Тайная песня - Коултер Кэтрин. Страница 9

Роланд вспомнил Иоанну Тенесби и мог бы поклясться, что силой духа она превосходила любого мужчину. То, с какой надменностью и безжалостностью она уничтожала окружающих ее мужчин, потрясало его даже теперь, спустя шесть лет.

— Однако вы вожделеете юную Дарию, не так ли? Вы купили ей платье, так как хотели доставить ей удовольствие, потешить ее тщеславие. Но на самом деле вы тешили собственное тщеславие.

— Вы жонглируете словами, святой отец. Этот разговор о тщеславии абсурден. Что же до моего вожделения к этой девушке, стало быть, так угодно Господу. В противном случае мы не продолжали бы свой род. Так что именно наше вожделение является подлинным даром Божьим. Бог дает нам женщин, и наше право пользоваться ими, пока они могут рожать. Конечно, наша обязанность не оставлять их чрево бесплодным.

Роланд улыбнулся и, переставляя фигуру на доске, небрежно заметил:

— Вы умелый спорщик, милорд. Из вас получился бы хороший епископ.

Он вдруг увидел, что своим ходом поставил графа в трудное положение на доске. Но Эдмонду Клэру важнее было высказать собственные взгляды. Он потянул себя за ухо, откашлялся и произнес запинаясь:

— Есть еще один вопрос, отец Коринтиан. Он уже несколько недель не дает мне покоя. Как я сказал, Дария молода, но я нахожу ее чрезвычайно легкомысленной, своенравной и тщеславной. Я мог бы избавить ее от этих недостатков, однако теперь я стал сомневаться в ее добродетели. Видите ли, я хорошо знаю ее дядюшку, а он известный развратник. И теперь я снова и снова думаю: девственница ли она? Не отдал ли дядя ее Ральфу Колчестеру, когда тот посещал Реймерстоунский замок?

Роланд отрицательно замотал головой.

— Нет, дядя бы защитил ее, а не отдал Колчестеру. Не сомневайтесь.

Граф недоверчиво хмыкнул. Похоже, он не хотел, чтобы его убеждали в невинности девушки.

— Я не доверяю женщинам. Они соблазняют мужчин своей красотой и скромностью, которая не что иное, как хитрость и практичность. Возможно, именно таким способом она завоевала благосклонность Колчестера. Я должен узнать это, прежде чем женюсь на ней, и я узнаю.

— Верьте мне, милорд. Девушка невинна. Ее дядюшка никогда бы не позволил Колчестеру овладеть ею. Она бы утратила свою ценность, свою репутацию, более того, опорочила доброе имя семьи. Пусть Дэймон и развратник, но глупцом его не назовешь.

Граф Клэр пожал плечами, не желая признавать правоту священника. Роланд был мрачен, когда взглянул на своего хозяина.

— Значит, милорд, вы хотите, чтобы церковь благословила ваше насилие над женщиной, до того как возьмете ее в жены. Право же, я не могу смотреть на это сквозь пальцы. Есть другой способ удовлетворить ваше любопытство. Позвольте мне спросить у нее самой. Я сумею отличить ложь от правды, ибо обладаю этим даром, и скажу вам.

— Вы поверите словам, которые слетят с ее уст, святой отец, или осмотрите ее и убедитесь сами?

Роланд чуть было не потерял дар речи от возмущения. Граф оказался таким же мерзавцем, как и Дэймон Лемарк. Неужели Эдмонд Клэр действительно считал, что слуга Божий может осмотреть женщину, чтобы убедиться в том, что она непорочна? Глядя графу прямо в глаза, он сказал как мог твердо:

— Я пойму, лжет она или нет. Роланд ждал, стиснув ферзя, пока не побелели костяшки пальцев. Наконец граф кивнул.

— Что ж, поговорите с ней прямо сейчас, святой отец. Я должен знать.

Клэр не отпустил Роланда, пока они не завершили партию. Сначала Роланд хотел наказать графа, выиграв у него в шахматы, но потом решил, что это ему не поможет. Поэтому он намеренно пожертвовал ферзем, и скоро все было окончено, — Вы хорошо играете, отец Коринтиан, но хуже меня. Я буду учить вас.

Роланд напустил на себя смиренный вид, который, по его мнению, подобал священнику, и вежливо ответил:

— Почту за честь, милорд.

Его покорность понравилась графу, и он добавил:

— А я подумаю над вашими словами. Роланд снова склонил голову. Спустя несколько минут он легко постучал в дверь спальни Дарии. Ему открыла служанка, Ина.

— Ваша госпожа у себя? Старушка кивнула.

— Это он послал вас сюда, святой отец?

— Да. Я должен поговорить с ней. Наедине. Служанка быстро взглянула на Дарию, стоявшую у нее за спиной, и вышла из спальни. Девушка поспешила ему навстречу.

— Что случилось? Мы сейчас уходим отсюда? Что…

— Тише, — шикнул он и стиснул ее руки. — Граф послал меня поговорить с вами. Он хочет убедиться в том, что вы все еще девственница.

Она непонимающе уставилась на него, и Роланд улыбнулся.

— Я знаю, не думайте больше об этом. У графа весьма необычные взгляды на то, как Бог относится к его похоти. Нам надо поговорить и как можно скорее, ибо я не сомневаюсь, что он вот-вот придет сюда узнать о результате моего допроса.

Роланд все еще держал ее руки в своих, и она чувствовала, как его жизненная сила передается ей и заставляет дрожать от предвкушения чего-то неведомого. Казалось, он тоже что-то ощутил, потому что отпустил ее руки. Сделав шаг назад, Роланд торопливо произнес:

— Я не доверяю графу. Он вожделеет вас, сказал мне, что хочет овладеть вами до свадьбы. Я пытался отговорить его, но не уверен, что слово Божье возьмет верх над его похотью, ибо он считает, что его желания и желания Господа — одно и то же. Мы покидаем Тибертон сегодня вечером. Слушайте меня, поскольку у нас мало времени.

Роланд заговорил тихо и быстро, но неожиданно дверь в спальню распахнулась, и вошел граф. Он переводил взгляд со священника на Дарию. Они стояли поодаль друг от друга и невинно беседовали, но в голосе графа прозвучало подозрение, когда он спросил:

— Ну что, святой отец, она все еще девственница?

— Да.

— Это она вам сказала?

— Ни один мужчина не дотрагивался до меня! — вскричала Дария.

— Ты женщина, а значит, прирожденная лгунья. Я хотел бы поверить вам, отец Коринтиан, но меня одолевают сомнения. Когда вы ушли, я услышал от слуг, что все женщины замка не прочь лечь с вами в постель. Признаться, до этого я видел в вас только священника. Возможно, я склонен не правильно истолковывать то, что вижу, и Бог, несомненно, покарает меня, но теперь я вижу мужчину, который находится наедине с моей невестой.

Роланд моментально принял свою самую набожную позу.

— Поверьте, ваша невеста в моих глазах лишь одно из Божьих созданий и ничего больше.

Сердце Роланда бешено колотилось. Он понял, что граф не в своем уме.

Эдмонд Клэр тяжело вздохнул. Как жаль, что ревность к бенедиктинцу возобладала над его христианскими чувствами! Он прикажет наказать плетьми человека, посмевшего непочтительно говорить об этом священнике. Но граф не мог оторвать глаз от Дарии. Ее щеки были бледны, глаза расширены. Граф понял: все, что бы она ни сказала отцу Коринтиану, больше не имело значения. Он принял решение и не сомневался, что Бог одобряет его действия.

— Я осмотрю ее сейчас, — заявил Эдмонд, направляясь к Дарии. — Вы останетесь здесь, чтобы подтвердить, что я не изнасиловал ее, святой отец.

И если она не девственна, вы также будете свидетельствовать, ибо тогда я сделаю с ней все, что захочу, поскольку желания шлюхи ничего не значат, Роланд откашлялся и строго произнес:

— Я запрещаю это, сын мой.

Граф уставился на него не веря своим ушам.

— Я хозяин здесь, отец Коринтиан, и никто, даже слуга Божий, не имеет права перечить мне, потому что мое слово — закон. Вы меня поняли? Подойдите сюда, вы будете свидетелем.

Однако Дария не собиралась сдаваться без борьбы. Она подобрала юбки и побежала от графа, но он быстро схватил ее за талию и, подняв, швырнул навзничь на кровать.

— Черт тебя побери, девчонка, лежи спокойно. — Эдмонд замахнулся, чтобы ударить ее, но, перехватив неодобрительный взгляд священника, медленно опустил руку и склонился над девушкой. — Делай, как я тебе велю, не то я изобью тебя, когда священник уйдет.

Граф говорил тихо, так, чтобы слышала только она. Девушка почувствовала его слюну на своей шее.