Живи в свое удовольствие! (СИ) - Тыналин Алим. Страница 12

— Я и вправду должен провести вас до дворца, император, — сказал он. — Мне поручили присматривать за вами.

Поручили ему, конечно, совсем другое, но главное ведь придумать хоть что-то для успокоения совести, правильно? И я просто дал ему подсказку, чтобы эту совесть утихомирить на время.

— Но я не думаю, что это целесообразно, — продолжал сопротивляться протоспафарий. — Нас могут заметить с ним, я же говорю, что мы слишком рискуем.

— Вся наша жизнь — сплошной риск, старик, — сказал я и схватил его за руку. — Так мы идем или нет?

Злобно поглядев на Родерика, Сервилий что-то пробурчал под нос, вырвал руку из моей хватки и быстро пошел вперед. Я спросил у слуги, ошарашенно наблюдавшего за нашими сборами:

— Где Парсаний?

Парень покачал головой.

— Я его давно не видел, доминус. Где-то рядом с виллой околачивается, наверное.

— Ладно, пойдем, не до него, — сказал я. — Он пройдошистый малый, сам выберется, если что.

Я дождался, пока мои спутники вышли из комнаты, а сам быстренько достал кошелек и кинжал. Незачем им пока знать про мое имущество. Затем я поспешил вслед за моими помощниками.

В коридоре стоял все такой же полумрак, таинственно мерцали светильники. Когда мы пошли по коридору, мне вдруг вспомнилось, что они называются фауца, переходы между атриумом и кубикулами.

А еще мне вдруг вспомнилось лицо отца, с крупным носом, большими блестящими глазами и оглушительным голосом. Отца того юноши, в тело которого я вселился. Он был, несомненно, колоритной фигурой, мой отец, который сейчас, по рассказам Евсения, находился далеко на севере, сражался с визиготами. Лицо матери Ромула я, как ни силился, вспомнить не мог.

Не доходя до атриума, где, кстати, слышали пьяные выкрики и хохот мужчин и женщин, мы снова свернули вправо. Сервилий взволнованно указал куда-то вглубь коридоров и сказал:

— Нам надо вон туда, к постику, туда, где заходят слуги. Пойдемте скорее, осталось совсем немного.

Но тут же на нашем пути возникло еще одно препятствие. Из боковой комнаты вышла Секстилия и встала перед нами, уперев руки в бока. Выглядела девушка просто замечательно, полупрозрачная туника нисколько не скрывала прелестей ее божественной фигуры, а прекрасные глаза сверкали в полумраке.

— Куда это ты собрался, Августенок? — спросила она. — Решил бросить меня? После всего того, что между нами было?

— А что между вами было? — немедленно поинтересовался Сервилий, выступая вперед и как бы невзначай положив руку на рукоять меча на поясе. — Ты кажется, Секстилия, единственная дочь Севера? Может, ты тоже пойдешь с нами? Мы отведем императора в безопасное место, а ты можешь остаться с ним там.

Ишь ты какой, уже все решил за меня. А Секстилия, шалунья, вроде бы даже и не прочь была с ним согласиться. После того, что произошло между нами в моей кубикуле она, кажется, была не прочь повторить это, да еще и как можно больше раз.

Вот только мне совсем не нужно присутствие влюбленной дочери Севера рядом с собой. Это будет нарушать баланс, который я собирался установить между партиями. Поэтому я тоже вышел вперед, подошел вплотную к девушке и прошептал ей:

— Милая, мне надо уйти из вашего дома. Здесь я подвергаюсь смертельной опасности. Как только я окажусь во дворце, я сразу позову тебя к себе, хорошо?

Я, конечно же, ошибся и действовал в этот раз, как отчаянный глупец. С женщинами нельзя обходиться так же, как с мужчинами и пытаться воздействовать на их рациональное мышление. Это просто не работает.

Женщинам надо приводить доводы, апеллирующие к эмоциям. Но я в спешке забыл об этом. И тут же поплатился за это.

— Я тебе не верю, мелкий ты ублюдок! — громко сказала Секстилия.

Лицо девушки исказилось от ярости. Великие боги Олимпа, что у нее за взрывной характер! Не позавидуешь ее будущему мужу, а судя по всему, она вознамерилась сделать им именно меня.

— С чего ты взяла, милая, любимая и самая прекрасная из всех девушек на земле?! — сказал я, все еще пытаясь предотвратить взрыв. — Я же говорю, что я люблю тебя и готов забрать тебя с собой, но только чуть позже.

— Ах ты мерзопакостная сволочь! — закричала Секстилия. — Потрахался, а теперь убегаешь? И даже попрощаться не захотел? Если бы я сюда не вышла, ты бы уже ускакал отсюда, даже не оглянулся!

Со стороны атриума послышались недоуменные голоса. Там спрашивали, почему так кричит дочка факционария. Сервилий напрягся, наполовину вытащив меч и приготовясь насильно заткнуть девушке рот. Я в отчаянии оглянулся назад и попытался применить самые крайние меры.

Прижав кричащую девушку к стене, я обнял ее и поцеловал на глазах у изумленной публики. Теперь уже никто не мог предполагать, что там, в моей комнате мы просто сидели и рассказывали друг другу смешные байки и последние театральные новости. Нет, теперь уже все поняли, что между нами произошло в кубикуле.

Я надеялся, что поцелуй приведет девушку в чувство, вернее, направит ее мысли в правильном направлении, но опять просчитался. Секстилия была слишком сердита и зла на меня, чтобы ее отвлекло даже такое бесстыжее публичное посягательство на ее добродетель.

Я целовал ее и страстно прижимал к стене, но тут она больно укусила меня за язык. Я оказался не в силах вымолвить и слова и просто отошел назад, схватившись за рот обеими руками. Тогда Секстилия оттолкнула меня и злобно закричала:

— Тревога, пленник сбегает! Мерзкий Момиллус решил…

В это мгновение на нее набросился Сервилий, но я не дал ему вытащить меч и схватил за руку. Он навалился на девушку и чуть не повалил ее на пол.

Тогда я, все еще мыча от боли и ярости, оттолкнул его, а девушку втащил в боковую комнату, из которой она появилась и сказал, кинув на длинный коврик, расстеленный по всей площади комнаты, хотя мне было очень больно по этом разговаривать:

— Заткнись уже, дура! Как ты не можешь понять, что мне надо сейчас уйти, а потом я вернусь за тобой! Хотя теперь я уже точно передумал это делать!

Это была тактическая ошибка номер три. За этот вечер, а, как я успел разглядеть через просветы в атриуме, уже наступили сумерки, я совершил немало проступков, но этот был самый последний и самый сильный.

Услышав такое, Секстилия завизжала, как раненое животное, бросилась к своей клинии, что стояла у стены комнаты и выхватила из-под перины два острых коротких меча.

— Никто так не оскорблял меня, как ты, мерзкое отродье, — глухо сказала она, прекратив на время визжать. — Я обещала отрезать тебе член? Так вот, сейчас я сделаю это, да еще и вдобавок затолкаю тебе в рот, а потом оттрахаю им тебя же!

Однако, девушка, у вас богатые эротические фантазии. Я и не думал, что вы способны на такой возвышенный полет мысли. Но сейчас мне не оставалось ничего другого, кроме как наклониться и снова использовать предметы домашнего обихода, чтобы спасти свою жизнь от разъяренной домохозяйки. Напрягшись, я в последний миг успел резко дернуть ковер, которым был застлан пол и вывести тем самым противницу из равновесия.

Тоненько вскрикнув, как умеют кричать только девушки, Секстилия упала на пол, выронив один меч, а второй продолжая сжимать в руке. Упала она при этом ногами вперед, широко разведя их в стороны и поскольку у нее опять ничего не было под туникой, я разглядел то, что приличные дамы обычно стараются не показывать, даже своим бывшим кавалерам.

Несмотря на всю опасность ситуации, у меня даже мелькнула мысль снова наброситься на нее и повторить наш поединок в моей кубикуле. Но тут девушка увидела, куда я так загляделся, быстро свела ноги и посмотрела на меня с пола с такой неукротимой яростью, что я быстро передумал. Да и не было у нас времени на забавы, честно говоря.

— Ах ты мерзавец! — прошептала она и размахнувшись, метнула в меня меч.

Не знаю, практиковала ли она это умение или это была чистая импровизация, но бросок у нее получился просто великолепный. Меч пролетел в воздухе и вонзился в дверь совсем рядом с моей головой, я даже почувствовал колыхание воздуха около правого уха. Изумленно посмотрев на меч, я только и успел сказать: