Я помню Паллахакси - Коуни Майкл Грейтрекс. Страница 5

В ненастье, последовавшее за моим семнадцатилетием, мне, как племяннику предводителя, было разрешено присутствовать на собраниях взрослых жителей деревни. Отец не уставал напоминать мне об этом.

– Сегодня тебе непременно надо пойти, – сказал он однажды, засовывая под меховую одежду нагретый кирпич. – Пора набираться опыта. Кто знает, какое положение ты со временем займёшь в Иаме.

– Я стану советчиком предводителя, когда дядя Станс умрёт. Отец пронзил меня взглядом.

– Возможно, – сказал он наконец. – Но мы будем обсуждать проблему нехватки продуктов. И хотелось бы услышать мнение молодого человека.

– О Ракс, все ваши собрания такая скукотища. К тому же там будет Триггер, он и выскажется от лица молодёжи.

– Подумай как следует, Харди, – произнёс отец, задержавшись в дверях. – Ты что, доверяешь Триггеру говорить за себя?

Тут он попал в точку.

– Ладно, я приду попозже.

Собрание было назначено в пивном зале. Скоро они устанут от болтовни, подумал я, крепко ударят по пиву и приступят к распеванию развесёлых куплетов.

Я почти угадал, но только почти.

В зал набилось столько народу, что даже кружку к губам было трудно поднести. Вместо весёлых припевок певцы нестройно тянули заунывное. Прислушавшись, я разобрал слова: «Великий Фа, избави нас от зла…» Религиозный гимн в пивнушке? Воистину, в этом мире нет ничего святого!

Когда меланхолические голоса вывели последние дрожащие ноты, над публикой восстал дядя Станс, утвердившись на стойке бара.

– Мой добрый народ! – воскликнул он, картинно простирая руки. Гомон немедленно смолк, и в тишине раздался ехидный голос Ванды:

– Мужчины твой народ, Станс!

– Я выражаюсь фигурально. Могу и по-другому. Добрый народ Иама! – взревел он.

Это было впечатляющее зрелище. Дядя Станс – очень среднего роста, но умеет себя подать: спина прямая, грудь колесом, ноги слегка расставлены, подбородок упрямо вздёрнут, взгляд острый и проницательный. Вздумай мой старикан резво вскочить на стойку бара, он наверняка шарахнулся бы башкой о балку и свалился замертво. С дядей Стансом ничего подобного произойти не может, к сожалению.

– Давайте помолимся! – Властное лицо дяди внезапно приняло смиренное выражение.

Все присутствующие дружно склонили головы. Станс разразился замысловатой речью в духе единственной истины, где тёмные суеверия, подвергнутые уклончивой трактовке, плавно перетекают в прозрачные эвфемизмы. Не думаю, чтобы он верил в это сам: как бы я ни относился к дяде, Станс достаточно умён.

Сперва он обратился к Дроуву и Кареглазке (чисто легендарным персонажам) со страстным призывом немедля оседлать Великого Локса (наше светило Фа), дабы вырвать мир из цепких щупалец Ледяного Дьявола (мёртвой планеты Ракс) и благословить нас всех вечно сияющим светом (что сделало бы Иам невыносимо жарким местечком). Затем он воззвал к Рагине, королеве ледяных дьяволов (живущих в прудах), предлагая ей отказаться от своего легендарного любовника Ракса, а взамен навеки возлюбить Фа. Тут дядя Станс не преминул живописно обрисовать ошеломляющий сценарий, согласно которому Рагина взмывает в небо подобно земному шаттлу и, заключив коварного Ракса в могучие объятия, уносит его куда-нибудь подальше от Фа, где сия злополучная пара, по-видимому, должна образовать то, что мистер Мак-Нейл называет бинарной системой. Под конец мой дядя эффектно призвал Козла-прародителя тотчас же приступить к оплодотворению наших полей и нив… Слушатели были в полном восторге и показывали ему пальцами знак Великого Локса.

Окрылённый успехом дядя ловко спрыгнул со стойки и присоединился к нам с отцом.

– Ну как, недурная проповедь, Бруно?

– Сам хранитель храма не сказал бы лучше, – откликнулся отец. – Правда, насколько я помню, Козел-прародитель – специалист по плодовитости людей, а не растений.

Козел-прародитель – наша местная и гораздо более удобная версия земных Адама и Евы, поскольку нам не приходится размышлять над тем, кто его создал: он просто всегда был и есть! Честно говоря, мне трудно принять на веру существование этого персонажа, но мистер Мак-Нейл никогда над ним не смеётся. Иногда даже можно подумать, что он и впрямь верит в козлоподобного прародителя стилков, а ведь мистер Мак-Нейл землянин. Однажды я спросил у него, почему земные люди все ещё почитают богов, если так много знают. Мистер Мак-Нейл надолго задумался, и когда я уже предвкушал глубокое откровение, сказал: «Должно быть, ради забавы».

– Это символ плодородия и щедрости, – обиженно возразил дядя Станс.

– Мы помолились, и теперь всё будет в порядке? – невинно спросил отец.

– Сомневаюсь. – Реальность наконец возобладала, и Станс потух и постарел на глазах.

– Я пропустил начало, дядя, – сказал я. – Как там насчёт рационов?

– Я подумываю о визите на станцию Девон, Бруно, – дядя Станс, как обычно, проигнорировал меня. – До наступления стужи, если возможно.

– Расскажи ему о рационах, – напомнил отец, благослови его пресветлый Фа.

– С завтрашнего дня, – проговорил дядя нетерпеливо, глядя поверх моей головы, – каждому будет выдаваться полчашки зерна на день или же равноценное количество хлеба. Насчёт этого визита, Бруно… У меня большие надежды на то, что земляне окажут нам весомую помощь.

– Не лучше ли сперва поговорить с мистером Мак-Нейлом?

– Ты так думаешь?

– Таковы правила, Станс, – вполголоса заметил отец.

Мой старикан всегда спасает дядю Станса от дипломатических промахов, которые, правда, случаются с ним довольно редко и никогда на публике. Интересно всё-таки, не был ли мой дядя в детстве таким же идиотом, как его сыночек Триггер?

– Мы проконсультируемся с мистером Мак-Нейлом! – приосанившись, громко объявил дядя Станс. Он снова выглядел помпезно и доминировал над всем окружением, невзирая на статную фигуру стоящего рядом отца. И все окружающие дружно выразили одобрение: Станс всегда прав, уж он-то знает, как следует поступать.

Я посмотрел на отца, мой старикан ухмыльнулся.

Солнце Фа казалось маленьким оранжевым глазком на блеклом небе и совсем не давало тепла. Мы все сгрудились в заднем конце кабины, поближе к топке: отец, дядя Станс, Ванда, Триггер и я. Дядя сидел за румпелем и делал всё возможное, чтобы тяжёлые железные колёса не пропустили ни единого ухаба и выбоины носской дороги. Остальные хватались то друг за друга, то за металлические планки кабины. Напряжение нарастало. Нет, мы вовсе не были дружной деловой командой.

– Ради Фа, Станс! – не выдержала наконец Ванда. – Да отдай ты румпель Бруно!

Ничто не поколебало выражение решительности на дядином лице. Я начал с опаской поглядывать вправо: там был крутой обрыв, а под ним струился бурный поток.

– Думаю, мы уже приехали, Станс, – сказал отец немного погодя узкая дорожка, ответвлявшаяся влево от основной трассы, мелькнула и осталась позади.

– Стой, проскочил! – завопила Ванда. – Назад, назад!

С задним ходом у дяди было не вполне. Он поспешно рванул тормозной рычаг, так что пассажиры посыпались вперёд, а после с той же глубочайшей уверенностью резко крутанул винт реверса. Лучше бы он сперва отключил подачу пара! Машина тут же стала разгоняться назад, и все мы разом окаменели: прямо под нами река встречалась с морским приливом. Внизу кипел губительный водоворот.

Отец проворно ухватился за румпель, и мы свернули в последний момент. Потом мотокар, натужно пыхтя, задним ходом вскарабкался по склону, и наше драматическое прибытие завершилось в ожесточённой перепалке и пышных клубах пара.

– Всем пива? – Если мистер Мак-Нейл и заметил разброд в делегации, то не подал виду. – Или кто-нибудь желает кружечку стувы?

– Бурдюк спирта был бы в самый раз, – пробормотала Ванда так, чтобы мистер Мак-Нейл не услышал. Крепче пива он нам ничего не подаёт. Землянам очень не нравится, что мы пьём спирт, хотя, какое им до этого дело, я понять не могу.

Он указал нам на стулья и сам присел, большой и улыбающийся. Каждый раз, когда я вижу мистера Мак-Нейла, я первым делом замечаю, какой он крупный. Это не только рост, хотя землянин на голову выше моего отца, тут ещё и массивное тело, и выпуклая мускулатура, и громкий звучный голос. В остальном же между нашими расами удивительно мало физических различий, если учесть, что мы эволюционировали в разных мирах.