины. У тебя есть я и мое имя; твой ребенок родится в законном браке. И если это будет мальчик, в день моей смерти мне придется подавиться своей честью.

— Роланд, неужели ты бы не женился на мне, если бы я не была беременна?

Он несколько секунд смотрел на нее в замешательстве, потом спокойно сказал:

— Женился бы, коли король продолжал настаивать на этом.

— И был бы нежнее, когда брал меня?

— Довольно! Я не желаю больше слушать всякий вздор. Скажу тебе одно — мне не терпится погрузиться в твою мягкую женскую плоть. Сними одежду и ложись на кровать. У меня давно не было женщины.

— Ты недавно был со мной.

— Я просто выполнял свой супружеский долг. Сегодня ночью я буду брать тебя до тех пор, пока мне не надоест твое тощее тело.

— Нет, не будешь.

Роланд подошел к ней и сжал ее плечи, затем повернул лицом к себе, обдав теплым дыханием. Его голос оставался таким же холодным, как и глаза, когда он прошипел:

— Не смей отказывать мне. Никогда.

— Роланд, я не позволю топтать меня ногами и обращаться с собой как с ничтожеством.

— Дария, я не потерплю твоего непослушания и заставлю тебя подчиниться силой, если ты будешь упорствовать.

Она вырвалась и бросилась к двери, опрокинув стул. Роланд перепрыгнул через него и попытался догнать ее. Дария была уже около двери, когда он едва не схватил ее за руку.

— Куда ты пойдешь? — закричал Роланд ей вслед. — Глупая девчонка!

Он услышал ее шаги на винтовой лестнице, затем громкий крик и звук упавшего тела. Душа у него ушла в пятки, и он помчался по лестнице, перепрыгивая через ступеньки. На повороте Роланд увидел Салина, склонившегося над лежащей женщиной. На его безобразном лице был написан испуг.

— Что случилось?

— Она столкнулась со мной, — объяснил Салин, — а потом отскочила и ударилась головой о каменную стену. — Он ждал, что Роланд кинется к жене, но тот не подходил, и тогда Салин наклонился над Дарией и поднял ее на руки. Она смотрела на него отсутствующим взглядом.

— Все хорошо, маленькая госпожа, — сказал воин и, не дожидаясь приказания хозяина, отнес Дарию в ее комнату и осторожно положил на кровать.

— Принести пиявок? — спросил Салин.

— Не надо, я побуду с ней. — Роланд подождал, пока Салин выйдет, затем повернулся, чтобы запереть дверь.

Он вернулся к жене, методично ощупал ее руки и ноги — не сломаны ли они — и начал столь же методично раздевать ее. Теперь она не сопротивлялась.

— У меня ужасно болит голова.

— Ничего страшного — просто шишка. Но ты заслужила ее своим упрямством.

— Ты теперь изнасилуешь меня, Роланд? Он было нахмурился, но тотчас же усмехнулся:

— Я не хочу тебя. Если бы мне понадобилось переспать с кем-то, я бы подумал о других женщинах.

Однако Роланд продолжал снимать с нее одежду. Когда она, уже обнаженная, лежала на спине, он стал ее разглядывать, с безразличным видом поглаживая кончиком пальца ее подбородок.

— Ты очень худая. Трудно поверить, что в твоем плоском животе лежит младенец. Может быть, его отец был карлик?

Она вскочила, схватила кувшин с прикроватного столика и запустила в него. Он попал ему в грудь, и вода расплескалась по лицу.

Дария отвернулась, закрыв глаза от боли. Все было очень плохо. Она слышала, как Роланд с шумом перевел дыхание. Через некоторое время он подошел к двери и сказал:

— Я уезжаю. Ты останешься с лордом Грелемом и леди Кассией. Они присмотрят за тобой.

Она быстро привстала на кровати. Сердце ее бешено колотилось. Он покидает ее!

— Роланд, пожалуйста, не оставляй меня, я твоя жена. Ты едешь покупать замок, ведь так? Я не помешаю тебе, клянусь, меня не будет тошнить. Я понадоблюсь тебе, обязательно понадоблюсь…

— Понадобишься? Мне не нужна женщина, которую все время выворачивает наизнанку, и я должен из-за этого плестись еле-еле. — И, не взглянув на нее, он вышел из комнаты, но уже с порога оглянулся: