Омут - Бригинец Владимир. Страница 12

— Кошмар какой-то, — вклинилась в разговор коллега жены. — Просто уму непостижимо.

— Говорят и мужские, и женские, и даже, — рассказчик обернулся в сторону моей дочери, которая совершенно не обращала внимания на наши разговоры. — Даже детские.

Гости растерянно смотрели друг на друга.

— Давайте сменим тему, — тут же предложила Сара.

Все согласились с этим.

От услышанной новости мне стало дурно. Закружилась голова. Я выскочил из-за стола и корявой походкой направился в ванную. За спиной прозвучали фразы: «Что с Клаусом?», «Ему нездоровится всю неделю».

Умылся холодной водой и несколько минут рассматривал свою физиономию в зеркале.

Кого же я видел перед собой? Маньяка? Полоумного убийцу? Стремительно сходящего с ума офисного клерка? Я не мог понять, кто этот человек. Мне казалось, что я знаю себя, знаю всю свою жизнь. Но, похоже, я ошибался. Обвел вокруг пальца себя самого. Притворялся нормальным, пока внутри зрел демон. Теперь эта нечисть вырвалась наружу и совершила множество ужасных поступков.

Мысль о том, что все мои сны происходили наяву, терзала мою измученную душу. Хотелось вырвать себе сердце и навсегда покончить с безумием, происходившим вокруг.

В дверь постучали. Это была Хлоя.

— С тобой все в порядке? — поинтересовалась она.

— Я не знаю, — отозвался я.

— Клаус, открой дверь.

Я подчинился.

— Это какое-то безумие. Я не могу поверить, что все это происходит со мной. По-настоящему. Наяву.

— Послушай, возьми себя в руки и успокойся. Всему этому можно найти простое, логическое объяснение, — твердо заявила Хлоя.

Она стояла напротив, почти прижавшись ко мне. Мое тело била мелкая дрожь. Я боялся смотреть в ее глаза. Боялся увидеть в них ненависть. Боялся потерять эту женщину. Боялся самого себя, того монстра, что живет под этой кожей.

В конце коридора появилась Сара. Я не сразу заметил ее и поэтому никак не смог среагировать. Да даже если бы и заметил, у меня не было сил сопротивляться действительности. Увидев нас, стоящих близко друг к другу, она замерла и лишь окликнула меня по имени. Хлоя обернулась, после чего вновь повернулась ко мне и, потрогав мою щеку своей нежной рукой, вручила мне конверт.

— С днем рождения, — произнесла она и, поцеловав меня в губы, быстрым шагом удалилась из квартиры.

Я не двинулся с места. Просто стоял, сжимая в руке подарок. Во рту ощущался странный привкус. Что-то незнакомое, что-то горьковатое, похожее на лекарство. Сара стояла напротив, даже не обернувшись в сторону уходящей Хлое. Она пребывала в растерянности, это было заметно по выражению ее лица, ее глаз. Я понимал, что тайна раскрыта, что назад пути уже нет.

Потом она подошла ко мне и влепила пощечину. Щека, которую минуту назад ласкала нежная ладонь моей любовницы, горела огнем. Потупив взгляд, я не знал, как отреагировать на эту ситуацию. Там, в гостиной, за столом сидели люди, и в этот самый момент они явно обсуждали детали произошедшего. В той же комнате находилась моя дочь. Невинное создание, которое еще не догадывается, что пострадало от моих действий. Я люблю ее. Всем сердцем. В этот момент особенно сильно. Меня переполняет ненависть к самому себе, к своей слабости, к своему характеру. Пришло осознание того, что я в одночасье лишился семьи и рассудка.

Если посмотреть на все это объективно, то у меня попросту не было никаких причин изменять жене. Можно оправдывать самого себя историями о том, что рутина меня доконала и я позволил себе некоторую встряску. Позволил минутной слабости взять контроль над разумом. Но нет, нужно быть честным с самим собой. Я ни капли не сожалею о содеянном. Я гнилой, отвратительный человек. Я пошел на это осознанно, отдавая отчет своим действиям. Мне слишком сильно нравилось играть в эту игру. Ведь отнимая жизни у других людей, я наверняка ликовал. Значит, рушить свой брак и унижать женщину, с которой прожил бок о бок столько лет, — это тоже своего рода форма убийства.

Я поднял взгляд, и он был полон ненависти.

Сара отступила назад, потом произнесла:

— Клаус, мне кажется, тебе лучше уйти.

Я прошел мимо нее, достал из шкафа свое пальто и надел его. Затем подошел к Миле. Она по-прежнему рисовала. Уселся на корточки рядом с ней.

— Это все не по-настоящему, дорогая. Это просто сон. Однажды ты откроешь глаза и все будет по-другому.

Она смотрела на меня непонимающим взглядом. Потом вручила мне рисунок. На нём был изображён я, в смешном праздничном колпаке.

— С днем рождения, папа, — произнесла она, и мы обнялись.

Из моих глаз брызнули слезы, пока я держал в руках это крохотное тельце. После этого я спрятал рисунок в карман и покинул квартиру. Гости в изумлении что-то кричали мне вдогонку, но их слова растворились в топоте моих ботинок по бетонной лестнице.

11

Бежал по дождливым, холодным улицам. В груди кололо, в голове стоял какой-то непонятный шум. Очертания предметов время от времени смазывались. Все вокруг напоминало странный, испорченный фильм, с плохим качеством и отвратительным звуком.

Иногда останавливался, обхватывая руками фонарный столб, и жадно глотал ртом воздух. Казалось, цель была близка и совсем скоро я спасусь, но на самом деле это самое спасение находилось гораздо дальше, чем я мог себе представить.

Квартал, еще квартал. Ноги сами несли меня к заветной квартире. Дождь обрушивался с неба нескончаемым потоком. Промок до нитки, но уже было все равно. Уже было на все плевать. Гудели машины, стараясь пробить дождливую стену слабым светом фар. Гудели люди, бегущие мимо меня. Гудел сам город, такой огромный и такой холодный, а я был всего лишь песчинкой, крупицей, борющейся со стихией и своим внутренним демоном.

Через некоторое время очутился в центре. Высокий элитный дом. Тот самый. С картины. Поднял голову вверх, пытаясь разглядеть свет в нужном окне. Их сотни. Тысячи. Все сверкают, все такие яркие и такие манящие.

Краски сливаются воедино.

Снял очки и протер мокрыми руками промокшие глаза. Неровной, шатающейся походкой поднялся по лестнице и, подойдя к двери, распахнул ее, затем прошел внутрь здания.

Тепло, уютно и светло. Удивительно, но меня никто не встретил. Консьержа не было на рабочем месте. С одежды капала вода, образуя на мраморном полу лужи. Я перевел дух, старался дышать ровнее, но почему-то воздуха не хватало. Грудь словно сдавили тиски, и их напор с каждой минутой становился все сильнее.

Подошел к лифту. Дверь распахнулась, я зашел в маленькую, тесную кабину. Бросив взгляд на кнопки, понял, что тот пребывает в расфокусе. Цифры сливаются, путаются, становятся не похожими сами на себя. Сконцентрировавшись, нащупал нужную и нажал ее. Кабина начала подниматься. Я прижался спиной к стене и продолжал глотать воздух. Он был неприятным на вкус. Каким-то тяжелым и горьким. Все время хотелось выплюнуть его наружу.

Лифт остановился. Я вялой походкой выбрался в коридор. Все вокруг было окрашено во все тот же опасный красный цвет. Стены, ковер и даже потолок. Двери квартир, их было слишком много. Они находились по обе стороны от меня, но нужная была там, впереди, в самом конце этого длинного, бесконечного пути.

Человеческая натура глупа по своей сути. Жалкое, ничтожное существо, тянущее руки к костру, чтобы согреться, совсем не раздумывает о том, что в любой момент пламя может причинить нестерпимую боль. Я был этим безмозглым существом. Бабочкой, летящей на свет электрической лампы. Мои крылья уже опалились, мои рецепторы не улавливали опасность, мой разум спал, погруженный в анабиоз. Я просто шел туда, в эту крохотную квартирку, к этим нежным рукам и этому голосу, который бесконечным эхом раздавался у меня в голове.

Дверь оказалась не заперта. Я слегка толкнул ее, и она распахнулась. В помещении царил полумрак. Сердце бешено колотилось в груди. Нащупал рукой на стене выключатель. Нажал, и слабый, тусклый свет озарил все пространство вокруг меня.