Аптекарь в СССР (СИ) - Турков Алексей. Страница 20

Бинго! Если подобный удар получается слишком сильным, то осколки носовой кости могут повредить передние доли мозга. Если удар плохо направлен, осколки скулы могут попасть в глаз. В делах подобного рода всякие накладки и случайности неизбежны. Но на этот раз Ваня все сделал грамотно. Попал второй раз по все тому же прибитому месту. Нос всмятку, перелом гарантированный. В течение следующей недели этот парень будет чувствовать слабость и головокружение, но он поправится.

Тут же, второй гопник с налитыми кровью глазами нанес новый удар, Ваня попытался уклонился. Но кулак задел его плечо. И попал по свежему синяку, который Саблин уже получил во время драки. Было больно. «Ладно, хватит изображать хорошего парня. Это никто не оценит».

Ваня уперся пятками в бетон, наклонился вперед и провел серию тяжелых ударов в четком ритме — правой, левой, правой, левой: первый в живот, второй в челюсть, третий в голову и четвертый, сокрушительный апперкот в нижнюю часть подбородка, словно он опять стал обезумевшим пятилетним ребенком, колотившим как заведенный, только в четыре раза тяжелее и во много раз опытнее. Просто и эффективно. Изображавший кусок теста гопник уже начал падать, когда на него обрушился апперкот. Последний удар отбросил его назад, и он рухнул на спину, будто под ним разверзнулся люк в шахту. Полено — поленом.

Игра была закончена. Последние трое «болельщиков» трусливо удрали.

— Падла, тебе не жить, я тебя лично на перо посажу, кровью умоешься, сука! — услышал Иван стремительно удаляющийся голос, в котором чувствовалась злоба, безысходность и тоска.

Вот так. Двигайте отсюда. Четвертый их приятель, пошатываясь как сомнамбула, намылился было на полусогнутых за ними вдогонку, но мощный удар ногой «на посошок» пришелся ему в пятую точку и он кубарем покатился по лестнице. Сегодня ему больше не бегать. Типичное «вне игры». Картина под названием: «Усталый сантехник в депрессии».

Из оставшихся шестерых юных «джентльменов удачи», четверо пострадали достаточно серьезно. Они понесли значительный урон, но все ввязались в драку добровольно. Соображалка подвела. Еще два довольно бодро шевелящихся пэтэушника «на закуску» отведали два мощнейших удара ногами, заставивших их лежать неподвижно. Один из поднимающихся парней рухнул и обмяк, лицо его покрылось восковой бледностью. Его вырвало кровью и слизью. Второй хмырь просто потерял сознание от сильного удара ногой в голову.

Наступила относительная тишина. Никаких звуков, кроме хриплого дыхания. Воздух стал густым от пыли, запаха крови и рвоты. Ивана трясло от избытка адреналина. Он взял себя в руки, подобрал лежащий нож Бабкина и резанул руки «бычары» между большим и указательным пальцем. Это весьма болезненно и такие глубокие порезы долго не заживают. И значит его противник долгое время не сможет пользоваться своими руками. И слава богу. После чего вытер рукоятку о майку Лехи и всунул нож ему в руку. А теперь — ходу!

И, ощущая противную мелкую дрожь во все теле, Саблин помчался галопом вверх по лестничной клетке, не дожидаясь пока нагрянут гости. И милиционеры. Тут, если припрет, с таким энтузиазмом можно добежать и до «канадской границы». Нет меня и никогда там не было. Сижу дома, никого не трогаю. Фух! Одежду переодел, в тазу замочил. Таблеточку по-быстрому напитал энергией и проглотил. Ссадины на кулаках промыл и заклеил «заряженным» пластырем. Переоделся в домашнее. Сам умылся и стал, положив руки на электросчетчик. Стоял и медитировал. «Жизнь оставалась жизнью. Побаливала рожа. Дорога к коммунизму, что-то выходила сложной.»

Вскоре в дверь заколотили.

— Откройте милиция!

И чего стучать? Здесь милицию не вызывали. К тому же скоро придут родители. А лезть к несовершеннолетнему ребенку без участия взрослых — попахивает откровенным педофильством. Так что, пусть ждут. А пока по другим квартирам походят. Узнают многое о себе нового.

Вскоре послышался поворачивающийся ключ в замке. Ваня забежал в туалет сдернул пластырь и смыл его в унитаз. Ссадины заметно подсохли и выглядели теперь как вчерашние. Синяк на щеке тоже пожелтел и не выглядел свежим. Выйдя из туалета, парень обнаружил там Инну Васильевну.

— Привет мам!

— А что это ты такой красивый?

— Пустяки, утром как к бабе Фросе поехал и нарвался на пару местных мальчишек. Повздорили немного.

— Смотри у меня! Горе мое луковое. А что это в подъезде у нас милиция делает?

— Наверное наркоманы подрались, что у нас в подъезде собирались.

— Какие наркоманы. Я во дворе видела, что там были скособоченные Дениска, Леша и Егор. Как же так, они же все из хороших семей! — не верила мама.

Что Иван мог ответить? Не понятно… Он всегда считал, что воспитание придаёт лишь внешний лоск, а уж что народилось, то народилось… Потом плакать поздно.

Минут через десять в дверь снова «требовательно» позвонили. Посмотрев в глазок, Ваня узнал местного участкового.

— Мама, и к нам менты пришли.

И Ваня весьма противным голосом спросил:

— Кто там?

— Сто грамм! Открывайте, милиция!

Парень открыл дверь, за которой, помимо знакомого участкового Перцова, дослужившегося до чина капитана, стояли и два крепких сержанта. Явственно ощущалась общая нервозность. А вот Ване, наоборот, было смешно. Он не к месту вспомнил анекдот: «Почему советские милиционеры всегда ходят тройками? Один умеет читать, второй писать, а третий должен доносить на этих опасных интеллигентов».

Сделав знак своим подчинённым оставаться на месте, участковый зашёл в прихожую, закрыл за собой дверь, огляделся и заявил, прищурив глаза:

— А-а, это ты, Иван! Чо за херня тут происходит? Почему в подъезде такой погром? Думаете, я за вас свою жопу подставлю? Не-е.

— А я откуда знаю? Здесь постоянно какая-то банда наркоманов в нашем подъезде пасется.

— Банда? Прости Господи, весь дом на уши поставили, а там одни малолетки! И все, как один, заявляют, что ты их одноклассник и должен им денег, а отдавать не хочешь! И, заметь, утверждают, что пальцем тебя не тронули! А ты на них напал и ножом порезал! Что скажешь? Ты парень-то неглупый. Раз попал — надо раскаяться и все рассказать, — суровым и обвинительным тоном спросил капитан и гипнотизирующее уставился на Ивана.

«Охренеть! Я, по ходу, ещё и виноват! Моя милиция меня бережёт!» — подумал парень, но вслух сказал совершенно другое:

— Брехня! Они тут в подъезде второй месяц пасутся, хотя никто из них здесь не живет. Кто-то из них меня знает и на все вопросы у них один ответ — ко мне мол в гости пришли. А я их видеть не хочу, очень надо мне с ними возиться. Подрались между собой и снова по шаблону все на меня сваливают. Нашли в каждой бочке затычку. Очень надо мне на десятерых сразу кидаться. И никакого ножа я с собой никогда не ношу, вы кого хочешь можете спросить. А послушать этих мазуриков, так им весь город постоянно денег должен, в том числе и вы тоже. И сегодня я вообще ни с кем не дрался, вчера да, поцапались немного у бабы Фроси на районе с местными, а сегодня ни-ни. Так что напраслину на меня гонят, начальник.

Алиби простое и надежное. Ванин тон, отдельные нотки, интонации — все было искренним, без малейшей напряженности или натянутости, которые всегда сопутствуют лжи. А неча тут… сатрапить…

— Да, Ваня сегодня дома сидел, меня с работы ждал, — охотно подключилась к беседе Инна Васильевна, которой подобное предвзятое отношение к своему сыну совершенно не понравилось.

Не может же ее сын так беспардонно врать? Это исключено. К тому же в народе ходят нехорошие истории, типа: «протокол: подозреваемому были предъявлены неопровержимые улики, в результате чего у него от волнения пошла носом кровь, выпало четыре зуба и сломалось два ребра».

Участковый подозрительно посмотрел на парня, но заметив, что ссадины у парня не свежие, не сумел ничего предъявить по факту и, морально поверженный, вынужден был ретироваться. Пошел, крысеныш, на хутор бабочек ловить! Анализ чужих, не охватываемых поправочными коэффициентами поступков, разгадывание тайн, перед которыми бессильна даже высшая математика, не являлись его сильной чертой. Сапог есть сапог. Но как же хорошо обладать волшебной силой исцеления!