Южный полюс - Амундсен Руаль Энгельберт Гравнинг. Страница 25

Лейтенант Кэмпбелл, начальник восточного отряда, назначенного исследовать Землю Короля Эдуарда VII, первым явился на «Фрам» к Нильсену с визитом. Он рассказал, что им не удалось подойти к берегу и теперь они возвращаются к проливу Мак-Мердо. Оттуда собираются идти к мысу Норт и исследовать тамошний край. Как только я поднялся на борт, лейтенант Кэмпбелл снова прибыл на «Фрам», и я услышал все от него самого. После этого мы нагрузили свои сани и поехали домой. В девять утра мы имели удовольствие принимать у себя в новом доме первых гостей: капитана «Терра Нова» – лейтенанта Пеннела, лейтенанта Кэмпбелла и врача экспедиции. Мы провели вместе несколько очень приятных часов. В тот же день трое из нас были с визитом на судне «Терра Нова»; мы остались там на ленч. Хозяева были чрезвычайно любезны и предложили захватить нашу почту в Новую Зеландию. Будь у меня время, я охотно воспользовался бы этой дружеской услугой, но нам было просто некогда писать письма. Мы дорожили каждым часом. В 2 часа дня «Терра Нова» отдала швартовы и покинула Китовую бухту. Странное дело, после этого визита мы оказались простуженными. На всех напал насморк, но это продлилось недолго, всего несколько часов, а потом все прошло. [47]

В воскресенье, 5 февраля, нашими гостями были «пираты». Мы принимали их в две смены, все сразу не могли оставить судно. Четверо отобедали с нами, шестеро поужинали. Особенных яств не было, но ведь мы их пригласили не столько ради угощения, сколько чтобы показать им свой новый дом и пожелать счастливого плавания.

На перевозке вещей с «Фрама» всем нам восьми уже нечего было делать, и мне стало ясно, что пора найти для части отряда другую работу. Решили, что четверо будут возить то немногое, что еще осталось, а остальные отправятся к 80° южной широты. Во-первых, разведают местность; во-вторых, начнут заброску провианта на юг. Теперь все опять были заняты делом. На базе остались Вистинг, Хассель, Стюбберюд и Бьюланд. А наша четверка принялась собираться в путь. Правда, почти все было уже готово.

Мы еще не совершали дальних переходов, предстояло приобрести нужный опыт. Выход назначили на пятницу, 10 февраля. Девятого я отправился на «Фрам» и простился с товарищами, ведь предполагалось, что он уже уйдет, когда мы вернемся. Мне было за что поблагодарить этих славных людей. Я знал, что им совсем не улыбается покидать нас в такой интересный момент, чтобы в многомесячном плавании бороться с холодом и мраком, льдом и штормами, а на следующий год еще раз проделать этот путь идя за нами. Их ожидал тяжелый труд, но никто не жаловался. Они помнили свое обещание сделать все для нашего успеха и безропотно выполняли свой долг.

Я оставил командиру «Фрама», капитану Нильсену, письменный приказ. Его содержание можно изложить в нескольких словах: «Выполняйте наш план так, как сами сочтете наилучшим». Я знал, с кем имею дело. Более добросовестного и верного помощника я не мог бы найти. Я знал, что «Фрам» находится в надежных руках.

Вместе с лейтенантом Престрюдом я совершил небольшую вылазку на юг, чтобы найти удобный подъем на барьер в другом конце бухты. На этом участке лед в бухте был совсем ровный. Лишь кое-где попадались трещины. А ближе к берегу почему-то шли длинные ряды старых торосов. Чем это объяснить? Участок совершенно защищен от моря, так что оно тут вроде ни при чем. Может быть, позднее мы еще сможем вплотную заняться этим вопросом. Сейчас у нас на это не было времени. Мы искали самый короткий и верный путь на юг. Ширина бухты здесь невелика. От Фрамхейма до этой части барьера было около 5 километров. Подъем нетрудный и ровный, если не считать нескольких трещин. Склон недлинный, только, пожалуй, крутоватый. Высота около 18 метров. Мы с волнением поднимались вверх – что нам откроется с гребня? Мы еще ни разу как следует не видели, каков барьер в южном направлении. Сейчас состоится первое знакомство…

Картина, которая открылась нам сверху, нас в общем не поразила. Безбрежная равнина, уходящая за горизонт на юге. Мы убедились, что этот курс приведет нас прямо к уже упоминавшейся возвышенности; очень хорошо. Скольжение превосходное. Лед был присыпан неглубоким слоем рыхлого снега, очень удобно для лыж. Характер рельефа сразу подтвердил, что мы правильно сделали, взяв длинные и узкие беговые лыжи. Задача была выполнена, мы нашли удобное место для подъема на барьер, и дальше путь на юг открыт. Потом это место отметили флажком и назвали «Стартовой линией».

По пути туда и обратно нам встретились большие залежки спящих тюленей. Они совсем не обращали на нас внимания. Подойдешь, разбудишь тюленя – он приподнимет голову, поглядит на тебя, перевернется на другой бок и продолжает спать. Сразу видно, что у этих животных здесь никогда не было врагов. Если бы им надо было чего-то опасаться, они, наверно, выставляли бы сторожа, как это делают их северные собратья.

В этот день мы в первый раз надели меховую одежду эскимосского покроя из оленьих шкур. И оказалось, что парки [48] слишком теплые. Позднее это подтвердилось. В сильный мороз они несомненно лучше всего остального. Но здесь на юге во время наших санных вылазок сильных морозов, как правило, не было. В тех редких случаях, когда было по-настоящему холодно, мы надевали парки. А во время этой рекогносцировки мы пропарились, как в бане.

Десятого февраля в 9.30 начался наш первый поход на юг. Четыре человека на трех санях; 18 собак – по шести в упряжке. Груз – около 250 килограммов провианта на одни сани. Кроме того, продовольствие и снаряжение для участников похода. Мы не знали даже приблизительно, сколько он продлится, ведь у нас не было никаких данных. На санях лежал, главным образом, собачий пеммикан для будущего склада – по 160 килограммов на сани, – немного тюленьего мяса, сала, сушеной рыбы, шоколада, маргарина и галет. Десять длинных бамбуковых шестов с черными флажками предназначались для разметки маршрута. Из прочего снаряжения мы взяли две трехместные палатки, четыре одинарных спальных мешка и кухонную утварь.

Собаки бежали бодро, из Фрамхейма мы выехали галопом. До края барьера дело шло гладко. При спуске на морской лед нам пришлось пересечь неровный участок с большими торосами. Сразу начались осложнения. То одни, то другие сани опрокидывались. Но все обошлось благополучно. Наше снаряжение прошло испытание, а это всегда полезно. Несколько раз мы проезжали близко от тюленей. Собаки не могли устоять против соблазна, сворачивали в сторону и во весь дух неслись к тюленям. Но тяжелый груз быстро отбил им охоту делать дополнительные усилия. Посреди бухты мы увидели «Фрам». Лед совсем вскрылся, и судно пришвартовалось к самому барьеру.

Четверка остающихся на базе провожала нас. Во-первых, они хотели убедиться, что все будет в порядке; во-вторых, намеревались помочь нам на подъеме, так как мы подозревали, что там придется изрядно попотеть. Ну, а уж заодно наши товарищи собирались воспользоваться благоприятным случаем для охоты. Куда ни погляди, всюду лежали тюлени – огромные, жирные.

Начальником на базе я оставил Вистинга и поручил четверке выполнить немалую работу. Им предстояло забрать остаток грузов с судна и построить большой, просторный тамбур у западного торца дома, чтобы не выходить из кухни прямо на снег. Кроме того, мы думали использовать тамбур для столярной мастерской. И еще они должны были во все часы суток охотиться на тюленей. Важно было запасти побольше мяса, чтобы было вдоволь пищи и у людей, и у собак. Зверя тут хватало. Если останемся зимой без мяса, винить можно будет только самих себя.

Хорошо, что нам помогли на подъеме. Хоть и не велик он был, а причинил нам немало хлопот. Но собак хватало, и когда мы запрягли их в достаточном количестве, сопротивление саней было сломано. Интересно, что думали о нас на судне, видя, с каким трудом мы одолеваем подъем? А что будет, когда нам придется взбираться на плато? Возможно, им вспомнилась старая пословица: «Потрудишься – научишься».