Год 1918, Чаша гнева - Михайловский Александр. Страница 12

– Кажется, я вас понял, господин Серегин, и должен признать, что ваши опасения небезосновательны, – сказал статс-секретарь германского МИДа. – Но насколько я понимаю, у вас по этому вопросу уже имеется какой-то свой план.

– Скорее, это не план, а предварительные соображения, – хмыкнул я. – Во-первых, главными подписантами мирного договора должны стать Советская Россия и Германская империя, а все остальные члены Четверного союза могут присоединяться к нему через подписание дополнительных протоколов, в силу чего их исчезновение с политической карты мира не аннулирует все соглашение в целом. Во-вторых, еще один дополнительный протокол, на этот раз секретный, поделит территорию Австро-Венгрии на зоны ответственности России и Германии с того момента, как Будапешт разорвет австро-венгерскую унию, не раньше и не позже. Если мы этого не сделаем, то на территорию разрушившегося государства Габсбургов неизбежно влезет Антанта, а если распада Австро-Венгрии не случится, то это документ останется ничего не значащей бумажкой.

– Вы считаете, что Германия сама не справится с задачей наведения порядка на этой территории? – с некоторым недовольством спросил Рихард фон Кюльман.

– После окончания тяжелой войны на истощение ресурсы у вас будут весьма ограниченными, – ответил я. – Да и зачем вам нищие Словакия и Трансильвания и до крайности обнищавшая Венгрия? Далеко и невкусно. Жирные куски в виде изрядно онемеченной Богемии и чисто немецкой Австрии, непосредственно примыкающие к вашей территории, это совсем другое дело. И милейшего графа Чернина тогда никто не погонит палками из родного дома…

– Ну что же, господин Серегин, – кивнул статс-секретарь германского МИДа, – в этом есть рациональное зерно. Но что вы предлагаете сделать с Хорватией?

– В случае присоединения к Сербии, освобождаясь от этого альянса, Хорватия будет готова показать миру пример самого бесчеловечного зверства, – сказал я. – И в то же время там не примут ни русской, ни немецкой власти. Единственное, что приходит мне в голову, это отрезать все территории, населенные сербами, а потом дать хорватам короля – такого же доброго католика, как они сами, и в то же время вменяемого человека, который не станет лепить из этой нации пуп земли.

– Мне очень горько слышать, как тут делят территорию государства, которому я служил всю свою жизнь, – вздохнул граф Чернин. – И в то же время я уже понял, что иного пути нет. Если делить нас доведется Антанте, то, мстя за все, она натворит такого, что все взвоют от ужаса.

– Ну что же, – сказал я, – если мы достигли предварительной договоренности между собой, то можно отправляться к господину Ульянову-Ленину и заканчивать работу над проектом мирного соглашения. И имейте в виду, господа, что Советская Россия – это не временное сиюминутное явление, а неизбежная реальность, данная вам в ощущениях, наглядный пример того, что бывает, когда к народу относятся как к бессловесному стаду. Ответственное поведение должно иметь место не только во внешней политике, но и внутри своей страны, а над этим вам еще работать и работать.

10 января 1918 года (28 декабря 1917 года). Около полудня. Петроград, Смольный, кабинет В.И. Ленина.

Капитан Серегин Сергей Сергеевич, великий князь Артанский

Когда я раскрыл просмотровое окно в кабинет советского вождя, то обнаружил там пребезобразную сцену. Скандалили товарищ Коба и товарищ Свердлов, а товарищ Ленин был индифферентен и обтекал. И темой разногласий, вызвавших этот гай-гуй, был отнюдь не Брестский мир, ибо у местного Ильича по поводу наших договоренностей вода в попе держалась: сначала готовый результат, а потом – оповещение о нем товарищей по партии. Нет. Наезд на будущего Отца Народов был вызван телеграммой: «Перестаньте играть в государство», которую тот отправил участникам Харьковского съезда Советов, учредившим Украинскую Советскую Республику. Харьковские пингвины (те же самые самостийщики, только в красной революционной упаковке) обиделись и нажаловались старшим товарищам, после чего Кобу позвали к товарищу Ленину «на ковер». Вовремя я, однако, зашел… На ловца, как говорится, и зверь бежит. Но сначала нужно немного подготовиться. Мысленная команда, небольшая пауза – и вот в мой кабинет входит вооруженное до зубов отделение первопризывных амазонок, и вместе с ними товарищ Бергман.

– Не беспокойтесь, господа, – сказал я фон Кюльману и фон Чернину, – все эти люди пришли сюда не за вами, а по душу вон того чернявого типа в очках, что сейчас размахивает руками, брызжет слюной и сыплет грязными ругательствами.

– А кто это? – спросил статс-секретарь германского МИДа.

– Это Яков Свердлов, – ответил я, – один из четырех высших руководителей большевистской партии и после устранения господина Троцкого – одно из самых больших препятствий для исполнения наших планов. Это просто замечательно, что он тут так удачно оказался, не надо будет бегать за этим персонажем по всему Петрограду.

– Вы его… того? – спросил граф Чернин, проведя себя пальцем по горлу.

– Далеко не сразу, – ответил я. – Сначала этим персонажем займется начальник моей службы безопасности полковник Бригитта Бергман, которая выжмет из него все подробности сотрудничества компрадорской части руководства большевистской партии со странами Антанты. Молодому советскому государству такое обременение не нужно ни в малейшей степени.

– Вы сделали женщину полковником? – с изумлением в голосе спросил Рихард фон Кюльман, глядя на нашу Снежную Королеву.

– Полковником министерства государственной безопасности в запасе госпожа Бергман была еще до того, как присоединилась к моей армии, – парировал я. – Только тогда ей было уже шестьдесят восемь лет, и ее жизненный путь подходил к концу. Но для меня такие мелочи не препятствие. Установив, что госпожа Бергман подходит мне в качестве подчиненной, и, самое главное, я сам подхожу ей в качестве начальника, я отдал своим специалистам по этой части распоряжение, чтобы ей построили новое молодое и абсолютно здоровое тело. Мне ничего не жалко для тех людей, что поступают ко мне на службу и справляют ее верой и правдой.

– Вы, господин Серегин, способны даровать человеку новое молодое тело? – со смесью восхищения и ужаса спросил Рихард фон Кюльман.

– У меня есть правило предоставлять такую возможность только тем, кто поступил ко мне на службу или является моим союзником и другом, – ответил я. – Сразу скажу, что эту услугу невозможно получить за деньги, вне зависимости от предложенной суммы. Так у меня дела не делаются. Но давайте поговорим об этом позже, так как сейчас уже пора действовать. Вы пока подождете здесь, а я быстро разберусь с неожиданно возникшим делом, после чего мы переговорим с господином Ульяновым-Лениным.

Оставив господ дипломатов размышлять над моими словами, я решительно распахнул портал и шагнул внутрь ленинского кабинета, поприветствовав присутствующих нейтральными словами:

– Добрый день, товарищи…

– Добрый день, товарищ Серегин, – ответил хозяин кабинета. – А у нас тут, как видите, дискуссия…

– Да не дискуссия это, товарищ Ленин, а базарный скандал, – хмыкнул я. – Товарищ Коба все сделал правильно, а товарищ Свердлов наезжает на него из соображений, весьма далеких от укрепления Советской власти и перспективы построения социализма.

– Да кто ты такой, чтобы давать нам советы?! – будто ужаленный в зад, взвился Свердлов. – Старорежимный офицеришка-золотопогонник!

– Товарища Серегина, – вздохнул Ленин, – порекомендовал нам очень серьезный и надежный человек… я сам, только из мира четырнадцатого года. Там товарищ Серегин оказал партии большевиков весьма значительную материальную и организационную помощь, за что был кооптирован товарищами в члены нашего ЦК. И офицерский мундир с погонами им в этом не воспрепятствовал, ибо не мешает товарищу Серегину быть настоящим большевиком.

Свердлов хотел было выкрикнуть что-то протестующее, но я щелкнул пальцами, и ленинский кабинет озарил Истинный Свет. Это заклинание – одно из тех, что доступно мне как Адепту Порядка, и оно не только ослабляет порождения Зла, но и высвечивает прямую ложь, уловки и недомолвки.